Новелла "Исправительный лагерь для трудных подростков". Глава 10.
Ван Цзюнь, ворча, разжал кулак. Он накануне лёг спать рано и не видел, как Цзян Шао был прижат Цинь Мо к земле и чуть не задушен, так что и не понял, почему Цзян Шао вдруг сделал одолжение этому белолицему сопляку.
— Спасибо, — прошептал Чжу Цзыин, опустив голову, его голос был тихим, словно комариный писк.
Цинь Мо сделал вид, что не слышит, взял таз и пошёл выливать грязную воду. Благодарить его было бесполезно. Юноша заступился за него один раз ради собственной совести, но если «Очкастый пёс» сам не сможет постоять за себя, ему здесь придётся несладко.
Когда парень вернулся, развесив бельё, Чжу Цзыин всё ещё стоял на месте, с покрасневшими глазами, беззвучно шевеля губами. Казалось, он снова повторял одно и то же слово: «Спасибо». Цинь Мо сжал губы, тихо вздохнул и забрался на верхнюю кровать.
Соседняя кровать была пуста, простыня на ней была идеально ровной, без единой складки, а одеяло аккуратно сложено в форме квадратного бруска, похожего на тофу. Цинь Мо достал из-под подушки бумагу и ручку. На листе формата А4 тесными рядами выстроились строчки кода. Он пробежал глазами по тексту, проверяя, затем снова принялся писать, то и дело останавливаясь.
Ещё до попадания сюда они с Цинь Чжэнь планировали разработать собственное программное обеспечение. Цинь Мо занимался кодом, а она договаривалась о продажах. Собственная финансовая подушка позволила бы им больше не быть зависимыми от Цинь Хуньцзюня. Последние полгода они были заняты именно этим. Если бы парня не отправили сюда, весь код был бы уже готов, и они перешли бы к этапу тестирования.
Все свои знания в области компьютеров Цинь Мо приобрёл самостоятельно. У него оказался неожиданный талант к этому, но знали об этом лишь Цинь Чжэнь и дедушка. Цинь Хуньцзюнь? Что можно ожидать от отца, который даже не знал, что у его сына врождённая анемия?
Если Цинь Мо удастся отсюда выбраться, он сможет связаться с Цинь Чжэнь и продать эту программу. Он не знал, какую именно ценность представляет его код, но был уверен, что написанное им обязательно что-то даст ему взамен.
Если ему удастся отсюда выбраться...
Покинув это место, он больше не увидит Шэнь Чжоюня, верно?
Цинь Мо узнал об этом первым от врача Цзян. Эта новость мигом облетела всю школу, будто у неё выросли крылья. До этого все в школе предполагали, что старосту девятого класса Шэнь Чжоюня, скорее всего, сместят с должности.
Шэнь Чжоюнь с инструктором Го сходились в драке не раз и не два, но школа упорно закрывала на это глаза, никогда не наказывая парня. Однако на этот раз всё было иначе: не только Шэнь Чжоюнь попал в больницу, но и инструктор Го, получил от Шэнь Чжоюня рассечение в районе глаза, был зашит и также госпитализирован. Это уже было серьёзно. Мало того, что его сместят, так ещё, возможно, возьмут на особый контроль, и инструктора будут пристально следить за ним день и ночь.
Остальные классы хорошо понимали: если Шэнь Чжоюня снимут, то самым подходящим кандидатом в «девятке», угодным Ян Фанхуну, останется лишь «Очкастый пёс». Номинально старостой будет он, но фактически заправлять всем будет отброс Цзян Шао. Такая перспектива никому не улыбалась.
Шэнь Чжоюнь был крепок кулаком, бил жестоко, в нём чувствовался дух одинокого героя, и все классы его уважали, а кто такой Цзян Шао? В колонии для несовершеннолетних он был «шестёркой», просто в девятом классе не было настоящих авторитетов, вот и выдвинулся этот местный выскочка.
