Новелла "Безопасный путь под луной". Глава 62.
Спустя два с половиной месяца Шэнь Аньту, наконец, вернулся в «Цзиньшэн» и был так завален работой, что готов был разорваться на части, лишь бы всё успеть. После двухчасового совещания, вернувшись в кабинет, мужчина обнаружил, что его стол, совсем недавно очищенный, снова был завален документами.
— Саймон, знаешь, у меня такое ощущение, будто я — огромный мусороперерабатывающий комбинат. Ко мне сваливают весь этот бардак, и мне приходится не только сортировать мусор, но и прямо на месте превращать перерабатываемые отходы в готовую продукцию и отправлять обратно, — произнёс Шэнь Аньту и лишь тогда вспомнил, что у него теперь другой секретарь.
Новый секретарь Тан Цзюнь был типичным китайцем — не таким высоким и представительным, как Саймон, и не умевшим настолько тонко улавливать настроения, но зато исполнительным и трудолюбивым. Неизвестно в который раз Шэнь Аньту назвал этого человека чужим именем, так что он нашёл выход:
— Секретарь Тан, у тебя есть английское имя?
— Нет, господин Шэнь, — простодушно ответил мужчина.
— Тогда с этого момента будет. Тебя будут звать Саймон. Есть вопросы?
Шэнь Аньту тяжело вздохнул и тоже принялся за работу. Теперь он безумно тосковал по тем дням, когда Се До держал его на вилле. Тогда он только и делал, что ел досыта, спал вволю и наслаждался обществом прекрасного мужчины. А теперь? Он работал, не разгибая спины, денег получал сущие гроши, да к тому же оказался в разлуке с любимым, и во всём этом были виноваты Ши Сяодун и Саймон, хотя, конечно, в основном Ши Сяодун.
Всего несколько дней назад, прямо в этом кабинете, Шэнь Аньту с громким скандалом выставил Ши Сяодуна за дверь, позаботившись о том, чтобы даже уборщицы в туалетах узнали о случившемся в течение десяти минут. Это произошло на следующий день после того, как Шэнь Аньту покинул отделение полиции. Мужчина всё ещё кашлял из-за простуды, но не желал терять времени, поэтому в сопровождении своей команды он стремительно поднялся в кабинет председателя правления на верхнем этаже здания "Цзиньшэн" и приказал Ши Сяодуну немедленно собрать вещи и освободить помещение. Ши Сяодун выглядел подавленным, но сохранял видимость спокойствия. Он заявил, что по итогам недавнего голосования на собрании акционеров именно он является председателем правления «Цзиньшэн», так что уходить должен Шэнь Аньту.
Шэнь Аньту не стал с ним спорить и распорядился зачитать устав компании. Причиной для созыва собрания акционеров и избрания нового председателя правления было то, что Шэнь Аньту пропал без вести после происшествия и не мог управлять компанией. Однако, как только Шэнь Аньту вернулся, это основание утратило силу, и решение о смене председателя стало спорным. Согласно уставу, требовалось провести новое собрание акционеров для повторного голосования, и здесь помощь оказал Шэнь Чао.
Как и предполагал Шэнь Аньту, Шэнь Чао жестоко обманули на предыдущем собрании акционеров. Ши Сяодун и его сообщники изначально заключили с ним сделку: они помогали Шэнь Чао получить контроль над «Цзиньшэн», а тот после успеха должен был передать им определённую долю акций. Однако он не ожидал, что эти люди просто используют его как пешку: заставят сделать всю чёрную работу и нажить врагов, а затем оттолкнут, превратив в посмешище для всей «Цзиньшэн».
Теперь, когда Шэнь Аньту вернулся, Шэнь Чао, желая отомстить Ши Сяодуну, сам разоблачил многочисленные махинации с голосованием на собрании акционеров. Многие акционеры были подкуплены, а у Шэнь Чао имелись кое-какие доказательства, на основании которых, согласно законодательству, решения собрания акционеров признавались недействительными. Если бы Ши Сяодун отказался уйти в отставку, им пришлось бы обратиться в суд. Когда перед этим человеком выложили все соответствующие законы и положения устава, Ши Сяодун не стал больше спорить, но на выходе, поравнявшись с Шэнь Аньту, он прошептал ему на ухо:
— Желаю председателю Шэню поскорее найти виновного в крушении его самолёта.
— Благодарю, — лицо Шэнь Аньту озарила широкая улыбка, но в душе он ругал Ши Сяодуна последними словами. Этот старый хрыч даже при уходе не упустил возможности уколоть.
В то же время эти слова давали Шэнь Аньту понять: он может сместить Ши Сяодуна с поста председателя правления, может публично унизить его перед всей компанией, но не в силах применить к нему действенные меры наказания, поскольку не имеет реальных доказательств того, что он организовал авиакатастрофу, хоть и точно знает об этом. Возможно, Шэнь Аньту никогда не сможет найти пропавший «чёрный ящик», да и У Канъя, вероятно, тоже. Шэнь Аньту и Се До едва не лишились жизней, группа «Цзиньшэн» оказалась на грани банкротства, а виновник всех этих несчастий по-прежнему благоденствовал и не понёс никаких потерь. Шэнь Аньту не мог смириться с такой несправедливостью, но сейчас времени об этом думать не было — прежде всего мужчине предстояло спасти компанию, находившуюся на грани краха.
