«Красный маяк» против Народного фронта

Введение

Не так давно группа товарищей из организации «Красный маяк» выпустила ролик под громким названием «Фатальная ошибка Коминтерна». Из названия и содержания самого видео следует, что принятие стратегии «Народного фронта» на VII конгрессе Коминтерна в 1935 году сыграло роковую роль в судьбе коммунистического движения Европы.

Казалось бы, данный вопрос носит сугубо исторический характер, однако, на наш взгляд, это далеко не так. История революционного движения – это не груз мертвых знаний, а практическое политическое пособие, позволяющее изучать различные стратегии и тактики революционной работы. В частности, вопрос об эффективности стратегии по созданию «Народных фронтов» в европейских странах в 1930-е годы имеет прямое отношение к теме сотрудничества коммунистов с некоммунистическими силами – буржуазными демократами, социал-демократами, анархистами. Когда подобное взаимодействие возможно и к каким результатам оно приводит? Эти вопросы останутся всегда актуальными в рамках капиталистической реальности.

Разумеется, опыт «Народных фронтов» в Испании и Франции не может быть механистически скопирован в сегодняшней России. Однако определенные выводы для себя марксисты могут и должны сделать. Резюмируя вышесказанное, мы не стремимся разгромить и разнести товарищей из «Красного Маяка», чтобы самоутвердиться за их счет, как это часто случается в левой среде – критика ради самой критики. Основные задачи нашей статьи заключаются в том, чтобы указать товарищам на допущенные ими ошибки при освещении стратегии Коминтерна 1930-х годов и на примере «Народного фронта» во Франции вывести уроки для современных коммунистов.

Тезисы «Красного Маяка»

В своём ролике товарищи из «Красного маяка» попытались критически рассмотреть тактику «Народных фронтов» прошлого века, подвергая анализу в первую очередь смещение акцента с революционного подхода, на уступки социал-демократам. Также авторами отмечается проблема широкого левого фронта, неизбежность движения данной структуры к её краху через постоянные внутренние конфликты, связанные с большим разрывом во взглядах между участниками фронта.

Авторы видео критикуют отказ Коминтерна от термина «социал-фашизм», доказывая, что термин был обусловлен фактическими действиями социал-демократов, и тем что отказ от него имел исключительно конъюнктурный характер, и не имел теоретического обоснования. Социал-демократы не изменились, возникла лишь тактическая необходимость в сотрудничестве с ними. Одним словом, коммунисты подстроились под конъюнктуру. В центре внимания авторов находится доклад Георгия Димитрова, в котором содержится политическое и теоретическое обоснование новой стратегии Коминтерна по созданию «Народных фронтов».

Стоит отметить важный момент – товарищи из «Красного Маяка» придают решениям, принятым на VII конгрессе Коминтерна, судьбоносный характер для всего коммунистического движения. Единственное событие, изменившее все, точка невозврата. Обычно коммунисты указывали 1924 год (смерть Ленина), 1937 год (большой террор), 1956 год (XX съезд КПСС), 1965 год (косыгинская реформа), 1985 год (приход к власти М.С. Горбачева). Оказывается, есть еще одна судьбоносная дата – 1935 год (VII конгресс Коминтерна). По сути, Красный маяк пытается реанимировать концепцию «социал-фашизма», доминировавшую в Коминтерне на рубеже 1920-1930-х годов.

Ролик «Красного Маяка» содержит множество тезисов, разбор каждого из которых занял бы крайне много времени и текста. Поэтому мы сконцентрируемся на анализе причин смены стратегии Коминтерна в середине 1930-х годов, проанализировав политическую ситуацию в ряде европейских стран: Германия, Франция.

Стратегия и тактика Коминтерна в 1920-е годы

Победа Октябрьской революции в России и ряд других успехов рабочего движения в Германии и Венгрии, а также временные успехи в войне с Польшей, вселяли на тот момент надежду, что революции локальные скоро непременно перетекут в мировую.

Тогда подобное левачество, без адекватного взгляда на положение классовых сил в отдельных странах и во всём мире было характерно для многих европейских партий и даже для некоторых членов РКП(б). На II конгрессе Коминтерна, в частности секция китайских коммунистов и вовсе заявляла об окончательной победе мировой революции к 1927 году.

Г.Е. Зиновьев и Л.Д. Троцкий утверждали, что участь капитализма уже предрешена не только исторически, что вполне очевидно, но и политически, с чем, например, В.И. Ленин был не согласен. Поражение советских республик в Германии и Венгрии из-за ярого противодействия со стороны буржуазии и помогавших им оппортунистов из социал-демократических партий отрезвили многих коммунистов и ясно дали понять, что быстрой победы мировой революции не случится. Помимо этого уроки войны с Польшей показывали, что в условиях отсутствия революционного подъёма в стране, даже начатая буржуазией война может быть переиначена ею же как оборонительная, благодаря чему на её сторону, под влиянием националистических настроений, встанут даже рабочие.

В связи с этим были выявлены две основные проблемы в коммунистическом движении — оппортунизм и волюнтаризм. С первым решили бороться с помощью принятия 21-го условия Коминтерна. Эти условия исключали почти все центристские и оппортунистические партии из рядов Коминтерна. Что касается «детской болезни», то истоки левого радикализма того времени Ленин усматривал в недостаточной марксистской подготовке и в неопытности революционеров. Потому с левачеством старались бороться критикой и разъяснением ошибок. Для ультралевых партий, желавших присоединиться к Коминтерну, работала политика открытых дверей при условии полного принятия марксистских позиций.

В целом тактика и стратегия Третьего Интернационала в тот момент строились на перенесении опыта революционной борьбы в России на Европу. Разъяснялись важность работы с массами даже в реакционных партиях, необходимость подготовки пролетариата к отстаиванию своих интересов и осознанию себя как класса и другие истины, добытые большевиками за годы трудной работы до и после Октябрьской революции. В связи с этим была принята на вооружение ещё одна тактика: создание коммунистических ячеек в каждом профсоюзе, где это представлялось возможным, для получения влияния на рабочих этих профсоюзов, о чём будет сказано позднее.

