Эхо в предгорье – 3 часть “У подножья ночью”
Мне очень жаль, но ваша болезнь…
Врач смотрит на неё с явным беспокойством.
Я знаю, к чему вы клоните, доктор.
Очевидно, что вы скажете дальше. Не тяните, сообщите мне плохие новости.
Большая часть записей о ней была утеряна из-за «Шторма». Даже работникам реабилитационного центра понадобится какое-то время, чтобы найти лекарство.
Благодарю за честность, доктор.
Однако я хочу кое-что спросить.
Какое-то время врач молча размышляет над ответом.
От трёх до шести месяцев. В течение этого срока болезнь будет влиять как на ваше тело, так и на разум.
Значит, я проживу ещё три месяца. Не так уж плохо.
Но я не могу гарантировать, что ваше состояние не ухудшится ещё раньше.
По этой причине Фонд принял решение временно отстранить вас от должности следователя и направил вас в реабилитационный центр, где работники медицинского отдела будут постоянно наблюдать за вашим состоянием.
Одновременно с этим будут проводится консультации, цель которых – найти для вас оптимальное лечение.
Благодарю вас за заботу, но я предпочту продолжить выполнение задания. Я постараюсь не напрягаться.
Не пытайтесь геройствовать. В вашем состоянии продолжать миссию неразумно.
Сейчас вам необходим отдых, чтобы вы могли как можно скорее поправиться.
Вы правы. Я не могу и дальше быть следовательницей.
Но… могу ли я присоединиться к отряду полевых агентов?
Вы имеете в виду «Команду по сохранению исторических данных»?
Мисс Земмельвайс, вы следовательница. Нет никакой необходимости подвергать себя подобной опасности!
Врач едва ли не подпрыгнул на месте от удивления. Кто угодно был бы озадачен, услышав такое.
Может и так… Но я лучше вас знакома с работой полевых агентов. Сейчас для меня это наилучший вариант.
Мы с вами оба знаем, что моя болезнь неизлечима.
Вместо того чтобы провести оставшиеся мне несколько месяцев в бессмысленном ожидании, я бы хотела быть полезной Фонду.
Работа полевых агентов кардинально отличается от того, чем занимаются следователи.
Я надеюсь, вы хорошо подумали, прежде чем принимать такое серьёзное решение.
Работа немного опаснее, более высокий уровень смертности…
И что с того? Всё равно жить мне осталось меньше полугода.
Фонд много сделал для меня, и я безмерно ему благодарна.
В отличие от других арканистов, я не имею особых способностей.
Однако Фонд всё равно позволил мне быть следовательницей.
Может быть, заняв эту должность, я смогу вернуть долг.
Некоторое время ни Земмельвайс, ни врач не произносят ни слова.
Смеркается. Силуэт доктора окружён бледной тенью.
Понял. Это очень благородный поступок с вашей стороны.
Врач заливается насмешливым хохотом, а его голос полон сарказма.
Вы, арканисты, настолько уверены, что самые умные, что в итоге сами и вставляете себе палки в колёса.
О, прости, забыл. Ты и не арканистка вовсе.
Какое право имеет тот, кто не может даже пользоваться заклинаниями, называться арканистом?
Не понимаю, о чём вы говорите, доктор.
Для меня честь быть полезной для Фонда.
Лицо врача искажается в неестественной гримасе.
Ни Фонду, ни Манусу Виндикте не нужна «гниль», не способная использовать заклинания.
«Гниль»… Я почти не слышала этого слова с тех пор, как стала следовательницей.
Ха, хоть в заклинаниях ты и полный профан, но зато такая же тупая, как и все другие арканисты.
Вот он, твой уникальный талант – делать всё не так.
Может, ты думаешь, что так сопротивляешься, но всё это бесполезно.
Как бы далеко ни оказывалась мышка, рано или поздно она всегда бежит обратно в свою тёмную и тесную нору.
Сколько ни убегай, всё равно придётся вернуться в свой грязный холодный угол, подходящей для такой мерзкой мелкой сошки-арканистки, как ты.
Такова твоя судьба, бесполезно пытаться её изменить.
Выражение лица Земмельвайс остаётся спокойным, словно речь сейчас идёт не о ней, а о ком-то другом.
Она поднимается на ноги и вежливо кланяется.
Наше время вышло. Прошу прощения, доктор, но мне пора идти.
Врач возвращает себе самообладание так же быстро, как потерял его.
Поправив очки, он вновь усаживается за стол.
Когда ты поняла, что это галлюцинация?
Я никогда не зацикливаюсь на прошлом.
Верно. Но мы ещё встретимся, Земмельвайс.
Видение перед её глазами растворяется, и знакомая мелодия вновь звенит в ушах.
Какое облегчение! Вы наконец очнулись!
Сразу после битвы вы замерли на месте и совсем ни на что не реагировали!
Галлюцинации происходили всё чаще и чаще, и становилось всё сложнее отличать их от реальности.
И дело было не только в них: память тоже начала подводить её.
Сколько бы Земмельвайс ни старалась, она не может вспомнить битву, которая произошла только что.
Я просто немного задумалась. Не беспокойся об этом.
Вы уверены? Надеюсь, всё правда в порядке. Если с вами что-то случится, не видать мне повышения—
Эмиль резко замолкает, понимая свою ошибку. С его губ срывается нервный смешок.
Ха-ха… Конечно, ваше здоровье тоже очень важно, капитан…
Не волнуйся, я всего лишь отвлеклась. Ничего серьёзного.
Внимание! Очистите поле битвы и вернитесь к поиску улик. Мы должны определить местонахождение Мануса Виндикте.
Взгляд Земмельвайс устремляется вдаль. Небо окрашивается оттенками оранжевого, пока солнце скрывается за заснеженными горными вершинами. Она усмехается.
Теперь я понимаю, что вы имели в виду под «влиять как на тело, так и на разум».
Однако иллюзий недостаточно, чтобы заставить меня отступить.