Все классы уже подготовились объединиться, потирали руки, планируя несколько раз проучить девятый и заставить Цзян Шао понять реальное положение дел. И тут вернулся Шэнь Чжоюнь. Ян Фанхун не заикался о смещении, школа тоже не сообщала об изменениях, упомянули лишь о том, что парня отправят на неделю в карцер.
Ученики мгновенно поутихли, занялись своими делами, словно Шэнь Чжоюнь и не попадал в больницу.
Если Вернулся Великий Мудрец, Равный Небу, кто посмеет красть персики с Горы Цветов и Плодов?* [прим: фраза из классического романа «Путешествие на Запад». Здесь используется как метафора, обозначающая возвращение Шэнь Чжоюня, после которого все остальные успокаиваются и боятся совершать какие-либо действия.]
Цинь Мо всё утро думал о Шэнь Чжоюне и никак не мог успокоиться. Но карцер — место, куда никого не пускают. Парень спросил об этом врача Цзян, но и она ничем не могла помочь — женщина и сама не знала, что представляет из себя карцер.
После обеда пришла Шэнь Цин. Цинь Мо нашёл, наконец, человека с опытом — эта девушка за последние полмесяца дней десять провела в карцере.
— Старая ведьма меня люто возненавидела, придралась и обозвала извращенкой, проклятой лесбиянкой, — на этот раз инцидент был серьёзным: девушке выбили зуб пощёчиной, она всё ещё испытывала боль и говорила невнятно. — А я ей в ответ сказала, что это она старая дева, и никому не нужна. Вот она и полезла в драку.
И всё это время Шэнь Цин бормотала сквозь зубы, что старая ведьма не человек.
Цинь Мо взглянул на её распухшую, как у свиньи, щеку, с отчётливым сине-багровым отпечатком ладони, и глубоко осознал, что в этой школе царит подлинное равенство полов. Ни один инструктор не даст спуску, даже женщина.
Правда, в женских классах ситуация с взаимными притеснениями среди учениц не была столь серьёзной, как в мужских. По крайней мере, Шэнь Цин не видела, чтобы девочки избивали друг друга. Хотя словесные перепалки, конечно, случались.
— Что такое карцер? — спросил юноша.
— Карцер? Для Шэнь Чжоюня спрашиваешь? — Шэнь Цин была выше Цинь Мо, она скрестила руки на груди и ухмыльнулась так, что трудно было не заподозрить неладное. — Говорят, вы двое неплохо ладите, да?
Цинь Мо кивнул. Они с Шэнь Чжоюнем действительно хорошо общались. Шэнь Цин посмотрела на него, на этого непробиваемого чурбана, и на миг засомневалась: неужели эти двое не такие, как она подумала? Внезапно пропал весь задор подразнить, девушка лишь презрительно скривила губу:
— Карцер — это одиночная тёмная камера.
— Одиночная камера? И это наказание? — комната Цинь Мо и так круглый год была погружена во тьму. Днём он задёргивал шторы и спал, ночью открывал и стучал по клавишам, почти не видя дневного света.
Шэнь Цин смерила юношу взглядом, самостоятельно нанося лекарство на распухшую щеку, то и дело втягивая воздух с шипящим звуком:
— Это пустой склад. Там ничего нет. Ни окон, ни кровати. Есть вентиляционное отверстие, но света оно не пропускает. Запрут туда человека — а там темнота, хоть глаз выколи, и не разберёшь, день сейчас или ночь снаружи, — закончив с мазью, девушка прополоскала рот и выплюнула кровь. — Только когда три раза в день приносят еду, видишь немного света. Поел — миску оставляешь, заберут в следующий раз.
Цинь Мо нахмурился: у людей есть врождённая потребность в социальном взаимодействии. Разве можно так запирать? Так и до сумасшествия недолго. Да и кровати нет — что, спать на полу?
Шэнь Цин с воодушевлением продолжала:
— Не смотри, что там ничего нет, крыс и насекомых — хоть отбавляй. Ляжешь на пол спать — боишься, как бы эта дрянь не залезла в уши или в нос.