История в разных странах была схожая — после Первой мировой войны началось резкое обострение классовых противоречий, чем Коминтерн и воспользовался. Его руководство указывало различным европейским компартиям на их недочёты, левачество, на наличие большого количества реформистов, социал-шовинистов, призывало размежеваться с этими элементами.

Разумеется, в разных странах были свои трудности. Например Коммунистическая партия Германии (КПГ) долго пыталась выстроить сотрудничество с наиболее революционным крылом Независимой социал-демократической партией Германии (НСДПГ), которая была в шаге от вступления в Коминтерн, но в последний момент правое крыло раскололо партию, а революционное большинство объединилось с коммунистами в объединённую коммунистическую партию Германии.

Во Франции, революционному крылу Французской социалистической партии (ФСП) приходилось разъяснять необходимость размежевания с центристами и реформистами. В итоге коммунисты завоевали большинство в социалистической партии и произошёл раскол с образованием Коммунистической партии Франции.

В Италии было сильно не только правое, но левое крыло во главе с А. Бордиго, хотя и реформистов также хватало. Итальянская социалистическая партия (ИСП) была поделена между максималистами —парламентаристами и абстенционистами. Беда первых была такая же как и у французских коммунистов — страх нарушить единство партии и размежеваться с центристами. Беда вторых была в излишнем сектантстве, догматизме, неспособности действовать гибко, используя как нелегальные, так и легальные методы работы. Впоследствии центристские тенденции возобладали в ИСП и произошёл раскол с образованием Коммунистической партии Италии.

В целом тактика Коминтерна здесь сработала хорошо и размежевание с оппортунистами происходило эффективно. Однако уже к этому моменту можно увидеть начало спада революционных настроений. Наступило, по выражению Ленина уже на III конгрессе Коминтерна, «равновесие сил» между международной буржуазией и советской Россией.

III конгресс Коминтерна важен в первую очередь двумя вещами: во-первых, тактика создания коммунистических ячеек в профсоюзах оправдала себя. Создание таких ячеек было необходимо не только для организации рабочих на экономической основе для борьбы за свои права и не только для организации массовой борьбы против капитализма в целом, но и для борьбы с тем вредным заблуждением, что профессиональные союзы могут быть нейтральными и аполитичными.

Подобные ячейки доходчиво объясняли, что на деле такие аполитичные профсоюзы становятся на сторону буржуазии, что необходимо революционизировать профсоюзы. С целью координации действий этих профсоюзов был создан Красный Интернационал Профсоюзов, как альтернатива жёлтому Амстердамскому профсоюзу.

Во-вторых: на этом конгрессе была принята тактика единого фронта. Это важно отметить, потому как именно эта тактика потом перерастёт в тактику народных фронтов в середине 1930-х годов. Уже на IV конгрессе, в тезисах по единому рабочему фронту указывалось, что несмотря на то, что с определённой части рабочих спали реформистские иллюзии, тем не менее из-за послевоенного восстановления реформистские иллюзии вновь начинают набирать силу. И несмотря на готовность множества рабочих к сотрудничеству с Профинтерном, они всё ещё продолжали надеяться на скорое объединение всех рабочих организаций друг с другом, считая что таким образом борьба против капиталистов будет эффективнее.

Потому были слышны призывы ко II Интернационалу и к Амстердамскому профсоюзу объединяться с Коминтерном и Профинтерном. По причине оппортунистского характера своей политики и соглашательства с буржуазией собственных стран, эти организации не могли пойти на такое объединение. Точнее могли, но чисто формально. Когда дело доходило до практических единых действий (помощь голодающим России, борьба против антикоммунистического террора в Испании и Югославии) видимость единства сразу же испарялась.

Однако Коминтерн продолжал настаивать на тактике единого рабочего фронта. Коминтерн принял тактику ЕРФ для того, чтобы как можно вернее развеять реформистские иллюзии у рабочих и показать истинную природу этих организаций. Естественно это решение было не по нраву не только жёлтым профсоюзам и II интернационалу, но и левым коммунистам в рядах III Интернационала— с их стороны посыпались обвинения в смягчении антагонизма с реформизмом и в стремлении Коминтерна слиться с социал-демократами, что лишь в очередной раз показало их догматичность и непонимание сути подобной тактики.

Единый рабочий фронт позволял объединять всех рабочих, борющихся против капитализма, что подразумевало под собой не только рабочих-коммунистов, но и анархистов и синдикалистов и только левеющих рабочих, коих тоже было немало. Было бы очень глупо и крайне недальновидно просто отмахиваться от них по той лишь причине, что они всё ещё питали левацкие или реформистские иллюзии, состояли в каких-то левых партиях или профсоюзах.

Уже на V конгрессе Коминтерна в 1924 году, анализируя политическую обстановку в мире, ряд деятелей Коминтерна провели параллели между социал-демократией и фашизмом, в том контексте, что они являются левой и правой рукой буржуазии. Здесь будет сделан вывод, который впоследствии Исполнительный комитет Коммунистического интернационала (ИККИ) признает ошибочным, а именно утверждение о том, что вся буржуазия Европы фашизировалась и принципиальной разницы между фашизмом и социал-демократией (или социал-фашизмом) нет.

В целом, V конгресс лишь повторяет, что тактика предыдущих конгрессов верна. Отмечается, что со времени III конгресса во многих партиях возымели силу опасные оппортунистические и ультралевые уклоны. В частности, в компартии Чехословакии и Франции существовал правый уклон, а в Италии, Германии и Польше — левый. Первые оценивали тактику ЕРФ, как тесный союз с социал-демократией и органический союз со всеми рабочими организациями. Вторые оценивали тактику как предательскую и призывали коммунистов просто выходить из реакционных профсоюзов, либо признавали её только в области экономической борьбы.

Из-за незрелости многих коммунистических партий, эти уклоны грозили скатыванием в оппортунизм или ревизионизм, что признавали на V конгрессе. Потому был поставлен приоритет на выстраивание единства снизу, т.е. обеспечение единства между рабочими-коммунистами, рабочими социал-демократами и беспартийными. С верхушками соцдемовских партий следовало ограничиться переговорами по единым действиям.

В 1928 году, в связи со всё более накаляющейся обстановкой на международной арене и в связи с угрозой войны между капиталистическими государствами и СССР, тактика ЕРФ несколько отошла на второй план. На первый план выдвинулась борьба с надвигающейся войной, с интервенцией в Китае и защита СССР.

