Глава 5, часть 51. Игра злой воли.
— Что за кислая мина? Что-то тебя тревожит? — окликнул Рикардо рыцаря с нахмуренным лицом, когда они почти достигли диспетчерской вышки.
Юлиус остановился и удивлённо поднял бровь.
— Удивительно, Рикардо. Никогда бы не подумал, что ты способен на такую тонкую заботу о чужих чувствах.
— Не пытайся уйти от ответа витиеватыми фразами. Сейчас здесь только мы вдвоём. Даже юной леди нет рядом, так что можешь излить душу, я никому не скажу.
Хотя обычно это не так заметно, Рикардо очень наблюдателен. Иначе он не смог бы быть командиром «Железных Клыков». Да и обрывки историй о его нелёгком прошлом, которые Юлиус слышал, говорили сами за себя. Чтобы выжить, нужно обращать внимание на окружающих, а не только на себя. Это верно как для раба, так и для наёмника – двух этапов жизни Рикардо.
— Ну, это всё жизненный опыт! В нашем отряде я типа заботливого папаши. Всегда готов выслушать, если захочешь посоветоваться насчёт женихов для дочери.
— Женихов? Не слишком ли ты меня возвышаешь? У меня нет никаких неподобающих мыслей по отношению к Анастасии.
— Да я же не говорил, что о ней! Может, я про Мими. У меня много дочерей, а ты сразу о юной леди подумал. Не очень-то убедительно.
Юлиус горько усмехнулся. Его лёгкий кивок, как всегда, был изящен, но в словах не хватало обычной живости. И эта перемена…
— Что-то с тобой не так с тех пор, как мы отбили ратушу. Юная леди со мной согласна. Она, вроде, не стала лезть с расспросами, но я-то полезу.
— Конечно, дело жизни и смерти! Я не хочу доверять свою спину тому, кто сомневается. Что, придумал какую-нибудь благовидную отговорку?
— …Нет, ты прав. Ошибаюсь я. Действительно, меня терзают сомнения, о которых я не решаюсь говорить.
Юлиус кивнул, признавая правоту Рикардо, и нахмурился. Однако с его озабоченного лица не слетело больше ни слова. Рикардо потерял терпение и недовольно фыркнул.
— Чего молчишь? Что тебя гложет? Выложи всё начисто. Что тебя тревожит и почему?
— Прости. Не могу подобрать слов… Причина моих сомнений, как ты и догадался, в столкновении с Архиепископом Греха в ратуше. Это точно был «Обжорство», Рой Альфард. Точно, но…
Юлиус замялся и в его жёлтых глазах мелькнуло замешательство.
— Как и другие Архиепископы Греха, «Обжорство», вероятно, обладает какими-то необъяснимыми способностями. Мы уже знаем о его ужасной силе пожирать воспоминания и имена из рассказов о жертвах Белого Кита. Но…
В тот момент, когда он почти дошёл до сути, его прервал взволнованный голос Рикардо. Юлиус сразу понял, что это значит.
— Земля дрожит, воздух вибрирует, мир затихает, а свет устремляется в небо…
Сияние голубой авроры, пронзающей ночное небо, не могло означать ничего другого. Это были остатки удара, нанесённого сильнейшим человеком в этом мире.
— Вот это он дал! Это точно был удар Святого Мечника, да?
— Да, Райнхарта. Похоже, Субару и остальные столкнулись с «Алчностью». Нам нельзя отставать. Нужно торопиться.
Если нападение на одного из Архиепископов Греха началось, это не гарантирует, что остальные немедленно начнут мстить, но и бездействия ожидать не стоит. Юлиус и Рикардо ускорили шаг к диспетчерской вышке.
— Так что там с «Обжорством»? Он что, какой-то невероятный монстр?!
Рикардо, держа на плече свою огромную секиру, потребовал от Юлиуса продолжения прерванного разговора. Юлиус лишь покачал головой, отрицая это.
— Нет. Похоже, он не сражался всерьёз, но, по крайней мере, мастерство «Обжорства» не было чем-то сверхчеловеческим. Мы с тобой вдвоём вполне могли бы с ним справиться… Просто… жуть исходит не от этого.
