Мартин Иден: право на ошибку

Ты победил, и я покоряюсь. Однако отныне ты тоже мертв - ты погиб для мира, для небес, для надежды! Мною ты был жив, а убив меня,- взгляни на этот облик, ведь это ты,- ты бесповоротно погубил самого себя!

Как важно в жизни - уметь разочаровываться. Переживать падение кумиров, принимать и смиряться с низвержением того, что было свято и непогрешимо для тебя. Того, что ты боготворил. Того, над чем не был властен.

Возможно, именно это и называют широтой взглядов. Иметь смелость не отказывать себе в праве верить, гореть идеей, искренне и страстно восхищаться чем-то или кем-то, но допускать при этом возможность того, что ты заблуждаешься, и что идеал твой не так уж священен и велик. Давать себе право на ошибку, право перерастать собственные идеалы. Быть готовым пережить разочарование и быть очарованным снова. Не воздвигать святынь, но сохранять вкус к открытиям.

Джек Лондон обезоруживает своей прямотой. Он не задает читателю вопросов, не подталкивает к домысливанию, не заставляет догадываться о причинах происходящего или о мотивах героев. Он честно и исчерпывающе излагает свой взгляд на то, о чем пишет. Наделив Мартина Идена множеством собственных черт и наполнив его жизнь автобиоргафическими эпизодами, он тем не менее не только отказался от самолюбования, но и осмелился на критику созданного им Homo Eloquens (да простят меня латинисты.)

Талантливый самоучка из рабочего класса, ему бы стать героем жаждущей перемен эпохи! Обладая нечеловеческой силой тела и духа, он самоотверженно шел к своей мечте, и, казалось бы, одно это уже достойно восхищения. Но мечта его несколько туманна, а сам он непоследователен на пути к ней. И хотя, будучи поначалу пленен изысканностью жизни и мысли представителей высшего общества, он вскоре оставил их позади с их формальной образованностью и косным мышлением, сам Мартин Иден так и остался недоучкой, поверхностным в своих суждениях и преисполненным жалости к себе. Он перерос тех, кто виделся ему недостижимым эталоном. Но не смог перерасти самого себя.

Бедный, глупый Мартин Иден! Возвысился ли ты над тупым и пошлым стадом, которое так претило тебе? Не так сильно, как самому тебе казалось. Достиг ли той глубины мысли, которая отличала тебя в твоих глазах от ученых пустышек, разочарование в которых оказалось столь горьким? Едва ли. Глупый, глупый Мартин Иден! Ты погиб под обломками идолов, воздвигнутых богам, которых сам ты создал, и сам же в них уверовал.

Никакой ты, глупый Мартин Иден, не реалист, как не раз сам ты пылко заявлял. Ты твердолобый, непробиваемый идеалист, не переживший крушения собственных жалких идеалов и трусливо бежавший с поля боя. Добившись успеха, к которому так безоглядно стремился, ты сел на мель собственных представлений о природе этого успеха. Будучи столь требовательным к себе, ты заигрался в требовательность к людям. К массам. К толпе. К обывателям. Ты не в силах оказался принять то человеческое, слишком человеческое, что обыватели разных классов и мастей могли предложить тебе за твое творчество, ведь это противоречило твоим возвышенным ожиданиям. Но кто же виноват в этом, Мартин Иден? Ты или обыватели?

Неспособный разрешить этот мощный внутренний конфликт (какое клише!), ты ушел от него. Дезертировал. И кто знает, может быть для тебя это было сродни победе.