Главной задачей для Коминтерна стало разоблачение буржуазного пацифизма, призывы к пролетариату Западной Европы бороться против буржуазии собственных стран, борьба с фашизмом и т.д. VI конгресс признавал, что влияние коммунизма было многократно усилено, несмотря на стабилизацию капитализма в Германии, Великобритании, Франции, Чехословакии и нелегальное положение компартий в Польше и Италии. Однако, также признавались слабая работа в профсоюзах, бюрократизация партийных аппаратов, слабая ещё связь с массами, недостаточно живая работа партийных ячеек и т.д.

Во Франции Коминтерн выявил неверную оценку репрессий со стороны правительства и подчинение буржуазной законности, неверная оценка «левых» партий мелкой буржуазии, неверная оценка ФСП и её левого крыла, ошибочная профсоюзная тактика, связанная с постоянными колебаниями и непоследовательностью действий и т.д. В связи с огромным количеством недочётов, Исполнительный комитет Коминтерна настаивал на том, что особое внимание в деятельности ФКП теперь стоит уделять избирательной и экономической борьбе, усиливая агитацию в деревне, чтобы освободить крестьян от влияния буржуазии и фашизма.

В Италии, несмотря на преследования, компартия продолжила борьбу, перейдя на нелегальное положение (хоть на конгрессе и отмечалось, что это было сделано поздновато). В целом, партия добилась значительных успехов в своей деятельности. Было преодолено бордигианство, а потому все силы были сосредоточены на борьбу с правым уклоном и завоевание масс, находящихся под влиянием фашистских организаций.

Одним из примеров весьма успешной компартии стала КПГ. В ней также, как и в итальянской, был побежден ультралевый уклон. Внушительным достижением была организация союза красных фронтовиков. На выборах партия также показывала хорошие результаты. Однако социал-демократия была столь же сильна, что создавало благодатную почву для возникновения правых уклонов в партии.

Исследователь Н. Лейтес выделяет два левых поворота в тактике Коминтерна 1920-х годов – поворот 1924 года и 1927-1928 годов. Смена тактики ознаменовалась нарастанием критики социал-демократических партий и ожидание скорого революционного кризиса, который должен был, по мысли руководителей Коминтерна, завершиться чередой пролетарских революций в европейских странах. Левый поворот Коминтерна 1927-1928 годов и смещение критики на «социал-фашистов» способствовали усилению раскола левого и рабочего движения, чем активно воспользовалась нацистская партия, усиливавшая свое влияние среди мелкой буржуазии и рабочих.

Германия

Компартия Германии (КПГ) — вторая по численности после РКП(Б) в Европе марксистская организация в период 1919-1933 гг. Несмотря на довольно короткую историю существования, она демонстрировала потрясающую активность. Могла ли она остановить фашистскую угрозу в своей стране? Давайте разбираться.

После поражения в Первой мировой войне, в Германии развернулся глубокий социально-политический кризис. Огромная инфляция, безработица, кризис в сельском хозяйстве послужили причиной для Ноябрьской буржуазной революции 1918 г.

Социал-демократическое правительство, ставшее у руля управления в ходе ноябрьских событий, провело ряд реформ, направленных на задабривание рабочих масс для защиты молодой Веймарской республики. 30-го декабря 1918 - 1 января 1919 гг. под руководством Карла Либкнехта и Розы Люксембург организуется КПГ, что ознаменовало окончательный раскол левого движения Германии на коммунистов и соцдемов.

Неудачное восстание спартакистов привело к запрету КПГ на некоторое время, массовым репрессиям против коммунистов и революционно настроенных рабочих. На фоне этих событий в марте 1919 года руководство партией принимает группа Пауля Леви. В октябре того же года проходит Гейдельбергский съезд, на котором намечается противоречие в позициях между ЦК и левой оппозицией по поводу участия в парламенте и профсоюзах. Леви настаивает на участии КПГ в парламенте, а также вливании коммунистов в ВФПГ (Всеобщая федерация профсоюзов Германии) — крупнейшую ассоциацию профсоюзов, подконтрольную соцдемам, вместо создания собственных коммунистических профсоюзов. Левая оппозиция выступала против этих выводов, однако не смогла отклонить их на съезде, при факте того, что она имела бо́льшую поддержку среди рядовых партийцев. Произошел раскол, который серьезно сказался на партийной работе.

На II конгрессе Коминтерна Пауль Леви выступал против политики Москвы по развитию революционного движения. В 1921 году при поддержке Коминтерна Леви был отстранен от руководства, и его сменил представитель левой оппозиции Брандлер. После такой рокировки было принято решение о проведении революционной акции в Берлине, что вылилось в Мартовское восстание. Следствием неудачи восстания стала серьезная потеря политического влияния КПГ: из 500 000 членов КПГ в рядах партии осталось примерно 150 000 человек.

Чуть позже Леви в своей заметке «Наш путь. Против путчизма» статистикой показал несостоятельность данной акции, указывая на то, что КПГ не имела большинства среди пролетариата, нищета среди масс не вылилась в активные выступления, и не было кризиса управления у руководства страны (несмотря на крупный экономический кризис).

Группа Брандлера руководила партией с 1921 по 1924 годы, материалов по их работе мы нашли немного, поэтому ограничимся рядом выводов Зиновьева, который на момент 1926 года их работу оценивал как правоуклонистскую, направленную на активное взаимодействие с социал-демократами.

Более того, в январе 1923 года Франция оккупировала Рурскую область, что добавило политический кризис верхушке Германии к растущему экономическому. Весной 1923 года проводится съезд фашистских организаций, в совокупности насчитывавших порядка 100 000 членов. Из разных источников поступает информация о подготовке к вооруженному восстанию в Баварии. Осенью 1923 года экономическая ситуация ухудшается, инфляция становится галопирующей, ценники на продукты ежедневно возрастают.

На фоне этих событий Коминтерн дал указания КПГ готовиться к вооруженному восстанию. Однако перед началом восстания группа Брандлера заявила о его отмене. Ввиду технических причин того времени, Гамбург не успел получить донесение, что привело к очевидно проигрышному Гамбургскому восстанию. Компартия опять была запрещена приблизительно на полгода.