Цинь Мо, хоть он и парень, стало не по себе, ему было непонятно, откуда у Шэнь Цин такой энтузиазм. Юноша как раз поменял простыню на койке в медпункте. Шэнь Цин без лишних церемоний привела себя в порядок и с важным видом улеглась на кровать, продолжая:
— Честно говоря, сидеть там — настоящее мучение. Я каждый раз, после более чем суток в этом месте, чувствую, что вот-вот сойду с ума. Тогда я начинаю думать о своей Цзюань, думаю-думаю — и время проходит. — Шэнь Цин завела речь о своей подруге, ждущей на воле, и её болтливость снова дала о себе знать. Тема, уже исчерпанная, вновь ожила.
— Однажды я сидела в карцере и вспомнила, как мы с Цзюань вместе дурачились. Вспоминала и смеялась, смеялась без остановки. Староста, что принесла еду, подумала, что я рехнулась от одиночества и бросилась докладывать инструктору...
— Староста приносит еду? — Цинь Мо уже научился отфильтровывать болтовню Шэнь Цин и выхватывать суть.
— Ага. Инструкторам самим лень этим заниматься. Обычно ключи бросают старостам и три раза в день поручают относить еду.
Услышав это, Цинь Мо в душе начал строить планы. Шэнь Цин тем временем продолжала рассказывать о своей Цзюань, а юноша пропускал слова мимо ушей, размышляя о задуманном.
Вскоре время отдыха Шэнь Цин истекло. Она восстановила силы и с гордым, воинственным видом отправилась продолжать классовую борьбу с инструкторами. Перед уходом она долго смотрела на Цинь Мо, а затем спросила:
— Ты это выспрашивал не для того, чтобы повидаться с Шэнь Чжоюнем? — Цинь Мо хоть и выглядел спокойным, но был всего лишь шестнадцатилетним подростком. Хоть по лицу и не скажешь, о чём он думает, Шэнь Цин могла догадаться, просто поразмыслив, но Цинь Мо и не планировал скрывать, просто открыто признался.
— Советую не делать глупостей, — сказала Шэнь Цин. — Там у него есть еда и вода, ни в чём не нуждается. Выйдет — увидишься.
Но знать — одно, а ему просто хотелось повидать Шэнь Чжоюня, посмотреть, как его рана на животе.
— Если пойдёшь и инструктора поймают, хуже будет тебе, — сказала Шэнь Цин. — Вдруг тебя выгонят из медпункта, что тогда будешь делать?
Цинь Мо промолчал, но Шэнь Цин, заглянув в его глаза, поняла, что парню на это плевать. Она лишь тихо вздохнула, помолчала с минуту и вдруг спросила:
— Цинь Мо, а у тебя раньше были отношения?
Цинь Мо был хорош собой, но характер у него был замкнутый, к тому же он постоянно был занят своим кодом и не обращал внимания на окружающих девочек, так что и времени на романтику не оставалось.
Шэнь Цин загадочно улыбнулась:
— А никогда не думал найти себе девушку?
— Нет, — Цинь Мо был озадачен, не понимая, к чему она клонит. Возникло подозрение, что она хочет его с кем-то познакомить, поэтому юноша осторожно ответил, — Думаю, в моём возрасте эта тема ещё не актуальна.
В жизненном плане Цинь Мо на данный момент просто не было пункта — «девушка».
Шэнь Цин сделала паузу, выражение её лица стало ещё загадочнее:
— Вот как... Ну, тогда это непросто.
Что непросто? Цинь Мо не успел спросить, а Шэнь Цин уже вышла из медпункта, отправившись продолжать борьбу со злом. Юноша пожал плечами, отбросил эти мысли и снова погрузился в собственные планы. Вечером, вернувшись в общежитие, он молча окинул взглядом комнату: «Очкастый пёс» с нижней койки отсутствовал.