Юлиус отвечал уклончиво, потому что сам не понимал, в чём именно заключалась эта жуткая странность. И то, что он не упомянул об этом во время обсуждения состава ударной группы, было редким проявлением его собственного желания.
Юлиус считал «Обжорство» жутким и непостижимым врагом, но всё же полагал, что должен снова скрестить с ним мечи. Рикардо не понимал, почему.
Сам Юлиус не мог чётко сформулировать причину.
Они свернули на перекрёстке, ступая по каменной мостовой. И когда перед ними показалась одна из четырёх диспетчерских вышек, выделявшаяся на фоне других зданий…
— А, я знал, что вы придёте! Знал, знал, знал, знал, знал, правда же? Знал, потому что… Стоило подождать!
… у входа в диспетчерскую, на мощёной площади, стоял юноша.
Он был одет в грязные лохмотья, его тёмно-каштановые волосы были длинными и спутанными. Безумный блеск в глазах выражал удовольствие, изо рта виднелись острые клыки и капающий слюной язык.
Невысокое телосложение, вяло опущенные руки… На первый взгляд, он казался бродягой, не способным на серьёзную борьбу… Если бы не пугающая аура безумия, исходившая от него.
— На всякий случай уточню… Это он, верно?
Рикардо не спрашивал «кто это». Он был уверен, что это именно *он*. Юлиус в ответ лишь молча кивнул.
Без сомнения, это был Архиепископ Греха «Обжорство». Отвратительный святотатец, пожирающий чужие воспоминания и имена.
— Верно! Это наше имя. Рад, что вы его помните. Рад, рад, рад, рад, рад, потому что… Потому что так приятно! Теперь есть кого укусить и выпить! И ещё…
Услышав своё имя, Альфард рассмеялся жутким, жестоким смехом. Его взгляд переместился на Рикардо, стоявшего рядом с Юлиусом. Он открыл рот, полный клыков, и с упоением фыркнул.
— Вы ещё и пёсика привели! Как заботливо! Юлиус Юклиус один не очень сытный… Слишком пресный, понимаете?
— Твои оскорбления мне уже наскучили. Поэтому я попросил друга составить мне компанию, чтобы побыстрее с тобой покончить. Нападать вдвоём на одного не очень благородно…
— А, ладно, ладно, эти ваши вступительные речи… Ты всегда пытаешься поднять свой боевой дух, Юлиус, но мне кажется, это тоже как-то пресновато. Мы гурманы, понимаешь, очень привередливы к вкусу. А ты, Юлиус, один из самых неаппетитных, кого мы встречали! Слишком уж правильный.
— Вот как… Неожиданно холодный приём после столь бурного приветствия.
— Ну, это не специально! Просто… немного несоответствие слов и действий, понимаете? Не обращайте внимания, это наша особенность!
Размахивая руками, Альфард продолжал насмехаться. Юлиус сохранял спокойствие перед лицом провокаций, но Рикардо не мог скрыть своего раздражения. Он цокнул языком и хрустнул шеей.
— Ого, как ты разошёлся, малец. Думаешь, тебе всё сойдёт с рук, потому что ты ребёнок? Ты сильно ошибаешься. То, что вы творите, совсем не мило. Шлепками по заднице тут не отделаешься. Я тебе башку расколю!
— Ой, как страшно! Не надо так злиться. Если тебя обидело, что я назвал тебя пёсиком, я извинюсь, Рикардо Велькин. Мы, знаешь ли, даже немного тобой восхищались! Тем, как ты смело и громко говоришь, не стесняясь!
Услышав своё имя, Рикардо нахмурился и посмотрел на Юлиуса. Тот покачал головой.
Странно. В словах Альфарда было что-то такое, что не позволяло просто списать их на бред сумасшедшего. Например… Откуда он узнал имя Рикардо?
— Жуткий малец… Где ты вынюхал наши имена?
— Вынюхал? Что за глупости. Мы просто говорим о том, что нам известно. Правда, Юлиус?
— Не жди от меня согласия. Я знаю тебя гораздо меньше, чем ты меня. Поэтому позволь мне считать, что такие уловки – это твой стиль.
— Опять ты со своими скучными выводами. Тебя всё тревожит, но ты скрываешь свои страхи, недовольство, раздражение! Ставишь себя на последнее место! Это, конечно, добродетель для рыцаря, но как человек ты ужасно скучный.