В ноябре происходит пивной путч, который, не без помощи антифашистов, организованных КПГ, провалился. Фашистов также запрещают на некоторое время.

Далее следует отметить, что после этих событий в 1924-1928-х годах наступает частичная стабилизация капитализма и политического режима в Германии, что характеризует ослабление протестного и забастовочного движения.

В апреле 1924 года проходит девятый съезд КПГ во Франкфурте-на-Майне, где группа Брандлера исключается из состава ЦК, а ее место занимает ультралевая группа Рут Фишер - Маслова. Они в свою очередь инициировали выход коммунистов из социал-демократических профсоюзов (напоминаем, всю историю Веймарской Германии они имели абсолютное большинство профсоюзных активистов), а также запустили активную пропаганду против них, что привело к серьезной потере влияния в профсоюзном движении. Более того, руководство партии начало массово исключать всех несогласных с политикой партии как с правой, так и с левой стороны.

Примечательно, что именно в этот период выдвигается тезис Г. Неймана «Бейте фашистов, где бы вы их не встретили», который подразумевал физическую борьбу с фашистскими группировками, ставя на второй план идеологическую работу и полемику с фашистами, и этот лозунг был популярен в партии до 1930 года!

Только после угроз со стороны Коминтерна в октябре 1925 года ультралевая группа смещается Эрнстом Тельманом, который проводил политику согласно линии ИККИ.

На фоне роста концентрации капитала и увеличения производительных сил, что свидетельствует об усилении позиций правящего класса, продолжались рост рабочего дня, увеличение налогов на заработную плату и на продукты потребления, рост безработицы среди простых трудящихся. В это время происходят важные политические изменения. В 1925 году президентом республики становится монархист Гинденбург, а в октябре того же года князья предъявляют требование возвращения конфискованного у них имущества во время ноябрьской революции 1918 года.

Депутаты от правых и фашистских партий выступили за принятие проекта, соцдемы хотели пойти на компромиссное решение, в целом серьезно не вредя князьям, и только КПГ выступила против принятия закона, организовав опрос по проведению народного референдума.

Тут довольно примечательная ситуация. КПГ призывала СДПГ, ВФПГ и другие пролетарские организации пойти единым фронтом против выплаты компенсаций князьям. Первые две закономерно отказались, но КПГ начала разворачивать массовую кампанию «снизу». И на фоне роста недовольства среди рядовых членов СДПГ она согласилась участвовать в кампании. Организаторы опроса, вместо необходимых 4 млн голосов, собрали 12,5 млн, что почти на 2 млн больше совокупно поданных голосов за КПГ и СДПГ на выборах 1924 года. Это была важная победа единого фронта.

Да, в итоге юридические проволочки республики всё же позволили выплатить компенсацию князьям, но единый фронт за общедемократические права открыл глаза некоторым активистам СДПГ в вопросе о реальных позициях партии. Что улучшило их отношение к КПГ.

Симптомы надвигающегося экономического кризиса были ощутимы в Германии уже во второй половине 1928года. К середине 1929года число безработных даже по заведомо преуменьшенным данным составляло 3,4 млн человек.

В период экономического кризиса 1929-1933-го наблюдался крупнейший подъем низовой поддержки нацистской партии, и это обусловливалось не только демагогическими приёмами их пропаганды, но и использованием в ней передовых технологий: повсюду развешивали свои плакаты, раздавали красочные брошюры, использовали громкоговорящие установки, регулярно проводили митинги, использовали радиовещание. Что, разумеется, могла себе позволить лишь партия, пользовавшаяся поддержкой крупного финансового капитала.

Подтверждением этому могут служить результаты выборов 1930-го года, где нацисты получили 6,4 млн голосов (в 8 раз больше голосов, чем на предыдущих выборах), также «протестные голоса» получила и КПГ – 4,6 млн (+1,33 млн). СДПГ собрала 8,58 млн, потеряв 800 тыс. голосов.

ЦК КПГ, следуя левому повороту в Коминтерне в 1928 году, принимает резолюцию в апреле 1930-го года, согласно которому требовала «беспощадного разоблачения социал-демократии как важнейшей опоры и главной силы для установления фашистской диктатуры». Однако при этом КПГ неоднократно заявляла об усиливающемся терроре фашистов, призывала Рейхсбаннер (вооруженная организация соцдемов) и СДПГ вести совместную борьбу с нарастающей угрозой.

СДПГ (вплоть до прихода Гитлера к власти) придерживалась тактики «меньшего зла». Она заключалась в том, чтобы формировать коалицию вместе с другими умеренными партиями и поддерживать «демократическое» правительство. Потому что оно в любом случае лучше и коммунистов, и нацистов. Такая пропаганда «терпения» останавливала поддерживающих партию рабочих от борьбы с реакционным правительством Брюнинга, которое жестоко боролось с забастовочным движением, снижало пособия, увеличивало налогообложение для трудящегося населения и не препятствовало погромам фашистов. Верхушка СДПГ не раз, и не два требовала от местных партийных и рейхсбаннеровских отделений не взаимодействовать с коммунистами, в том числе в борьбе с нацистами. Дело доходило вплоть до исключений.

Однако в реальности было заметно распространенным явлением сплочение коммунистов, соцдемов и иного рода демократических сил в местные боевые организации против нападений наци. Несмотря ни на какие укоры социал-демократического руководства, местные отделения кооперировались и формировали комитеты, планировали совместную работу.

Накопившиеся противоречия внутри СДПГ по поводу «теории меньшего зла» привели к расколу с левой оппозицией, которые, по мнению коммунистов, были особо опасны в лагере эсдэков ввиду своей красной риторики, но на деле выступали как ревизионисты. В октябре 1931 года раскол вылился в создание 50-тысячной Социалистической Рабочей Партии, программа которой была довольно эклектична и имела противоречия в тезисах. Однако она была явным отражением недовольства рабочих политикой СДПГ.

Какова же была позиция КПГ по отношению к этой партии? Компартия справедливо критиковала оппортунистические позиции левых, однако не очень активно шла на контакт с ними, что, несомненно, было недальновидно. Из-за такой политики СДПГ удавалось оставлять в своей орбите оппозиционно настроенных партийцев. А ведь именно из этой партии чуть позже люди стали массово переходить в КПГ, и в марте 1932 года СРП выступила за создание единого фронта в борьбе с фашизмом.

