Глава 5, часть 48. Тот, кого я когда-нибудь полюблю.
На мгновение Эмилия не поняла, что ей сказали.
Она невольно затаила дыхание. Молодой человек перед ней — Регулус — с улыбкой слегка поднял руку, видя ее реакцию.
«Ах, прости, что так внезапно. Возможно, я тебя немного напугал. За это я искренне извиняюсь. Как я уже много раз говорил, я способен признавать свои ошибки. В мире полно неприглядных людей, которые не могут признать свою вину и только лепечут жалкие оправдания. Мне кажется, это происходит потому, что они не могут признать свои ошибки, они заблуждаются, думая, что ни в чем не ошибаются, что с самого рождения и до этого момента все, что они делали, было правильно. Насколько же они высокомерны? Если бы они как следует посмотрели на себя и поняли, насколько они ничтожны по сравнению с этим огромным миром, то не вели бы себя так. Одно извинение многое говорит о человеке, о его характере, не так ли?»
«Эм, ну да, извиняться важно, да?»
«Да! Именно! Извинения очень важны. Хорошо. Это само собой разумеется, но я рад, что мы с тобой согласны в этом вопросе. Удивительно много людей, с которыми невозможно найти общий язык даже в таких очевидных вещах. Это удручает. Итак, мы достигли взаимопонимания по поводу извинений между супругами. Я рад, что в будущем мы с тобой сможем хорошо ладить. Итак, ты спрашивала о том, за что я извинился. Дело в том, что я, возможно, немного поспешил…»
Сказав это, Регулус оглядел Эмилию с головы до ног. Эмилия, тело которой было обернуто только полотенцем, слегка напряглась под его взглядом.
«Да, скромность важна даже между супругами. И в этом отношении ты мне очень нравишься. Возвращаясь к моему предыдущему вопросу, прошу, не пойми меня неправильно. Я вовсе не пытался выяснить, девственница ли ты, с какой-то пошлой точки зрения. Как я уже много раз говорил, я — муж, а ты — жена. Муж и жена должны быть связаны сильной любовью и заботой. Раз уж мы надолго свяжем друг друга цепями любви, то само собой разумеется, что мы должны полностью отдать себя друг другу. Поэтому я хочу быть уверен, что ты не была… тронута другим мужчиной.»
«Уверен, что… меня не трогали другие?»
«Конечно, было бы глупо считать наличие или отсутствие девственной плевы неопровержимым доказательством. Но, как своего рода проверка, это имеет очень большое значение, как мне кажется. Поэтому я осмелился спросить тебя, хотя и понимал, что это может быть тебе неприятно. Пойми меня правильно, я делаю это потому, что люблю тебя. Мне все равно, девственница ли та, кого я не люблю. Я спрашиваю, потому что люблю тебя.»
Регулус продолжал бегло и красноречиво объяснять свои доводы. Под этим потоком слов Эмилия почувствовала что-то зловещее в его спокойном тоне.
Что-то смутно знакомое в нем не давало ей покоя, а льющиеся, как вода, слова никак не задерживались в памяти. Но одно она поняла.
Это слово — «девственница», которому он придавал такое значение. Оно…
«Итак, я хочу спросить тебя еще раз. — Скажи, ты девственница? Ну как?»
«Эм, а что такое «сёдзё»? Извини. Я никогда не слышала этого слова.»
На долгожданный вопрос Эмилия ответила с извиняющимся видом.
Она поняла, что Регулус очень привязан к этому слову, но Эмилия не понимала, что оно означает. Возможно, это что-то связанное с девушками.
Лицо Регулуса помрачнело, и он тихо переспросил.
Он опустил взгляд и замолчал. Эмилия почувствовала тревогу, видя, как он задумался, но молчание длилось недолго.
Регулус резко поднял взгляд и протянул к ней руку. А затем…
«Прекрасно. — Ты — девушка моей мечты!»
Взяв руку Эмилии, Регулус расплылся в сияющей улыбке.
Это было не похоже на его предыдущую вежливую улыбку, это было выражение искренней радости. Он сиял, как ребенок, которому родители подарили желанную игрушку.