Юлиус вытащил свой рыцарский меч и тихо прошептал что-то. Вокруг него вспыхнул свет, и его высокую фигуру окутало шестицветное сияние.
Шесть квази-духов, сопровождающих Юлиуса. Слияние фехтования и магии, делающее Рыцаря-Духа Юлиуса «Благороднейшим из рыцарей».
— В тебе нет ни запаха комплекса неполноценности, ни насыщенного вкуса поражений, ни сладости сильного желания, ни чувства сытости от лелеемой тайны!
— Рикардо, с самого начала на полную мощь. Поддержи меня.
Альфард взмахнул руками, и из его рукавов показались кинжалы, привязанные к запястьям. Два кинжала – вот и всё его оружие. Слишком слабое, чтобы противостоять магии Юлиуса или ударам Рикардо.
Исход боя был предрешён, если только не будет какой-то засады.
И всё же Рикардо не видел в поведении Альфарда ни капли сомнения в победе.
Перед началом боя Юлиус вежливо назвал своё имя. Рикардо, державший на плече секиру, не счёл нужным ответить тем же. Он лишь пристально следил за «Обжорством», пытаясь понять, откуда у него такая уверенность.
Не обращая внимания на взгляд Рикардо, Альфард усмехнулся.
— Хорошо, хорошо, хорошо, отлично, замечательно, прекрасно, великолепно, превосходно, именно так! Обжорство! Пьянство! Чревоугодие, обжирательство, пресыщение, ненасытность! Безвкусица, пресность, вкуснотища, деликатес! Мы всё сожрём! Даже пресная жизнь – это новый для нас вкус!
Шестицветное сияние закружилось перед Юлиусом, и из кончика меча, направленного в центр круга, вырвалась аврора, устремившаяся к Альфарду.
Разрушительная сила, смесь нескольких элементов, радужный луч, поглощающий всё на своём пути.
Вслед за ослепительным светом Рикардо с такой силой оттолкнулся от земли, что мостовая под его ногами треснула. Он взмахнул секирой, готовый расколоть Альфарда, как бы тот ни пытался увернуться от авроры.
Мощный удар с порывом ветра и разрушительная радужная аврора… Перед лицом этой двойной атаки Альфард злобно оскалил клыки.
— Братик такой замечательный, как мы и представляли! Мы просто в восторге!
… Под луной, рассекая ветер, сталкивались серебряные клинки, разбрасывая искры.
Один из мечей принадлежал фехтовальщику-демону, мастерски владеющему двумя клинками.
Другой принадлежал женщине-воину, которая противостояла ему, управляя своей Ци, подобной плавному потоку.
Блеск сталкивающихся клинков озарял небо, но жестокий лязг стали почему-то казался печальным и призрачным. Звонкие удары напоминали ласки влюблённых.
Возможно, это ощущение возникало из-за того, насколько идеально гармонировали движения двух фехтовальщиков.
Фехтовальщик-демон, задержав дыхание, наносил удары двумя мечами во всех направлениях. Траектории его атак были настолько изящны, что напоминали произведение искусства. Отточенные удары – мечта любого фехтовальщика.
Бесконечный поток ударов, каждый из которых мог стать смертельным.
Но и мастерство владельца длинного меча, противостоящего этому шторму, было нечеловеческим.
Сам по себе длинный меч был чем-то необычным. Длина его клинка была почти равна росту хрупкой женщины-воина, и казалось невозможным использовать его как оружие. Тем не менее, она легко размахивала им, словно он ничего не весил.
Скрыв лицо под капюшоном, ограничивая свой обзор, женщина-воин плавными, текучими движениями парировала удары.
По скорости и остроте её длинный клинок уступал бесконечным атакам фехтовальщика-демона. И всё же удары противника словно поглощались её мечом.
Снова и снова раздавался звон стали, летели искры. Фехтовальщик-демон раздражённо цокнул языком, а женщина-воин резко отпрыгнула назад. Движение было настолько неожиданным, что демон не успел среагировать. Он шагнул вперёд, пытаясь преследовать её, и в тот же миг… луч света ударил его в переносицу.