Главной причиной царившего ранее в «Цзиньшэн» хаоса был внутренний раскол. Различные фракции заботились только о собственных интересах, никто не заботился о развитии компании. Теперь же, с возвращением Шэнь Аньту, ситуация изменилась. Его авторитет в компании оставался непоколебимым, и ему не потребовалось прибегать к каким-либо уловкам — те, кто во время его отсутствия переметнулся к другим силам, стали массово возвращаться. Шэнь Аньту умело сочетал методы поощрения и наказания, и корпорация, стоявшая на грани распада, вновь начала функционировать. Ключевой задачей, конечно же, было решение проблемы финансирования, и благодаря Юй Кэянь этот вопрос уладить было проще всего. Изначально «Цзиньшэн» имела высокий уровень задолженности — обычная болезнь девелоперских компаний, — усугубленный к тому же расхищением активов. Без притока сторонних инвестиций в ближайшее время компания уже в следующем месяце не смогла бы выплатить зарплату сотрудникам. Поэтому, когда Шэнь Аньту предложил вновь увеличить уставной капитал через дополнительную эмиссию акций, возражений практически не последовало.
Вскоре все СМИ наперебой сообщали о том, что конгломерат «Fenmeica» приобрёл контрольный пакет акций «Цзиньшэн», попутно строя предположения о дате свадьбы Шэнь Аньту и Юй Кэянь, ведь пара была помолвлена уже давно и теперь, когда семья Юй получила «Цзиньшэн», это расценивалось как своего рода свадебный выкуп от Шэнь Аньту. Казалось, до брака оставался лишь формальный обряд. И вот именно тогда, ко всеобщему изумлению, Шэнь Аньту и Юй Кэянь неожиданно объявили о расставании и утвердили отношения в статусе деловых партнёров.
Решение, вызвавшее настоящую бурю в СМИ, на самом деле было принято во время непринуждённой беседы в маленьком кафе напротив офиса «Цзиньшэн». В тот день, когда Юй Кэянь пришла в кафе, Шэнь Аньту уже ждал её. Он сидел на своём привычном месте, в официальном костюме, снова коротко постриженный, аккуратно уложенные волосы теперь не скрывали высокий лоб, а также утончённые и чёткие черты лица. Весь облик этого человека был пропитан собранностью и аккуратностью. Внешне Шэнь Аньту ничем не отличался от того, каким был два месяца назад, но Юй Кэянь явно замечала перемену. В конце концов, прежний Шэнь Линь никогда не сидел бы, уставившись в экран телефона, с глуповатой улыбкой на лице.
Юй Кэянь заняла место напротив него, заказала для обоих латте и, окинув Шэнь Аньту насмешливым взглядом, заметила:
— Похоже, кое-кто весьма преуспел в ухаживании за своим мужем.
Шэнь Аньту убрал телефон, на лице мужчины вновь появилось привычное сдержанное выражение:
— Наоборот, дела обстоят крайне плохо. Уже почти неделя, как он не отвечает на мои сообщения.
Юй Кэянь насмешливо приподняла бровь:
— Но ты, кажется, не слишком расстроен.
— По крайней мере, он меня не заблокировал, — с лёгкой улыбкой ответил Шэнь Аньту. — Так что я могу продолжать каждый день отправлять ему свои обнажённые фото.
Вскоре официант подал кофе. Поблагодарив его, Юй Кэянь вновь принялась разглядывать Шэнь Аньту. Он выглядел прекрасно — лучше, чем когда-либо прежде, — словно растение, долгое время прозябавшее в темноте, наконец увидело солнечный свет.
Это заставило Юй Кэянь вспомнить тот вечер полмесяца назад.
Шэнь Аньту, узнав, что на Се До совершено покушение и неизвестно, жив он или мёртв, а его доверенный секретарь Саймон предал его, позвонил Юй Кэянь в состоянии настоящей истерики.
— Я должен увидеть его, блять, я должен увидеть его сейчас же! Юй Кэянь, подготовь мне самолёт, я лечу в страну В, немедленно!
Юй Кэянь пыталась его успокоить:
— За тобой охотится не только полиция — тебя ищут и семья Се, и Ши Сяодун. Стоит тебе сесть на мой самолёт, и сразу после посадки тебя задержат и доставят обратно.
— Тогда переправь меня тайно, морем! Любым способом! Я на всё согласен, лишь бы добраться туда!
— Успокойся, Эндрю. Если плыть на корабле, ты можешь провести в пути недели две. К тому времени Се До, возможно, уже выпишут из больницы, и он вернётся домой.
— Тогда вывези меня морем за границу, а там я пересяду на самолёт! Я звонил его двоюродному брату: Се До ранен в бедро, и какое-то время не сможет нормально передвигаться. Я должен увидеть его, Юй Кэянь, умоляю тебя…
Юй Кэянь застыла, сжимая телефон. За все годы знакомства с Шэнь Аньту она ни разу не слышала, чтобы он говорил таким униженным тоном, не говоря уже о том, чтобы о чём-то умолять. Даже когда в стране Y его, словно собаку, стегали кнутом, мужчина не проявил слабости. Этот расчётливый, холодный и безжалостный Шэнь Линь полностью потерял рассудок, и ради встречи с одним человеком был готов согласиться на любые условия, какие бы Юй Кэянь ни назвала.
Юй Кэянь переспросила, желая окончательно убедиться:
— Ты же понимаешь, что, даже если будешь рядом с Се До, ничем не сможешь ему помочь?
— И ты также понимаешь, что остаться в стране и разбираться с корпоративным кризисом гораздо разумнее, чем безрассудно мчаться в страну B ради встречи с возлюбленным?
— Хорошо, последний вопрос, — спросила Юй Кэянь. — Раньше ты всегда отмазывался от глупых девиц, рассказывая про «белый лунный свет» в своём сердце. Но это ведь правда, да? И этот «белый лунный свет» — Се До?* [прим: это выражение означает первую, чистую, но несчастную любовь, которая осталась в прошлом.]
Ответ Шэнь Аньту прозвучал без малейших колебаний:
Юй Кэянь больше нечего было сказать: