Новелла "Охота на льва" Глава 6.
Спустя несколько секунд тишины шум снова поднялся, словно жужжание мух. Жуань Чэнцзе сжал кулаки так, что костяшки побелели. Он видел, как Жуань Чэнфэн движется к нему, он был готов.
Как только Жуань Чэнфэн подойдёт достаточно близко, этот удар, заряженный яростным гневом, обрушится ему на лицо. Плевать, что он, скорее всего, проиграет. Плевать, будут ли ему отрубать пальцы или всю руку. Можно просто умереть здесь. Умереть у всех на виду — лучше, чем быть медленно замученным до смерти Жуань Чэнфэном в особняке беззвучно и незаметно. С него было довольно.
Жуань Чэнцзе неотрывно смотрел на Жуань Чэнфэна. Адреналин зашкаливал, зрачки последнего слегка расширились. Красивое, утончённое лицо Жуань Чэнфэна уже почти вошло в зону поражения. Внезапно несколько ключевых слов из чьего-то шёпота впились в его барабанные перепонки.
— Кажется, я его знаю, тот, чей некролог в прошлом году публиковала "Хуажуй"...
— Ай-я, Жуань Чэнфэн всегда искал игрушек по образцу того самого.
— Цск, этот слишком похож. У предыдущих и близко такого сходства не было.
— Как отвратительно… Спать с тем, кто похож на старшего брата... даже после того, как оригинал умер…
Шея Жуань Чэнцзе задеревенела. С трудом мужчина перевёл взгляд и в углу нашёл источник этих разговоров. В бегающих глазах тех людей читалось язвительное любопытство к уродцу, и Жуань Чэнцзе внезапно понял весь смысл слов того толстяка.
Жуань Чэнфэн остановился перед ним, на не слишком близком, но и не слишком далёком расстоянии, спокойно его разглядывая. Мозг Жуань Чэнцзе гудел. Жуань Чэнфэн был прямо перед ним. Мужчина растерянно смотрел на этого человека несколько мгновений, потом вдруг громко вскрикнул, развернулся и бросился прочь, вылетая за дверь.
Жуань Чэнфэн молча смотрел, как он убегает. Толстяк позади него неуверенно приблизился и фальшиво кашлянул.
— Э-э, ну, в общем, на соседней улице в последнее время неспокойно.
Жуань Чэнфэн не издал ни звука. Толстяк про себя решил, что нужно побыстрее закончить с подхалимством.
— Ваш этот… «брат» выглядит как респектабельный господин. Как бы не нарваться на этих укурков черномазых. Новый год на носу, не ровен час, что-то может случиться! Вы как считаете…
Толстяк ещё не договорил, а Жуань Чэнфэн уже ринулся вслед. Мужчина прищурился, довольно потёр руки и пробормотал себе под нос:
— В этот раз, кажется, действительно запал.
[прим: дам небольшое пояснение инциденту, произошедшему на банкете. В Китае Жуань Чэнцзе числится мёртвым, всё это дело обстряпал его брат —Жуань Чэнфэн. В то же время Жуань Чэнфэн постоянно активно подыскивал себе партнёров по постели, которые были похожи на его брата. Понимаете, да? Если кто-то и встретит настоящего Жуань Чэнцзе теперь, никто ему не поверит, что он действительно настоящий, а не очередная игрушка Жуань Чэнфэна. Тут только если через анализ ДНК доказывать, но… кто его будет делать? Кому это надо? Короче, в любом случае, Жуань Чэнцзе без своего брата теперь никто. Для всех просто шлюха, которой никто помогать бы не стал, боясь гнева и возможностей Жуань Чэнфэна. Браво, псих. Я реально готова аплодировать. Он очень умный.]
Жуань Чэнцзе вернул назад парень, что приносил кашу.
Раздолбанная «Тойота» стояла под аркадой Китайской торговой палаты. Жуань Чэнцзе, пошатываясь, выбежал наружу. Он не разбирал дороги и не знал, куда ему можно пойти. У мужчины не было документов, не было денег, даже в животе было пусто, если не считать жалких остатков алкоголя. Все, с кем он сталкивался, не верили, что он — Жуань Чэнцзе. Настоящий Жуань Чэнцзе. Он не умер! Но Жуань Чэнфэн уже почти добил его.
Жуань Чэнцзе увидел нескольких темнокожих парней, не выглядевших добропорядочными гражданами, здоровенных, как гориллы. Они неспешно приблизились к нему.
Говорят, в глазах многих иностранцев восточные мужчины и женщины почти не отличаются, а он живой был почти что мертвецом. Мужчина в оцепенении стоял посреди улицы. Тёплое летнее солнце Южного полушария светило сверху, а внутри Жуань Чэнцзе была леденящая до костей стужа. Его мозг замерзал и ныл от боли.
Визг тормозов заставил его вздрогнуть. Парень лихо развернулся с заносом и поставил свой автомобиль между ним и этими темнокожими ребятами. Молодые люди, которым чуть не отбили нос, пришли в ярость, лупанули по стеклу несколько раз, отчего оно задребезжало. Прежде чем они успели обойти капот и продолжить приставать к Жуань Чэнцзе, парень уже перегнулся, схватил его и втащил в машину.
Жуань Чэнцзе рухнул на заднее сиденье и апатично наблюдал, как парень, приносивший кашу, хладнокровно включает заднюю передачу, давит на газ, выкручивает руль и резко меняет направление, ловко вырываясь из окружения.
Жуань Чэнфэн сидел за столом, скрестив руки на груди. Парень втащил Жуань Чэнцзе внутрь и усадил напротив.
Жуань Чэнцзе развалился в стуле и безразлично посмотрел на Жуань Чэнфэна, потом на нож, и уголок его губ дрогнул в подобии улыбки.
Жуань Чэнфэн молчал. Парень стоял за спиной Жуань Чэнцзе и тоже молчал.
Жуань Чэнцзе внезапно показалось, что эта сцена до крайности комична. Он с грохотом закинул ногу на стол и закатал штанину.
Мужчине вдруг вспомнился один деловой старший, с которым он раньше общался. Тот был театралом-любителем. В моменты вдохновения он часто приглашал нескольких актёров домой, чтобы сыграть сцену. Однажды Жуань Чэнцзе оказался там.
Тот старший качал головой и напевал:
— …Обижают меня, точно слугу презренного; стена падает – все толкают.* [прим: отрывок из знаменитой пекинской оперы «Сяояоцзинь».]
Жуань Чэнцзе, прищурившись, с улыбкой, напевал себе под нос следующие две строки:
— Обижают меня, точно одинокого духа-мстителя; обижают меня, точно тигра, лишённого могущества.
Жуань Чэнфэн всё это время молча смотрел на него. Взгляд мужчины был сложным, эмоции — глубокими и сокрытыми. Жуань Чэнцзе раньше несколько раз встречался с ним глазами и пытался разгадать истинные намерения в них, но сейчас ему было неинтересно.
Жуань Чэнцзе со всего размаху пнул стол. Тяжёлый стол из твёрдой древесины с грохотом поехал в сторону Жуань Чэнфэна, но мужчина не двинулся. Под оглушительный грохот Жуань Чэнцзе с холодной усмешкой поднялся.
— Не будешь рубить? Тогда этот господин* [прим: Жуань Чэнцзе говорит о себе.] не станет здесь задерживаться.
Мужчина развернулся и пошёл к выходу. Парень, что приносил кашу, выставил руку, преграждая ему путь, но Жуань Чэнцзе резко согнул руку и ударил его в рёбра, одновременно поднимая колено к паху. Перед глазами у мужчины уже прыгали золотые искры, но было плевать. Он знал, что не ровня противнику, но что с того?
В конечном итоге его вырубили рубящим ударом по шее, и он рухнул на пол без сознания.
Жуань Чэнфэн поднялся. Он медленно отодвинул массивный деревянный стол, почти врезавшийся ему в грудь. Соскользнувший на край нож с лязгом упал на пол. В затихающем эхе Жуань Чэнфэн медленно подошёл, опустил взгляд на лежащего без чувств Жуань Чэнцзе, долго смотрел, потом наклонился, поднял его на руки и понёс наверх.
Жуань Чэнцзе почувствовал, будто нажал кнопку повтора.
Он снова проснулся на той кровати, всё тело ломило, но на этот раз сознание вернулось к нему быстро. На улице была ночь, хотя день и ночь теперь были для него одинаковы. Мужчина лежал с открытыми глазами в темноте, долго ни о чём не думая, его разум блуждал впустую. Постепенно Жуань Чэнцзе осознал, что неподалёку слышно дыхание другого человека.