В мгновение ока перед ним мелькнул кончик длинного меча, нацеленный прямо в голову. Идеальная стойка, не выдававшая, что меч уже был отведён, и смертоносный выпад, быстрый как взмах ресниц… Если бы многолетний опыт не подсказал демону об опасности, он бы точно погиб, не успев понять, что произошло.
Он почувствовал фантомную боль в переносице, словно его череп пронзили насквозь. Демон моргнул, отгоняя видение собственной смерти, и бросился в атаку на замершую в стойке женщину…
Но в тот же миг он почувствовал удар в живот. Это был носок её ноги.
Тонкая, но сильная нога пробила защиту мышц пресса и вонзилась внутрь, задевая внутренние органы. Тело демона согнулось пополам, а серебряный клинок взметнулся над его головой.
Блеск меча, направленного прямо на него, словно рассекал луну. В отличие от предыдущих плавных атак, этот удар был стремительным и беспощадным. Он обрушился с такой скоростью, что даже воздух не успел шелохнуться, готовый разрубить демона надвое.
Сила этого удара была несравнима с предыдущими. Мастерство владельца и качество клинка – всё было на уровне, достаточном, чтобы разрубить человеческое тело.
Смерть, наступающая в мгновение ока…
— Не смей меня недооценивать!!
Согнувшись, демон поднял руки и скрестил мечи над головой.
Длинный меч с грохотом обрушился на скрещенные клинки. От удара у демона заскрипели зубы. Руки не выдержали, и клинок длинного меча слегка задел лоб демона.
Хлынула кровь, застилая глаза. Но он не упал на колени. Его мечи не сломались.
Мускулы на руках демона вздулись, и он снова поднял опустившиеся было мечи. Резким движением он отбил длинный меч, и отдача заставила женщину-воина на мгновение потерять равновесие. Демон воспользовался этим и нанёс удар ногой в её корпус.
Удар был настолько силён, что мог бы расколоть каменную плиту, но женщина поглотила его, подняв ногу. Отдача от блока длинным мечом и отдача от удара ногой… Используя обе силы, женщина сделала сальто назад… и оказалась в воздухе, без опоры. Старый фехтовальщик-демон прыгнул, чтобы добить её.
Демон обрушил на женщину-воина, парившую в воздухе, град ударов.
Он приблизился к ней в один прыжок и атаковал сверху и снизу. Два клинка одновременно описали дуги, словно челюсти зверя, смыкающиеся на хрупком теле.
Находясь в воздухе, да ещё и спиной к нему, женщина не могла защититься.
Но его безупречные удары вдруг дрогнули.
Женщина-воин, извиваясь в воздухе, сбросила капюшон. Голова её запрокинулась, и из-под упавшего капюшона показались длинные, прекрасные, огненно-рыжие волосы.
В тот миг, когда они мелькнули перед его глазами, в движениях фехтовальщика-демона произошёл сбой, короче мгновения.
Всего лишь лёгкое отклонение от совершенства. Даже если бы он потерял контроль, никто другой не смог бы отразить этот удар.
Но для противника фехтовальщика-демона эта крошечная ошибка была роковой.
Дитя меча, некогда обласканный самим Богом Меча, не мог промахнуться.
Фехтовальщика-демона охватил ужас.
Его удар, который должен был стать решающим, был прерван прямо перед тем, как достичь цели.
Женщина просто подтянула к себе длинный меч и вставила его между двумя клинками демона… С той же лёгкостью, с какой вставляют распорку в пасть зверя.
Остриё и рукоять длинного меча идеально совпали с клинками демона. Но ужас фехтовальщика-демона вызвал не только этот факт, но и то, что раздался всего один звук удара стали о сталь.
Чтобы принять два удара и при этом издать только один звук, нужно было идеально рассчитать момент, чтобы оба клинка одновременно коснулись длинного меча.
Глазомер, мастерство и сила духа, необходимые для такого трюка, были просто невероятны.
Фехтовальщик-демон издал звук, похожий на восхищённый вздох. В тот же миг женщина расставила ноги и мощно ударила демона по рукам.
От удара мечи вылетели из его рук, и он на мгновение оказался совершенно беззащитен.
И тут же длинный меч со свистом рассёк воздух.
Скорость клинка, невероятный охват…
У безоружного фехтовальщика-демона не было ни возможности защититься, ни времени уклониться, ни расстояния, чтобы отпрыгнуть.
