Об организационных и теоретических принципах ультиматизма.
В данном документе вы не найдёте четкой политической или экономической программы, здесь не будет каких-либо теоретических или практических планов или манифестов. В этой небольшой работе мы постараемся наиболее кратко, но наиболее ёмко описать наши принципы, на которые мы опираемся при работе с теорией, при взаимодействии с другими организациями или при выборе метода практики.
Как бы странно, но в то же время интересно ни звучал термин “ультиматизм”, он появился не просто так, в него заложен определённый смысл. Для того, чтобы проследить основную идею данного теоретического, идеологического и практического направления мысли, стоит обратиться к контексту современного левого движения.
Во-первых, наш ультиматизм ничего не имеет общего с фракцией ультиматистов в РСДРП. Если вкратце, ультиматисты – фракция партии РСДРП, которые поставили ультиматум депутатам третьей госдумы Российской Империи с требованием подчинения ЦК. От “ультиматума” и название. Отзовисты и радикальные большевики, да и сами ультиматисты были против участия в разных формах легальной борьбы, что представляло собой довольно резкий взгляд на политическую жизнь того времени. Впоследствии вся фракция большевиков отбросила идеи легальной борьбы, ибо поняли, что участие в заведомо подконтрольных правительству органах бессмысленно, однако Ленин призывал участвовать в легальной борьбе до тех пор, пока это будет приносить хоть какой-то результат. В условиях, когда партия в любой момент может быть объявлена незаконной, необходимо грамотно рассчитывать все имеющиеся ресурсы, и в ситуации, когда легальная борьба позволяет добиться хоть чего-то, было бы кощунственно отказываться от такой возможности.
Во-вторых, название “ультиматизм” – лишь некий символизм, который отображает совокупность принципов и воззрений, которых мы придерживаемся. Ultima ratio – последний аргумент, радикальный ультиматум, который ставится в ситуации, когда обыденные методы не результативны. Кардинал Ришелье гравировал эту фразу на своих пушках, которые использовал лишь тогда, когда словами конфликт решить нельзя. Когда на противника не действую никакие аргументы, и последняя возможность – использовать тот самый последний аргумент.
Основная идея, лежащая в фундаменте ультиматистского воззрения – мысль о том, что любая теория имеет в себе какие-либо прогрессивные идеи, раскрывающиеся в определённых условиях и ситуациях. Представим себе ситуацию: есть куча теорий, появившихся в определённых условиях, к этим
условиям приуроченных, а также привязанных к отдельным личностям.
Марксизм-ленинизм, сталинизм, троцкизм, маоизм, чучхе, третьемиризм, анархизм различных расцветок и т.д. Представители каждой стороны считают, что именно их теория и практика – истина в последней инстанции, имеют в подтверждение этому ряд доводов и аргументов. И, справедливости ради, доказательная база каждой теории работает безошибочно, но работает так она ровно до тех пор, пока не сталкивается с другой теорией. Иными словами, внутри каждой теории она непротиворечива как по мнению её приверженцев, так и по заранее выстроенной теоретической линии, однако, часто она в отдельных моментах или полностью рушится, не выдерживая критики извне.
Таково порождение модерна. Приуроченность конкретной строго выверенной линии, привязанной к определённым условиям или отдельной личности, откуда разумным следствием являются консервация, закрепощённость, догматичность. Невозможно с точностью описать современный мир, а уж тем более и разработать практику под современные условия, если натягивать теорию, выведенную каким-то деятелем энное время назад для тех условий, в которых он жил.
Сталинизм развивался как практическая реализация марксизма-ленинизма в рамках изолированной диктатуры пролетариата, противоположность своего естественного теоретического врага – троцкизма. Троцкизм же основной идеей продвигал перманентный характер революции, недопустимость изоляции социалистических государств в границах старых национальных государств. Обе теории претендуют на лавры “наследника” марксизма-ленинизма. При этом последователи как Сталина, так и Троцкого мало понимают одной простой истины: основной теоретический спор вёлся относительно неразвитой и полуразрушенной страны – РСФСР, где обсуждался в первую очередь характер распространения революции. Один лагерь, возглавляемый Троцким, ратовал за недопуск остановки распространения. Другие же во главе с Джугашвили, хоть и не отрицали мировой характер социалистических революций, но понимали то, что в тех реалиях, реалиях разрухи и неразвитости, ни о каких стремительных наступательных действиях речи идти не может: развитие революции должно в первую очередь идти не вовне, а вовнутрь.