Деятельность КПГ отягощались теоретическими ошибками. В те годы, как отмечал В. Ульбрихт, «оценка положения и установления актуальных боевых задач КПГ были связаны с лозунгом диктатуры пролетариата, создания Советской Германии как актуальной задачей». На деле надо было не тешить себя приятными надеждами, а видеть смертельную угрозу, надвигавшуюся на все завоевания рабочего класса.

Работу КПГ важно также оценить с пропагандистской точки зрения. С 1929 года по май 32-го главным редактором главного партийного органа КПГ «Роте фане» был уже известный нам Гейнц Нейман, группа которого поддерживала лозунг «красного рабочего фронта», отрицала надвигающуюся опасность фашизма и призывала готовиться к «решающей битве», к которой стихийно приведет революционная обстановка 1932 года. Очевидным образом, все эти мысли транслировались в крупнейшей газете КПГ до снятия Неймана с соответствующего поста.

Недооценка опасности нацизма сочеталась с неправильным пониманием положения, сложившегося в 1931 году. В резолюции ЦК КПГ от 5 декабря говорилось, что «фашизм как метод непосредственной диктатуры буржуазии стал господствующей государственной формой. Полуфашистское правительство Брюнинга превратилось в фашистское правительство, в первое правительство фашистской диктатуры». Как мы постфактум знаем, до установления реального фашизма было ещё далеко.

С каждым годом экономическая ситуация ухудшалась. В 1931 году безработных насчитывалось уже более 5 миллионов. Финансовый крах лета того же года еще сильнее ударил по экономическому благополучию населения, профашистская группировка финансового и промышленного капитала становилась всё больше и, умело канализируя недовольство трудящихся в выгодное для себя русло, стремилась к установлению диктатуры в стране.

Рубиконом изменений в тактике КПГ стали президентские выборы весной 1932 года. Их показатели были неутешительны. В первом туре Гинденбург набрал 18,7 млн голосов, Гитлер – 11,3, а Тельман – 5млн. Во втором туре – 19.3; 13,4; и 3,7 млн соответственно. Это доказывало, что КПГ не смогла донести населению логику лозунга «Кто голосует за Гинденбурга, тот голосует за Гитлера, кто голосует за Гитлера, тот голосует за войну», что необходим пересмотр действующей работы с иными партиями и населением.

24 апреля того же года ЦК КПГ обратились с воззванием ко всем членам профсоюзов и социал-демократии, ко всем немецким рабочим, подтверждая тезис, сформулированный партией 29 ноября 1931 года: КПГ не ставит для единства никаких условий, кроме вполне естественного − готовности к отпору наступлению реакции. Вот почему в конце апреля-начале мая 1932 года во многих местах усилилось сближение рабочих организаций различных политических направлений.

26 мая 1932 года КПГ организует кампанию Антифашистская акция, призванную стать воплощением единого фронта. Глядя на пассивность других партий (СДПГ весной 1932г расформировала 250-тысячный Рейхсбаннер), многие рядовые члены СДПГ откликнулись на призыв. В городах организовывались антифашистские комитеты, коммунисты с соцдемами совместно давали отпор фашистскому террору.

На фоне очередного политического кризиса в конце июля НСДАП получает 13,75 миллионов голосов. КПГ получает 5,3 млн. Число её сторонников увеличилось на 600 тыс. за счет потерь голосов СДПГ. Увеличение голосов у компартии было вызвано ростом Антифашистской акции и политическим банкротством СДПГ.

В октябре 1932 года проходит конференция КПГ, в решениях которой в очередной раз отказались от «неправильного представления о том, будто непосредственной задачей партии является завоевание рабочего класса для борьбы за политическую власть». Был также подтвержден отказ от неверной оценки социал-демократии как главной социальной опоры германской буржуазии. Только к этому моменту был совершен решающий удар группе Неймана, выступившей против генеральной линии партии.

В ноябре снова выборы в рейхстаг, НСДАП получает 11,7 млн голосов (минус 2 млн),за КПГ проголосовало уже 5,98 млн (плюс 600 тыс.), СДПГ получила 7,25 млн (минус 700 тыс.).

Рассматривая результаты парламентских выборов как косвенный признак для анализа мнения населения, можно смело констатировать, что Антифашистская акция как выражение политики единого фронта выполняла свою функцию. За 5 месяцев существования Акции КПГ получила 600 тыс. сторонников в сравнении с 700 тыс. за 2 года борьбы с соцдемами (которых называли «важнейшей опорой для установления фашистской диктатуры»). Падение количества голосов за нацистов можно объяснить большим количеством факторов, однако одним из важнейших является кампания по развенчиванию демагогических приемов фашизма. Значительная часть избирателей, ранее голосовавших за СДПГ, перешла на сторону КПГ. Весьма показательными в этом плане были итоги выборов в Берлине, где за КПГ проголосовало 860 тыс избирателей, за СДПГ – 646 тыс, за гитлеровцев – 720 тыс. Сплоченные в единый коллектив рабочие самых разных взглядов, плечом к плечу борясь с реакционными силами, начали на практике осознавать вредоносность успокаивающих мантр буржуазных партий, и тем самым вставали на сторону коммунистов.

На фоне потери популярности правящие круги в скорейшем темпе стремились установить фашистскую диктатуру. 30 января 1933 года Гинденбург передаёт власть Гитлеру. В ответ на это КПГ призывает всех выходить на политическую забастовку, но после отказа СДПГ, которая всё еще имела бо́льшее влияние на пролетарские массы, забастовка была отменена. Самостоятельное выступление коммунистического авангарда в подобных условиях было бы авантюризмом и принесло бы лишь множество ненужных жертв, что позднее будет отмечено в специальном решении президиума ИККИ.

И это в действительности так, если рассматривать численность партий. Без учета военных, профсоюзных и иного толка формирований, а также полиции, которая и до этого неодинаково относилась к коммунистам и нацистам, а теперь и вовсе стала подконтрольна вторым, результат подобной забастовки без участия СДПГ был бы предрешен.