Длинный меч должен был вспороть ему правый бок, рассечь внутренности и позвоночник, выйти с левой стороны… Тело должно было разлететься на части, кровь и внутренности должны были забрызгать всё вокруг, а он должен был умереть, не издав ни звука… Таков был неизбежный конец.
Завершение жизни, посвящённой мечу, без возможности искупления…
… Такой конец он не мог принять.
Он восстал против кровавого финала, мелькнувшего у него перед глазами.
Гнев вспыхнул в его горле, сжигая видение смерти. Предельная концентрация исказила восприятие времени, и мир вокруг него потерял все звуки, все цвета… Всё, кроме него и его противника, исчезло.
Надвигающийся клинок двигался по предсказанной траектории, целясь ему в грудь.
Медленно, чувствуя, как лезвие разрывает кожу, чувствуя жар крови и боль, в мире, где сила тяжести возросла в десятки раз, демон вложил всю свою силу в ноги.
Он оттолкнулся пятками от каменной мостовой, взмахнул правой рукой, используя отдачу… Вывернул тело под самым оптимальным углом и, перекатываясь, уклонился от лезвия, коснувшегося его бока.
Даже женщина-воин не ожидала, что он сможет увернуться от её смертоносного удара, и её ответная атака запоздала.
Демон отскочил назад и поймал в воздухе свои мечи. Он глубоко вздохнул и прижал руку к ране на боку, оценивая её глубину.
Он позволил лезвию коснуться своего бока и в этом положении перекатился через него. Конечно, вращательное движение с воткнутым в тело мечом оставило на нём глубокий порез.
К счастью, ему удалось увернуться до того, как острие достигло внутренних органов, но из раны, которая рассекла мышцы почти до костей, обильно текла кровь.
Для обычного человека это было бы тяжёлым ранением. Его бы немедленно отправили на лечение…
— … Я и не рассчитывал на долгий бой.
Просто отведённое ему время ещё больше сократилось.
Фехтовальщик-демон – Вильгельм – снял куртку, обмотал ею рану и грубо перевязал её. Женщина-воин спокойно наблюдала за ним своими пустыми глазами.
Вильгельм горько усмехнулся, надеясь увидеть в её взгляде хоть какое-то колебание, хоть малейшую перемену. Он сжал зубы, заставляя боль вернуть его к реальности.
— Не время для слабости. Не время для мечтаний. Мы ещё успеем насладиться друг другом на небесах.
— Я не сомневаюсь, что ты пришла сюда по своей воле. И не надеюсь на божественное вмешательство. Моя жена не любила сражаться, но никогда не перекладывала эту обязанность на других.
Мертвец, бесстрастно использующий приёмы, отточенные при жизни.
Длинные, блестящие, рыжие волосы, белая, гладкая кожа. Прекрасные глаза, обрамлённые длинными ресницами… Лицо, которое он мог бы вспомнить с закрытыми глазами.
Всё это было перед ним, и всё это не могло быть перед ним.
— Терезия, ты прекрасна… Но тебе не место здесь.
Вильгельм повертел в руках мечи и снова принял боевую стойку.
Здесь был не муж Терезии ван Астреи. Здесь не нужен был Вильгельм ван Астрея.
Здесь был нужен фехтовальщик-демон Вильгельм.
… Перед лицом своей умершей жены разум Вильгельма становился острее бритвы.
Кровь кипела в жилах, ярость на тех, кто сотворил это злодеяние, не знала границ. Но в этот миг, в это мгновение, в этом поединке… ему не нужны были лишние чувства.
Когда-то его друг, его товарищ, его жена сказала ему: «Не позволяй жару затуманить твой разум, не дай крови вскипеть, люби холод стали».
А что сейчас? Кипит ли в нём кровь?
— Нет, она холодна… Как лезвие.
Под луной фехтовальщик-демон пронзил противника стальным взглядом. И несравненная женщина-воин без колебаний направила на него остриё своего длинного меча.
В следующее мгновение клинки снова сошлись в поединке.
Звон стали был похож на крик, на мольбу, на признание в любви…
Словно мечтая о конце и одновременно желая, чтобы он никогда не наступил…
Словно продолжая бесконечный разговор, мечи звенели под луной.