Он не ответил. Не хотел говорить. И не знал, что ещё можно сказать. Молить о пощаде или угрожать — всё не имело смысла. Одно время побег был единственным, что заставляло его сохранять ясность в его нынешние смутные дни. Мужчина хотел вернуться к своей прежней жизни, но эта надежда теперь казалась недостижимой.
Он мог бы продолжать кропотливо искать возможности выйти на связь с внешним миром. Может, через год-полтора, или даже больше, ему удалось бы связаться с кем-то на родине, найти Ли Цзэ или кого-то ещё. И затем окольными или прямыми путями вернуться домой, чтобы никогда больше не видеть Жуань Чэнфэна, но то, что уже произошло, в конечном счёте нельзя было считать пережитым. То, что уже стало известно, нельзя было отрицать, пряча голову в песок.
Жуань Чэнцзе устало закрыл глаза. Перед ним постепенно проступал из тумана образ Жуань Чэнфэна в детстве.
Его отец и отец Жуань Чэнфэна были сыновьями «наложницы» и законной жены Жуань Хуншэна соответственно — продукт старой эпохи, обе женщины были официально взяты в жены.
Жуань Чэнцзе не знал и не интересовался старыми историями о склоках в особняке. С тех пор как он себя помнил, его отец всегда был мягким, добряком до подобострастия, а мать — чрезвычайно осмотрительной. Его родную бабушку, которую называли младшей госпожой, он видел редко. Только каждый год на Новый год после третьего дня праздника, родители брали его в другой особняк, чтобы поклониться старухе.
Второй дядя был высокомерным и властным. Вторая тётка происходила из знатной семьи. Супруги вместе сорили деньгами, а когда те заканчивались, старшая госпожа покрывала их расходы. После смерти старшей госпожи эта пара менее чем за два года промотала огромное наследство. Позже выяснилось, что они были заядлыми игроками*. [прим: это семья Жуань Чэнфэна.]
У Жуань Хуншэна было всего три сына: от законной жены — игрок и убийца. По сравнению с ними, старший Жуань, пожалуй, был самым надёжным, но Жуань Хуншэн презирал нерешительность своего первенца.
Жуань Чэнцзе же заставил его глаза засиять. Он был развит не по годам. Он был чрезвычайно проницателен, по одному взгляду отца или матери мальчишка понимал, что должен делать. Где нужно — демонстрировал себя, где нужно — скрывал свои способности.
Когда Жуань Чэнфэн отбирал у него игрушки, мальчик знал, что у того были целые горы новых интересных игрушек, и на самом деле ему не нужна была его старая модель машинки. В обычное время он бы просто отдал её Жуань Чэнфэну — в конце концов, если задобрить этого тирана после того, как тот наиграется, можно было забрать вещь обратно, но краем глаза мальчик заметил Жуань Хуншэна, стоящего наверху.
Поэтому Жуань Чэнцзе изо всех сил защищал своё сокровище. Он ни за что не мог позволить Жуань Хуншэну увидеть его уступчивость. Жуань Чэнфэн, который был на год с лишним младше, но на полголовы выше, толкнул его в пруд.
Мальчик с испугом открыл глаза и подумал: оказывается, сквозь воду можно видеть небо… Пузырьки воздуха в лёгких становились все меньше и меньше, пока совсем не вышли. Искажённый водный мир перед глазами становился всё ярче.
Со всплеском его маленькое небо разбилось. Ли Цзэ вытащил его. Он выплюнул много воды и, лёжа на берегу весь мокрый, услышал, как слуга тихо сказал: «Хозяин пришёл». Тогда, сдерживая взрывающуюся от боли голову, он с улыбкой сел и начал дразнить Ли Цзэ, что тот мокрый как мышь.
Жуань Хуншэн выразил огромное одобрение его неуступчивости и не изнеженности, а Жуань Чэнфэну старик приказал прыгнуть в пруд и достать ту машинку.
В конце концов, игрушку так и не нашли. Неизвестно, в где именно в иле она застряла. На следующий день за дверью комнаты Жуань Чэнцзе была сложена целая куча, больше десятка, самых разных игрушечных машинок. Были новые, в упаковке, и старые, явно много раз побывавшие в руках. Он безразлично улыбнулся и перешагнул через них.
Ему было нужно не это. Не несколько игрушечных машинок…
В том году Жуань Чэнцзе было девять, а Жуань Чэнфэну — семь.