Итак, пора ответить на поставленный вопрос: «Могла ли компартия остановить наступление фашизма?»

Очевидным образом, на момент января 1933 года, КПГ не была способна остановить фашистскую угрозу. И это было вызвано рядом факторов:

1. Непонимание сущности фашизма, следствиями чего стали: отказ от теоретической борьбы в пользу физической расправы с нацистами в 1924 – 1930 гг; позиционирование реакционного, но всё еще демократического правительства Брюнинга как фашистского в 1931 г; распространенное отрицание угрозы фашизма и ставка на революцию в 1929- 1932 гг; ну и конечно же неправильная расстановка приоритетов – борьба с соцдемами, а не фашистами.

2. Относительная молодость компартии обусловила разного рода уклоны (Леви, Брандлер, Рут Фишер, Нейман), которые мешали партии проводить действительно марксистскую работу.

3. Отсутствие гибкости в отношениях с другими партиями, твердолобая политика «класс против класса» мешала установлению тесных связей с «недостаточно революционными» организациями.

История не любит сослагательное наклонение, но по нашему мнению, если бы КПГ приняла тактику единого фронта раньше мая 1932 года, то у коммунистов было бы куда больше шансов на отпор фашистской угрозе.

Франция

В середине 1930-х годов Франция тяжело переживала последствия Великой депрессии, последствия которой французская экономика в полной мере почувствовала на себе с 1932 года. По данным официальной статистики, учитывавшей только лиц, зарегистрированных на бирже труда, в декабре 1932 г. во Франции насчитывалось 277 109 безработных, а в ноябре 1934 г. – 369 435 человек. Очевидно, что число всех безработных была выше данных цифр. По некоторым данным, реальное число безработных достигло в 1934 году цифры в 1,5 млн. человек.

С 1930 по 1935 г. фонд выплачиваемой заработной платы сократился во Франции на 1/3. Серьезный экономический удар был нанесен по средним городским слоям – владельцам мелких предприятий и торговцев. За период с 1930 по 1934 количество разорившихся собственников мелких предприятий и кафе выросло с 9946 до 16 317 человек. Правительство было не способно предпринять каких-либо действий для улучшения экономической ситуации. В период с ноября 1929 по май 1936 г. во Франции сменилось 17 правительств.

Формирование Народного Фронта стало ответом левых и буржуазно-демократических сил на провалившийся правый переворот, организованный фашистами 6 февраля 1934 года в виде похода на Бурбонский дворец. Поход сопровождался столкновениями фашистов с полицией и их попыткой штурма правительственных зданий. В ходе уличных боев 6 февраля со стороны атакующих погибло 14 человек, 655 раненных, со стороны защитников – 1 убитый и 780 раненных. Лидер французских коммунистов Морис Торез назвал 6 февраля днем, когда фашизм вырвался на авансцену французской истории: «То была кульминационная точка всех предыдущих попыток фашизма, исходный пункт для дальнейших шагов и для усиленной активизации, которой впоследствии Народный фронт преградил путь».

В ответ на действия фашистов в ряде городов прошли совместные манифестации коммунистов и социалистов. На улицы Парижа вышло 25 тысяч человек, протестующих против фашистской угрозы. По инициативе Социалистической партии и ВКТ (Всеобщая конфедерация труда), которую поддержали коммунисты, 12 февраля 1934 года была начата всеобщая стачка. По всей Франции в стачке приняло участие около 4,5 млн. человек. Франция переживала подъем рабочего движения, если в 1930 году произошло 1700 забастовок, то в 1936 году их насчитывалось уже 12 тысяч, в некоторых случаях рабочие захватывали предприятия.

С момента конгресса Социалистической партии в Туре в 1920 года история левого движения Франции развивалось в 1920-1930-е годы под знаком противоборства социалистов и коммунистов. Этому конфликту сопутствовало конкуренция «Всеобщей конфедерации труда» и «Унитарной всеобщей конфедерации труда».

За несколько лет до создания коалиции Народного Фронта на низовом уровне коммунисты и социалисты предпринимали совместные действия против нараставшей фашистской угрозы. Речь идет о движении «Амстердам – Плейель» – серии антифашистских конференций и конгрессов, организованных в 1932-1933 годах. 27 июля 1934 года Социалистическая партия и Компартия подписали «Пакт о единстве действий», предполагающий единые действия против фашистов в масштабе всей Франции. Конкретно речь шла о митингах и демонстрациях с требованиями роспуска фашистских организаций и в защиту демократических свобод.

На волне совместных действий с социалистами усилились позиции коммунистов в муниципалитетах. В Парижский муниципалитет было избрано восемь коммунистов (ранее там был лишь один коммунист). На волне крупных демонстраций, прошедших в июле 1935 года, сформировался Национальный комитет Народного фронта, в который вошли представители ФКП, СФИО, партии радикалов, пацифистского движения «Амстердам – Плейель», Лиги прав человека и представители других организаций.

Фашистское движение во Франции, нежели в Италии и Германии, отличалось раздробленностью («Огненные кресты», «Аксионфрансез», «Патриотическая молодежь», «Французская солидарность» и др.). Наиболее крупная организация – «Огненные кресты», во главе с Де ля Роком, имела собственные боевые отряды («диспо») и финансировалась крупными промышленниками. «Огненные кресты» имела собственные склады оружия. По некоторым оценкам, численность сторонников движения насчитывало 400 тыс. человек.

«Огненные кресты» имела значительный потенциал для роста. В первую очередь речь идет о влиянии французских фашистов на «Национальный союз бывших фронтовиков», насчитывавшем 900 тыс. членов, и на «Национальный федерации налогоплательщиков», численностью в 700 тыс. человек. Провал фашистского выступления в феврале 1934 года не привел к запрету фашистских военизированных организаций. Они продолжали действовать до декабря 1935 года, устраивая провокации и уличные столкновения с активистами левого и профсоюзного движения. В августе 1935 года правые атаковали рабочих в Бресте и Тулоне, несколько человек было убито и ранено. Под давлением левых партий 28 декабря 1935 года французский сенат запретил все военизированные структуры фашистских организаций. Сами фашистские организации продолжали существовать. Вслед за формированием Народного фронта произошло создание единого профсоюзного центра – ВКТ. Временная ликвидация раскола рабочего движения позволило профсоюзам проводить массовые забастовки, охватившие 12 тыс. предприятий. В них приняло участие 2 млн. человек.