— Чёрт! Не отвечает! Задолбали!
Он отталкивался от земли, от стен, от крыш, прыгая всё выше и выше.
Короткие светлые волосы развевались на ветру, а на его лице застыла свирепая гримаса. Он не переставая цокал языком, и нарастающее чувство тревоги вытесняло все остальные мысли.
Приземлившись, он тут же побежал дальше, не сбавляя скорости. Такое было возможно лишь благодаря сверхчеловеческой силе и ловкости. Но на лице этого человека, способного перепрыгивать через городские кварталы, не было и тени гордости.
Он лишь отчаянно кричал в зеркальце, которое не отвечало.
Бежал Гарфиэль, а кричал он в магический артефакт – зеркало связи.
Зеркало связи, которое должно было позволять общаться с другими владельцами таких же зеркал, молчало. На зов Гарфиэля никто не отвечал. Хотя отвечать должны были две группы.
— И в ратуше, и те, кто сражается с «Гневом»! Почему никто не отвечает?!
Они разделили зеркала связи, чтобы поддерживать контакт во время атаки, и каждый отправился выполнять свою задачу.
Сразу после выхода из ратуши связь работала нормально. Но сейчас, когда она была нужна больше всего, зеркала связи молчали.
… Нужно сообщить им. Немедленно.
— Нужно сказать им, чтобы убирались из ратуши!!
С этими словами он прыгнул, перемахнув через улицу.
Крыша, по которой он приземлился, треснула, но Гарфиэль не обратил на это внимания. Сейчас безопасность отряда была важнее, чем ущерб, нанесённый городу.
Всего несколько минут назад он покинул это место, а теперь возвращался туда один, оставив Вильгельма. Он бежал, не переставая кричать в зеркало связи.
Их базе, ратуше, угрожала опасность.
… Вильгельм и Гарфиэль добрались до диспетчерской вышки, захваченной «Похотью», почти в тот же момент, когда Райнхарт нанёс удар по «Алчности».
Увидев вдали сияние авроры, два воина ворвались в вышку.
Их никто не встретил. Никто не попытался преградить им путь. Как и ожидалось, из культа ведьмы на помощь в нападении на город прибыли только несколько высокопоставленных членов.
Пока всё шло хорошо. В диспетчерской вышке, где находились механизмы управления городскими шлюзами, было всего несколько комнат.
Они поднялись наверх, готовясь к битве с «Похотью». Предполагалось, что группа «Похоти» будет самой опасной. «Похоть» и два воина высшего уровня… Им двоим придётся сражаться против троих… Напряжение нарастало.
— Если возможно, я хотел бы сам сразиться с женщиной-воином.
— Я знаю, что у тебя с ней какие-то счёты, старик. Но у меня тоже есть к ней дело. Так что просто так я её тебе не отдам.
— … Это моя жена. Эти негодяи осквернили её тело, растоптали её душу и заставили её меч сражаться против тех, кого она защищала при жизни.
По дороге Вильгельм объяснил причину, по которой он сражается. Его слова были полны такой силы, что Гарфиэль, у которого тоже были свои причины не уступать, невольно замолчал. Возможно, в тот момент, когда он не смог сразу возразить, уже было решено, кто из них двоих достоин сразиться с женщиной-воином.
Хотя они не обсуждали это вслух, Гарфиэль уступил Вильгельму право сразиться с его женой. Вильгельм понял это и, хотя и не поблагодарил словами, кивнул в знак благодарности.
Поэтому, врываясь в диспетчерскую вышку, Гарфиэль был настороже.
Если Вильгельм сразится с женщиной-воином, то ему придётся иметь дело с двумя оставшимися. Женщина-воин была сильна, но и стоявший рядом с ней гигант не уступал ей в мастерстве. Хотя в плане боевой мощи «Похоть» считалась слабейшей, Субару не уставал повторять, что истинная опасность Архиепископов Греха кроется не в их силе, а в их природе.
Напряжение и боевой дух нарастали.
Когда Гарфиэль почувствовал запах крови, он надел серебряные щиты на руки и с размаху распахнул дверь в нужную комнату.
*«Ждать как дураки мы не будем»*
Эта надпись, нарисованная на стене кровью.