Регулус несколько раз кивнул, пожимая руку Эмилии.
«Да, именно так и должно быть. Я уже начал подозревать, что физическая девственность — не самый подходящий критерий. Но истинная чистота заключается в сердце. Физическая девственность — это само собой разумеющееся! Что действительно важно, так это девственность сердца. Мне кажется, я постиг истину. Это замечательно! Ты приносишь мне что-то новое, несмотря на то, что я думал, что уже имею все.»
«Да-да, я понял. Не волнуйся, я возьму тебя в жены. И благодаря тебе я понял кое-что важное. В будущем, когда я буду брать новую жену, недостаточно просто спросить, девственница ли она. Нужно найти такую, которая даже не знает значения этого слова, иначе ценность моих жен упадет. Не годится, если сердце осквернено. Такая не достойна быть моей женой.»
Отпустив руку Эмилии, Регулус довольно притопнул ногой.
Эмилия не совсем понимала смысл его слов. Начать с того, что ей была непонятна сама суть его слов о муже и жене. По мнению Эмилии, супруги — это один отец и одна мать, но из слов Регулуса следовало, что у него несколько жен.
Такое представление о браке совершенно не соответствовало ее пониманию. Может быть, он говорит о чем-то другом, хотя использует те же слова?
«О, я не могу позволить тебе так долго оставаться в таком виде. Я сейчас же прикажу приготовить тебе одежду. — Сто восемьдесят четвертая! Иди сюда!»
Пока Эмилия пребывала в замешательстве, Регулус вдруг произнес номер. Из коридора появилась женщина, которая только что покинула комнату, оставив Эмилию одну.
Женщина с длинными светлыми волосами скромно подошла к Регулусу и почтительно поклонилась. Регулус в ответ кивнул,
«Приготовь ей… одежду семьдесят девятой. Как только все будет готово, мы проведем свадебную церемонию. Она станет такой же, как вы. Будьте с ней поласковее, позаботьтесь о ней.»
«Да, ты перестала улыбаться. — Хорошая девочка. Хорошая жена.»
Женщина молча склонила голову, и Регулус произнес это с довольным видом.
Затем он подошел к Эмилии, которая все еще не понимала, что происходит, и нежно провел пальцами по ее длинным серебряным волосам.
Инстинкт подсказывал Эмилии, что не следует сопротивляться.
Кивнув на ее короткий ответ, Регулус развернулся и ушел по коридору.
Как только он скрылся из виду, Эмилия почувствовала, как ее тело освободилось от напряжения. На подсознательном уровне она ощущала такую сильную настороженность по отношению к Регулусу.
Он просто стоял рядом с ней, казалось, расслабленный, — и, тем не менее, странное давление, исходящее от него, заставляло Эмилию чувствовать угрозу, сравнимую с той, что она ощущала перед Великим Кроликом.
Стоявшая рядом женщина неожиданно окликнула Эмилию, которая все еще смотрела в сторону, куда ушел Регулус. Голос женщины, который Эмилия услышала впервые, был красивым и чистым, как струнный инструмент. Но, как и ее лицо, он был лишен эмоций, словно застывший.
«Эм, извини. У меня столько вопросов… »
«Да, переодеться, конечно, но я хотела бы поговорить… Ты знаешь, где мы находимся? Я была на главной площади Пристеллы, там были люди из Культа Ведьмы… Ой, ну вот!»
Женщина быстро зашагала вперед, игнорируя попытки Эмилии задать вопросы. Эмилия поспешила за ней, продолжая засыпать ее вопросами, пытаясь хоть что-то понять, но женщина с прямой спиной лишь молчаливо отмахивалась от всех ее слов.
Женщина привела ее в комнату рядом с той, где Эмилия лежала; это было такое же простое помещение, странным образом заставленное мебелью.
«Мне кажется, эта комната раньше была… другой?»
«Гардероб для одежды и другие вещи принес сюда Господин. Семьдесят девятая, переоденьтесь.»
«Это меня так называют, семьдесят девятая? Мне кажется, Регулус тоже называл меня так. А ты…?»
«Сто восемьдесят четвертая. Я, как и ты, его жена.»
