Новелла "Осень как обещание". Глава 70.
Бянь Ицю ощущал, как боль от удара о стену пульсирует в его руке. Кожа на тыльной стороне ладони была содрана до мяса, кровь сочилась, превращая руку в пугающее зрелище. Суставы пальцев, скорее всего, вывихнуты — сжатый кулак не разжимался, а любое движение отзывалось пронизывающей болью, будто иглы впивались в самое сердце.
Вот что значит «десять пальцев соединены с сердцем»*. [прим: кит. идиома, обозначающую физиологическую связь: пальцы (особенно нервные окончания в кончиках) имеют прямую связь с сердцем через систему кровообращения и нервные пути. Повреждение пальцев вызывает острую боль, которая субъективно ощущается как «отдающая в сердце». У этой идиомы есть и другие значения, но в текущем контексте они неуместны.]
Когда мужчина вернулся в камеру, его агрессия ещё не успела утихнуть, а первым, кого он увидел, был человек, которого Бянь Ицю никак не ожидал здесь встретить — тот самый наркоторговец.
Мрачная аура, исходившая от этого типа, была настолько устрашающей, что остальные обитатели камеры столпились у дальней стены, не решаясь приблизиться. Увидев Бянь Ицю, они тут же устремились к нему, словно к спасителю. Наркоторговец сидел на нижней койке слева, прямо напротив места Бянь Ицю. Раньше там спал старик Цзян, осуждённый за растрату.
Бянь Ицю бросил на Цзяна вопросительный взгляд, и тот залепетал:
— Надзиратель сказал, что в восемнадцатой камере засорился туалет, всё залито нечистотами, так что там теперь не поживёшь. Заключённых временно расселили по другим камерам, где есть свободные места.
— Понятно, — Бянь Ицю хотел спросить, почему наркоторговец занял именно его койку, ведь в камере было ещё одно свободное место — у туалета, но по виду Цзяна стало ясно: тот просто уступил под натиском.
В обычное время Бянь Ицю, возможно, заступился бы за старика, но сегодня у него не было ни сил, ни желания. Он коротко кивнул и направился к своей койке, опустившись напротив наркоторговца. Тот был опасным преступником, поэтому даже наручники с него не сняли.
Бянь Ицю не хотел проблем. У него не осталось энергии даже на размышления о том, почему именно в его камеру подселили этого типа. После баскетбольного матча и драки напряжение, наконец, отпустило, и усталость с болью накрыли его с удвоенной силой. Мужчина чувствовал себя разбитым, но не мог определить источник боли — казалось, она исходила отовсюду: от мышц, костей, внутренностей, даже от самого сердца. Каждый вдох будто вгонял в грудь иглу, и с каждым разом боль становилась острее, пока он уже не мог её выносить. Мужчина даже не нашёл сил помыться. Единственное, чего он хотел, — заснуть. Может, во сне боль отступит.
Лодыжка распухла ещё сильнее, отёк распространился на голень и стопу, а тугие тряпичные туфли врезались в кожу, оставляя синяки. Он долго пытался стянуть их, но безуспешно. Один из мелких хулиганов, пытаясь выслужиться, подошёл помочь. Бянь Ицю сбросил обувь и поднял взгляд — посмотрел прямо в глаза наркоторговцу.
Тот смотрел на него так, будто был голодной змеёй, а Бянь Ицю — добычей. Холодный, липкий, ядовитый взгляд. На площадке это ощущение уже возникало, но сейчас оно стало ещё сильнее. Наркоторговец молчал, а Бянь Ицю не было дела до вежливости. Он решил, что этот тип просто переночует здесь пару ночей, и без лишних мыслей рухнул на койку.
Тюремные кровати узкие и жёсткие, а его мускулистое тело, ростом под метр восемьдесят пять с трудом умещалось на ней. Он лёг на бок, лицом к стене, закрыл глаза и попытался заснуть. Но в голове снова и снова всплывала та статья и фото Кэ Минсюаня с той женщиной — они обнимались, выглядели близкими. Чем больше он пытался забыть, тем чётче становились детали: покрой костюма Кэ Минсюаня, марка часов, материал запонок, узор галстука, форма носового платка в кармане... И его профиль, его улыбка — нежная, тёплая.
[прим: моё ты солнышко… ох уж эта твоя память идеальная, сейчас совсем некстати…]
Как же он скучал по этому лицу, по его взгляду, голосу, улыбке, по тому, как тот обнимал и целовал его... Но теперь Кэ Минсюань женится. И всё это больше не будет принадлежать ему. Бянь Ицю знал, почему Кэ Минсюань внезапно решил жениться, и именно поэтому боль была невыносимой.
Если его свобода должна быть куплена ценой брака Кэ Минсюаня, он от неё откажется. Мужчина не боялся смерти, не боялся тюрьмы, но боялся одного — выйти на свободу и обнаружить, что в этом огромном мире, среди миллиардов людей, больше не будет того, кто шёл бы с ним плечом к плечу.
Неповреждённой рукой мужчина сжал грудь, шепча это имя.
Так больно. Невыносимо больно.
Кэ Минсюань, зачем ты сдался? Зачем пошёл на компромисс? Ты же знаешь — я скорее сгнию в тюрьме, чем выйду на свободу без тебя...