В тот миг, когда Гарфиэль понял её смысл, у него в голове всё закипело.
Они сбежали. Они не стали ждать. И они не постеснялись открыто заявить об этом.
— … Я совсем забыл, что они способны на такое.
Вильгельм, сдерживая голос, достал из кармана зеркало связи. Он первым понял, что может произойти.
— Если они перебросили часть сил в атаку, значит, их штаб ослаблен. Такие, как они, не упустят возможности этим воспользоваться.
Вильгельм цокнул языком, глядя на безмолвное зеркало, пока Гарфиэль бледнел.
В тот же миг с крыши диспетчерской вышки хлынула волна враждебной энергии.
Гарфиэль почувствовал её всем своим существом и понял, что появился враг.
Вильгельм тоже почувствовал это.
— Гарфиэль, прошу тебя, позаботься о ратуше.
Обмен репликами был молниеносным.
Враг, оставшийся, чтобы задержать их, излучал мощную ауру. Если они попытаются сбежать, его клинок сразит их обоих.
И кто-то должен был вернуться в ратушу.
— Продолжай вызывать их. … Прошу тебя, защити моего господина.
— Само собой. «Голос Рибера вдохновляет солдат» — так, кажется, говорят?
Гарфиэль поймал брошенное ему зеркало связи и выпрыгнул из диспетчерской вышки.
Он мчался через город, перепрыгивая через каналы, не переставая кричать в безмолвное зеркало. … Вильгельм, должно быть, уже начал бой.
— Чёрт! Попали в такую дешёвую ловушку…!
Если «Похоть» напала на ратушу, там мало кто мог дать ей отпор.
Анастасия и Феликс не умели сражаться, а Круш была ранена. Несколько членов «Железных Клыков» охраняли ратушу, но даже по сравнению с Мими они были слишком слабы.
При мысли о Мими сердце Гарфиэля болезненно сжалось.
Девушка, которая была на грани смерти, которая защитила его, спасла его…
Его долг – защитить её, спасти её жизнь.
Но он уступил эту обязанность другому, руководствуясь своими чувствами, и упустил шанс отомстить. А теперь он не мог справиться даже с той задачей, которую взял на себя.
Что он делает? Как он мог докатиться до такого?
Ему было стыдно смотреть в глаза Мими, Субару, своей сестре, Рам… всем.
Снова он ничего не может сделать?
В зеркале связи отражалось его жалкое лицо. Он проклял себя… И в тот же миг…
Он прыгнул, разбив крышу под ногами, и не успел среагировать на тень, появившуюся сбоку.
Что-то огромное врезалось в него, и его тело отлетело в сторону.
Он не мог закричать – чья-то рука сдавила ему горло. Кровь перестала поступать в мозг, и сознание начало меркнуть.
Его вернула к реальности боль от удара.
Его тело врезалось в стену соседнего здания. Он пробил стену насквозь, подняв облако пыли.
Он застонал от боли, чувствуя, как ломаются кости, и в тот же миг хватка на его горле ослабла. Гарфиэль, используя инерцию, ударил кулаком по стене и поднялся.
Он оказался внутри тёмного здания. Лунный свет пробивался сквозь клубы пыли. Он сплюнул кровь и увидел перед собой силуэт.
Это был тот, кто сбил его с ног и зашвырнул сюда.
Он сжал кулаки и хотел броситься в атаку… но тут получил удар кулаком в живот.
Огромный кулак противника врезался в него, и тело Гарфиэля взлетело в воздух. Следующий удар обрушился сверху, проломив подгнивший пол и отправив Гарфиэля этажом ниже.
Он упал лицом вниз, и тут же получил удар ногой в спину. Он сплюнул кровь от боли и удара, и его снова пнули, заставив кататься по полу. Он вылетел из здания, пробив входную дверь, и упал на мостовую.
Кашляя, Гарфиэль поднялся. Он быстро наложил на себя лечебное заклинание, срастил сломанные кости и поднял голову.
Из здания вышел тот, кто напал на него. Огромная фигура, заслонявшая собой луну.
Он был одет в чёрный плащ, но даже он не мог скрыть его мощные руки и ноги. Всё его тело было словно выковано из мышц.
Гарфиэль уже встречался с этим врагом. Трижды.