По итогам выборов, проходивших весной 1936 года, Народный Фронт получил большинство – 375 мандатов из 610. В составе Народного фронта Социалистическая партия получила 1 964 384 голоса из общего количества проголосовавших 10 млн человек (146 мандатов), Коммунистическая партия – 1 468 949 голосов (72 мандата), партия радикалов-социалистов – 1 422 000 (16 мандатов). Еще 49 мандатов были распределены между небольшими левыми партиями, вошедшими в коалицию. Левые партии получили в совокупности 5,4 млн голосов, правые – 4,2 млн. голосов. Из представленной статистики очевидно, что если бы социалисты или коммунисты действовали сами по себе, то на выборах они бы проиграли правым, что привело бы к стремительному усилению позиций фашистских организаций во Франции.

Деятельность правительства Народного Фронта во главе с Леоном Блюмом ознаменовалась реализацией большой программы социальных реформ, улучшивших жизни миллионы трудящихся. Было принято свыше 100 законодательных актов, перечислим лишь основные: закон о среднем увеличении заработной платы на 12%; закон об увеличение пенсий фронтовикам; закон о введении 40-часовой рабочей недели с двумя обязательными выходными при сохранении прежнего уровня заработной платы (кроме предприятий, работающих на оборону); закон о предоставлении ежегодных двухнедельных оплачиваемых отпусков для работников; закон о введении обязательных коллективных договоров; закон о возможности получения кредита для мелких торговцев; закон об увеличении минимального срока обучения в школе до 14-летнего возраста; закон о роспуске вооруженных праворадикальных лиг; закон об организации общественных работ для безработных.

Данные законы стали возможными лишь в результате наличия массового и боевого рабочего движения, находившегося на пике своего развития в 1930-е годы. Под давлением забастовок предприниматели были вынуждены пойти на серьезные уступки и заключить Матиньонские соглашения. Компартия выразила поддержку социальным реформам, но ее представители не вошли в состав правительства. Министерские посты поделили между собой Социалистическая и Радикальная партия.

Коалиционный состав левого правительства имел как свои серьезные плюсы, так и минусы. Объединение усилий нескольких левых партий позволило Народному фронту одержать победу на выборах, но его лидеры не стремились к слому буржуазной государственной машины. Речь шла о социализации капитализма.

Одной из слабых мест нового правительства было отсутствие полноценного контроля за банками и финансовой системы страны. Социальные реформы поставили на первый план вопрос финансов: кто будет за них платить? Коммунистическая партия предложила провести налоговую реформу, нацеленную на введение прогрессивной шкалы налогообложения для крупных состояний, а также чрезвычайного налога на крупные доходы в размере 1 % на доходы свыше 100 тыс. франков и 4 % на доходы, превышавшие 1 млн франков. Правительство Блюма отказалось от данной реформы, опасаясь вывода капитала за рубеж, который и так активно происходил.

Бегство капитала за рубеж, девальвация франка серьезным образом ударили по материальному положению рабочих. Французский бюджет верстался с хроническим дефицитом. Долг государства Французскому банку за период 1936-1938 годов вырос с 341,4 млрд франков до 420,5 млрд франков.

В ситуации усиления экономического кризиса в феврале 1937 правительство Народного фронта объявило паузу в проведении социальных реформ, что было сделано под давлением крупной буржуазии и банкиров. Не получив права издавать чрезвычайные декреты Леон Блюм ушел в отставку в июне 1937 года. Новое правительство во главе с Камилем Шотаном, представлявшим Радикальную партию, начало сокращать расходы на общественные работы, при этом увеличивались косвенные налоги, что затрагивало большинство трудящихся.

Во внешней политике Народный фронт не стремился переломить линию предшествующего правительства, стараясь также проводить стратегию на умиротворение Италии и Германии. Отражением этой позиции стала политика нейтралитета Франции в отношении Гражданской войны в Испании. Углубление экономического кризиса, нарастающее давление крупной буржуазии, отказ от активного противодействия франкистам в Испании – все это подрывало Народный фронт изнутри. Социалистическая партия и радикалы смещались к левому центру и настаивали на сворачивании социальных реформ, коммунисты же критиковали коалиционное правительство за нерешительность и уступки крупной буржуазии. Финальный удар по Народному фронту был нанесен в сентябре 1938 года Мюнхенским сговором, в ходе которого Франция и Англия фактически передали Чехословакию в сферу контроля Третьего Рейха, что в последующем обернулось оккупацией и расчленением территории Чехословакии. Депутаты Социалистической и Радикальной партии голосовали за ратификацию Мюнхенского соглашения, коммунисты выступили категорически против него. Это окончательным образом подорвало Народный фронт.

В ноябре 1938 года правительство во главе с Эдуардом Деладье отменило 40-часовую рабочую неделю и приняло ряд других антирабочих законов. В данной ситуации французская компартия выдвинула программу радикализации первоначальных требований Народного фронта, включавших национализацию основных отраслей экономики (железные дороги, рудники, электростанции), организации национальной обороны и ареста фашистских агентов. Однако она не могла существенным образом повлиять на курс правительства, сдвигавшегося вправо.

Политическому опыту существования Народного фронта во Франции нельзя дать однозначную оценку. Формирование левой коалиции позволило предотвратить приход к власти французских фашистов, а также способствовало проведению крайне важных социальных реформ, улучшивших, хоть и на короткое время, жизнь миллионов трудящихся Франции. Однако было бы ошибкой закрывать глаза на очевидные слабости Народного фронта, связанные с его неспособностью проводить решительную политику против финансового капитала и в целом правящего класса.

Но какова была альтернатива Народному фронту? Ни одна из левых партий, включая коммунистов, не пользовалась доминирующим влиянием на рабочих. Если бы на выборах 1936 года левые не выступили единой коалицией, то победу бы одержала правая коалиция, нацеленная на подавление забастовок и демократических свобод. Вполне можно допустить, что с правым правительством Франция бы сдалась Германии еще раньше 1940 года.