Бянь Ицю не помнил, когда уснул. Сон был беспокойным, полным обрывков кошмаров, которые он не мог собрать воедино. Единственное, что запомнилось, — он стоял на пустынной дороге, уходящей в никуда. Вокруг не было ни души, ни звука, даже ветра. Тишина, как в могиле. Страх и одиночество сжимали его ледяными щупальцами, и он безуспешно кричал чьё-то имя, но голос не слушался.
Его спас свисток надзирателя. Он резко открыл глаза, ещё чувствуя, как одиночество и отчаяние сдавливают грудь, и увидел перед собой серую стену — он проспал всю ночь, не повернувшись ни разу.
Левая рука онемела, голова гудела, а в висках стучало.
С тяжёлым вздохом он попытался встать, но едва ступня коснулась пола, как острая боль пронзила её. Повреждённая лодыжка, оставленная без внимания, теперь не выдерживала веса тела. Он пошатнулся и инстинктивно упёрся в койку, но тут же выругался:
Вывихнутые пальцы врезались в жёсткое дерево, и боль заставила его глаза наполниться слезами. За свои тридцать с лишним лет он ещё ни разу не чувствовал себя так жалко. Даже в юности, когда бандиты избивали его до полусмерти, он находил в себе силы дать сдачи. Но сейчас он был в клетке, беспомощный, униженный, неспособный ни на что.
Надзиратель гремел дверями в коридоре и орал:
— У вас три минуты, чтобы выйти во двор! Иначе останетесь без завтрака!
Остальные заключённые бросились к выходу, даже наркоторговец покорно вышел из камеры, но Бянь Ицю не двигался. Он сидел на койке, уставившись на надзирателя в дверном проёме. В конце концов, тот сдался и разрешил ему сегодня не выходить. В коридоре быстро стихло. Бянь Ицю прислонился к стене и, превозмогая боль, вправил вывихнутые пальцы. Когда острая боль немного утихла, он выдохнул и снова упал на подушку, закрыв глаза.
Он не знал, что Цзо Чэн и Хэ Сюй уже собрали все документы и вещи и через три часа приедут за ним, чтобы сразу отправиться в аэропорт, а оттуда — рейсом в США.
Он не знал, что сразу после «свадьбы» Кэ Минсюань и Чэнь Фэй отправятся на Гавайи, а затем встретятся с ним в Нью-Йорке, где для него и Кэ Минсюаня уже готовят вторую, скромную церемонию и суррогатную мать.
Если план сработает, через десять месяцев родится ребёнок, а в Китае к тому времени завершится очередной партийный съезд. Кэ Минсюань и Чэнь Фэй «разведутся», и он вернётся на родину с ребёнком и Бянь Ицю. Он был уверен, что к тому времени даже генерал Кэ смирится — ради внука.
Но об этом знали лишь несколько человек. Даже Хэ Сюй узнал только вчера вечером и от волнения не сомкнул глаз, а на рассвете уже тащил Цзо Чэна собирать вещи. Кэ Минсюань тоже встал рано — по традиции, он с друзьями должен был отправиться за невестой.
Хотя он и говорил, что друзьям можно не приходить, в день свадьбы все были на месте — отсутствие близких со стороны жениха выглядело бы слишком подозрительно. Даже Лу Сяо, несмотря на уговоры Чу И, пришёл, но при виде Кэ Минсюаня его лицо исказилось от неприязни.
Кэ Минсюань не обращал на это внимания. Все его мысли были заняты Бянь Ицю. Только когда генерал Кэ подтвердил, что судебные документы уже доставлены в тюрьму, он, наконец, под давлением матери вышел из дома.
А тем временем начальник тюрьмы Юй, завтракая дома, получил звонок и чуть не поперхнулся кашей. Он поспешно надел форму и бросился к выходу. Восемь утра — час пик, дороги забиты, нервы на пределе. Длинные вереницы машин петляли из-за лихачей, клаксоны и ругань сливались в оглушительный гул.
Цзо Чэн, зажатый между «Окой» и раздолбанным микроавтобусом, едва не сломал руль от злости. Хэ Сюй сохранял спокойствие:
— Мы успеем. По опыту, выпускать раньше не начнут.
Машина начальника Юя тоже застряла в пробке. Он мысленно крыл судью последними словами, а глядя на бесконечную вереницу машин, чувствовал: сегодня что-то пойдёт не так.
Кэ Минсюань, избегая оживлённых улиц, двигался быстрее, но на светофоре его машина чуть не врезалась в впереди едущую. Водитель успел затормозить, но тревога уже поселилась в сердце Кэ Минсюаня. Он ещё раз перебрал в голове детали плана, убедился, что всё продумано, и взглянул на часы. До свадьбы оставалось два часа. И ровно столько же — до освобождения Бянь Ицю.
Если Хэ Сюй и Цзо Чэн успеют забрать его, если он послушно сядет в самолёт... Они скоро встретятся в США, куда власть генерала Кэ не дотянется.
План был безупречен, круг посвящённых — минимален. Кэ Минсюань сделал всё, чтобы исключить любые неожиданности, но пока финал не наступил, ни в чём нельзя быть уверенным. А неожиданности потому так и называются, что приходят без предупреждения.