Если смотреть на современные реалии, где большая часть стран индустриализирована, а некоторые уже и переходят в постиндустриальное общество, споры о необходимости замыкания внутри и построения автаркии или о перебросе всех ресурсов на внешнее воздействия не имеют под собой практического основания. Всё это – лишь конфликты былых эпох. В современном мире стоят новые задачи и новые проблемы, которые необходимо решать
через призму современных методологических аппаратов, категориальных наборов и т.д.
Маоисты, разумно перенявшие теорию Мао Цзэдуна, разработали практику революции в странах колониях и полуколониях, странах третьего мира. Для этих стран, закрепощённых иностранным капиталом, в которых даже национальная буржуазия и интеллигенция заинтересована в демократических преобразованиях, методы Мао, такие как Народная война, Культурная революция и т.д. приносили действенные результаты. Однако и маоисты стали в современных реалиях страдать той же проблемой: без учёта развития современного капитализма натягивать маоистскую теорию на нынешние условия развития общества.
Анархо-синдикалисты, ныне представляющие единственное живое (и практически действенное) направление анархизма, целиком ушли в профсоюзную децентрализованную борьбу. Возымев действительно обширную сеть ансиновских интернационалов по всему миру, и устраивая зачастую масштабные забастовочные и стачечные шествия в развитых странах (вспомнить ту же Францию), они ограничивают себя, отрицая различные партийные или легальные методы борьбы, останавливаясь на экономических требованиях. Те же марксисты отрицают анархистские методы борьбы, действительно богатый опыт действия в профсоюзах и черных блоках, оправдывая это тем, что “ревизия” и “тред юнионизм” искажает взор пролетариата на сущность классовой борьбы.
И так можно рассуждать о каждом теоретическом направлении. Большевики действовали в той ситуации, что классический марксизм не был приспособлен к реалиям того времени, но они не догматизировали свою теорию. Они имели цель – прийти к власти любыми результативными методами, и они
это сделали. И это “любыми результативными методами” работало лишь тогда, когда имелась конкретная цель и четкий теоретических базис.
Мы не являемся приверженцами какого-либо конкретного теоретического направления. Мы одинаково признаём вклад отдельных личностей и организаций, ибо знаем, в каких условиях они жили, трудились и работали. Мы признаём Маркса как великого теоретика, положившего начало новой эре борьбы рабочих за своё место в истории как субъекта своей жизни. Мы признаём его заслуги в
разработке научной теории социализма, развитии теории классовой борьбы и
трудовой теории стоимости, диалектического и исторического материализма. Мы
признаём Ленина как человека, приспособившего марксизм к реалиям империализма, как человека, разработавшего принципы партийной борьбы и партийного строительства. Мы признаём Сталина, как человека, показавшего, как работает социализм в условиях изоляции, как реализуется плановое хозяйство, и каковы пределы социалистического государственно-монополистического устройства. Мы признаём Троцкого, как теоретика, обратившего взгляд на проблемы изоляции социалистического общества и развития бюрократии в ультрацентрализованных системах. Мы признаём Прудона и Бакунина как теоретиков и практиков, обративших внимание на потенциальные проблемы строительства государственного социализма, а также разработавших различные методы децентрализованной борьбы. Мы признаём Мао, как практика, развившего военную школу пролетарской борьбы, открывшего взор на новый фронт борьбы в странах не империалистических, а в странах третьего мира. Мы признаём Ким Ир Сена, как главу Кореи, поставившего задачу
построения тотальной автаркии народного хозяйства, и добившегося определённых результатов в этом. Мы признаём фрейдомарксистов за диалектический взор на различные науки и расширение марксистского взгляда в различных областях научного знания. Да даже такой персонаж, как Лимонов, полезен в той степени, что показал точки соприкосновения взаимоисключающих теорий, а также развил политический андеграунд в постсоветской России. И так далее и тому подобное.
Список потенциально безграничен, но суть точна: каждая идея – кирпичик в конструкторе, под названием “теория”. Имея перед собой цель – добиться господства коммунистической системы во всём мире, наша вольность – объективно оценивать реальность, комбинируя методы борьбы разных
теоретиков и практиков, придумывая свои методы, не ограничивая себя
искусственно натянутыми идеологическими или теоретическими предустановками.
Мы проводим ревизию всех левых течений. Но эта ревизия – не теоретическая. Мы не оспариваем верность тех или иных тезисов или теоретических фундаментов. Наша ревизия практическая. Мы не подстраиваем нашу практику под теорию, мы строим нашу теорию, исходя из практики.