Что касается ответственности Народного фронта за провал подготовки к предстоящей войне, то стоит отметить, что главная вина за поражение Франции лежит на французских политиках и военных 1920-х - начала 1930-х годов, почивавших на лаврах победителей Первой мировой войны и не предпринявших своевременно необходимых шагов для модернизации французской армии и военной доктрины. Несмотря на отдельные попытки в 1936 году Народный фронт не мог переломить ситуацию, драгоценное время было упущено.

Исходя из вышесказанного, можно заключить: для французских коммунистов в 1930-е годы, исходя из соотношения классовых, материальных и иных сил, не было победных сценариев прихода к власти. Несмотря на отдельные ошибки, французская компартия выжала из ситуации максимум, проявив себя в дальнейшем героически в ходе движения Сопротивления, за что в народе ФКП получила гордое название «партия расстрелянных» (LePartidesFusillés).

Заключение

Стратегия единого антифашистского фронта, а затем и лозунги Народного фронта не были привнесены в головы французских коммунистов кабинетными теоретиками. Напротив, это Куусинен, Димитров и другие работники Коминтерна осмысляли спонтанно складывающийся живой опыт антифашистской борьбы. И прежде всего французский, такой как забастовки 1932-33 гг., где совместно выступали профсоюзники из УВКТ (коммунисты) и ВКТ (социалисты).

Необходимость соединения всех демократических сил, сплочения всех левых против фашистской угрозы была для участников тех событий очевидным фактом. Вот почему Морис Торез ещё за три с половиной года до VII конгресса Коминтерна призывал «положить конец болтовне о социал-фашизме» («Юманите» от 31.11.1931). Этот ругательный ярлык был уместен по отношению к лидерам германской социал-демократии, возглавлявшим Веймарскую республику и топившим в крови революционные инициативы. Однако, французские социалисты не давали формальных поводов к подобному оскорблению, разве что пользовались картинкой с тремя стрелочками. Но обижаться на стрелочки – ребячество, а вот приход к власти в Берлине Гитлера или путч фашистских лиг в Париже – это уже по-взрослому.

Ошибочная оценка социал-демократов как главных противников коммунистов привела Коминтерн к многочисленным ошибкам, чем крайне умело воспользовались правые партии, прежде всего, НСДАП. Механическое наложение старых оценок на новый исторический период привело Коминтерн к тому, что мировой экономический кризис воспринимался как преддверие новой революционной волны. Несмотря на рост популярности левых партий, политическая ситуация в большинстве европейских стран не дозрела до революции.

Разумеется ответственность за приход нацистов к власти в Германии несут не только коммунисты, но и социал-демократы, руководство которых неохотно воспринимало каждое предложение о сотрудничестве с коммунистами. Однако, история их примирила на определенный период − социалисты и коммунисты проиграли, оказавшись вместе в нацистском концлагере. Там они могли продолжать свои длительные теоретические дискуссии.

Товарищи из «Красного Маяка» страдают распространенным среди коммунистов недугом – завышенными революционными ожиданиями. Но обычно желаемое выдается за реальное в отношении неизвестного будущего, а здесь речь идет о прошлом, которое, казалось бы, многое расставило по своим местам. Возможно, авторы ролика не признают горькие, но реальные факты – коммунисты ни в одной из европейских стран не были способны в 1930-е годы самостоятельно прийти к власти. Буржуазия сделала выводы из революционной волны 1917 года и предприняла массу усилий, чтобы ослабить их позиции.

Ультралевый политический курс вел коммунистов к изоляции и поражениям. Единственным выходом в данной ситуации было налаживание сотрудничества с другими левыми партиями для противодействия фашистским силам. Да, принципиальные разногласия никуда между социал-демократами и коммунистами не исчезли, но фашистская угроза в начале 1930-х годов была самой главной угрозой для рабочего движения. Увы, стратегия «Народного фронта» была взята на вооружение Коминтерном уже после стратегического поражения коммунистов в Германии, что имело долгосрочные последствия. За свои ошибки коммунисты и трудящиеся заплатили огромную цену. Казалось бы что уважение к этим жертвам предполагает учет и ошибок, и достижений как коммунистов, так и социалистов 1930-х годов. К сожалению, товарищи из «Красного Маяка» пошли по другой дороге – они не учли ошибок прошлого и наделали новых.

Список литературы

1.    Випперман В. Европейский фашизм в сравнении. 1922–1982. Новосибирск, 2000

2.    Гинцберг Л.И. Рабочее и коммунистическое движение в борьбе против фашизма (1919 – 1933).М., 1978

3.    Зиновьев Г.Е. За Ленинскую линию в коммунистической партии Германии. М., 1926

4.    История Франции: в 3 т. Т. 3. Общ. ред. А.З. Манфред. М., 1973

5.    Киселев В.В., Жукова О. Г. Праворадикальные организации и политические партии Франции: история и современность // Вестник УМЦ. 2016. №13

6.    Кожевников В.А. Социальное законодательство французского Народного фронта как фактор обеспечения национальной безопасности Франции накануне Второй мировой войны // Наука о человеке: гуманитарные исследования. 2014. №1 (15)

7.    Кульбакин В.Д. Германская социал-демократия 1924-1932 гг. М., 1978

8.    Лейтес Н. Третий Интернационал: об изменениях политического курса // Политическая лингвистика. 2007. №21

9.    Матякубов А. Политика Народного фронта во Франции в 1930-е гг. // Астраханские Петровские чтения: материалы VI Международной научной конференции. Астрахань, 2022

10. Рубинский Ю.И. Тревожные годы Франции. Борьба классов и партий от Версаля до Мюнхена (1919-1939 гг.). М., 1973

11. Торез М. Современная Франция и народный фронт. М., 1937

12. Трофимов В.А. Народный фронт: концептуальные основы, исторический опыт // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. 2014. № 5

13. Broue P. The german revolution 1917-1923. Brill. 2005

14. Levi P. Unser Weg wider den Putschismus

https://www.marxists.org/deutsch/archiv/levi/1921/weg/index.htm#n1

15. «Modell für den künftigenUmgangmitinnerparteilicherDiskussion»? // Der Heidelberger Parteitag der KPD 1919

https://www.workerscontrol.net/de/authors/„modell-fuer-den-kuenftigen-umgang-mit-innerparteilicher-diskussion“