Один из героев, сражавшихся когда-то за Империю Волакия. Говорили, что он погиб десять с лишним лет назад, защищая один из имперских городов… Но, судя по всему, его тело, как и тело жены Вильгельма, было осквернено после смерти.
Как только Гарфиэль произнёс его имя, гигант – Курган – протянул руку. Застёжки его плаща расстегнулись, и его облик предстал перед Гарфиэлем. Это означало, что он увидит истинное величие героя Кургана.
Как Гарфиэль и представлял, тело героя было покрыто толстым слоем мышц. Он был почти таким же огромным, как великан, а его лицо выражало такую ярость и боевой дух, что он был похож на бога войны.
И богом войны его делали восемь рук.
Кроме двух обычных рук, из его плеч росли ещё две пары. Ещё две руки росли из-под рёбер, а последняя пара рук выступала из его спины, ладонями вперёд.
«Восьмирукий» Курган… Одно его появление могло лишить противника воли к борьбе. Его тело было создано для битвы.
На глазах у затаившего дыхание Гарфиэля Курган молча взял своё оружие.
На его ногах, там же, где у Гарфиэля крепились щиты, были закреплены огромные, уродливые клинки – «клинки демона», оружие бога войны.
Ещё два таких же клинка он достал из-за спины. Четыре «клинка демона». Остальные четыре руки были пусты, но даже так Гарфиэль чувствовал себя подавленным.
У него даже не было сил возмутиться.
Перед лицом настоящего героя Гарфиэль дрожал изнутри.
Гарфиэль всегда восхищался героями, легендарными личностями, великими воинами.
Он, конечно же, знал имя «Восьмирукого» Кургана.
Легенды о нём были частью его мечты.
И теперь этот герой стоял перед ним, как марионетка в руках врага.
Это был кошмар. Кошмар, который начался вчера и никак не хотел заканчиваться.
Иначе почему на него обрушивалось столько зла?
Задыхаясь, Гарфиэль протянул руки к ногам.
Там, как и у Кургана, крепились серебряные щиты. Он коснулся пальцами их краёв, провёл ногтями по поверхности и наконец отстегнул их.
Он надел щиты на руки, закрывая кулаки. Чтобы проверить, насколько хорошо они сидят, он стукнул кулаками друг о друга. Раздался звонкий звук, разнёсшийся по ночному небу.
Он был готов к бою. Его раны были залечены.
Оставалось лишь справиться с сомнениями, терзавшими его душу.
Он стиснул зубы и ударил себя по щеке.
В глазах потемнело от боли. Он тряхнул головой и снова посмотрел вперёд. Сжал кулаки и оскалился, глядя на бога войны.
— Если я остановлюсь здесь, то какой во мне смысл?! Босс! Все остальные сражаются! Я умею только драться, так что не буду тут рассиживаться!
Курган молчал, спокойно глядя на разъярённого Гарфиэля. Гарфиэль взревел и бросился на него, раскалывая мостовую под ногами.
Он использовал «Благословение Земного Духа», вливая силу земли в свои кулаки.
Силы его удара хватило бы, чтобы разрушить каменное здание.
Удар, усиленный серебряными щитами, мог сокрушить даже героя.
Два кулака, выпущенные из положения у бедра, полетели прямо в грудь Кургана…
Мощнейший удар Гарфиэля был заблокирован «клинком демона» в руке Кургана.
Всего один клинок, выставленный навстречу удару, поглотил всю его силу.
Курган не парировал удар, не отвёл его в сторону. Он просто принял его в лоб.
Всего одной рукой… рукой героя «Восьмирукого» Кургана.
Кулак Кургана врезался Гарфиэлю в лицо. Пока он отлетал назад, одна из рук гиганта схватила его за туловище, не давая увернуться от града ударов.
Скула Гарфиэля хрустнула, глаз заплыл кровью. Он потерял несколько зубов. Его швырнули на землю, и он покатился по мостовой от удара ноги гиганта, пока не упал в канал.
Мир вокруг померк. Он посмотрел на луну, висевшую в небе.
Ему показалось, что даже луна смеётся над ним. А потом он погрузился в воду.
… Вода в канале медленно окрашивалась в красный цвет.
https://t.me/rz_arc