Закрыв дверь, женщина — та, что назвалась Сто восемьдесят четвертой — наконец, ответила.
Ее голос по-прежнему был лишен эмоций, но, по крайней мере, теперь казалось, что с ней можно поговорить.
«Я уже много раз слышала это слово «жена», но ты имеешь в виду жену, как супругу? Я не собиралась становиться женой Регулуса…»
«Неважно, что ты собиралась, или не собиралась. Он так решил. А раз он так решил, твое мнение не имеет значения.»
«Это нечестно. Чтобы стать женой, нужно выйти замуж за мужа. Я не выходила замуж за Регулуса, и не собираюсь. Мужчина и женщина женятся только тогда, когда любят друг друга и хотят быть вместе всегда. Я еще никому такого не обещала.»
«Свадебная церемония состоится в ближайшее время. На этом все и закончится.»
Сто восемьдесят четвертая не слушала Эмилию. Казалось, что разговор идет, но на самом деле никакого разговора не было, и Эмилия еще больше растерялась.
Тем временем Сто восемьдесят четвертая подошла к Эмилии и попыталась снять с нее полотенце.
«Вам нужно скорее переодеться в свадебное платье. К счастью, у нас есть все необходимое. Когда мы раздевали вас, чтобы уложить на кровать, мы сняли с вас мерки, так что не волнуйтесь.»
«Вы думали, что это был Господин? Успокойтесь. У него нет привычки без причины смотреть на обнаженное тело женщины, да и вообще, он не интересуется женщинами. Даже если он убедится в вашей девственности, он ничего с вами не сделает.»
«Ты тоже говоришь про это… «сёдзё»?»
«…Я удивлена. Неужели ты действительно не знаешь, а не притворяешься?»
Впервые на лице Сто восемьдесят четвертой мелькнуло что-то похожее на эмоцию. Эмилия удивленно распахнула глаза, а затем слегка улыбнулась.
«Вот видишь. Ты тоже можешь удивляться. Тогда почему бы тебе не улыбнуться и не рассказать мне все? Мне кажется, тебе бы это гораздо больше подошло.»
«…Господин не желает этого. И вам я советую: Господину нравится ваше обычное лицо. Будет разумнее, если вы не будете менять выражение лица, не будете смеяться и плакать. Лучше вообще не открывать рот.»
«Ты имеешь в виду, не разговаривать? Почему?»
«Я не знаю, что может быть расценено Господином как посягательство на его права.»
Сто восемьдесят четвертая сняла с Эмилии полотенце и протянула ей нижнее белье. Эмилия надела его и убедилась, что размер идеально ей подходит.
Когда Эмилия, одетая лишь в белье, повернулась, Сто восемьдесят четвертая вдруг глубоко вздохнула.
«…Нет, просто… вы очень красивы. Ваши тонкие руки и ноги, белая кожа, длинные серебряные волосы…»
«…? Спасибо. Мне приятно слышать такие слова, даже если это просто лесть. Кроме Субару и Анны, мне никто такого не говорит.»
«Да, мой рыцарь. Он, наверное, очень волнуется за меня. Поэтому я хочу поскорее узнать, где он сейчас…»
Она, должно быть, доставила ему много хлопот.
Эмилия не думала, что с Субару что-то случилось. С ним Беатрис, да и вообще, она не могла представить себе ситуацию, в которой Субару оказался бы на грани смерти. Субару, скорее всего, справится с чем угодно.
Именно поэтому ее так мучила беспомощность, то, что она не могла ничего ему сказать.
«Ни в коем случае не упоминайте имя этого мужчины, Субару, при Господине.»
«По словам Господина, он может заподозрить вас в нечистоте сердца.»
Ей было неприятно слышать это слово в качестве объяснения, не понимая его значения.
Сто восемьдесят четвертая не стала ничего объяснять, она просто достала из шкафа белое платье и приложила его к Эмилии. Красивое платье с богатой отделкой и множеством украшений.
«Но в нем, наверное, неудобно двигаться.»
«Будет разумнее, если вы не будете высказывать недовольство. Переодевайтесь.»
Эмилия, гадая, подойдет ли ей такое красивое платье, послушно надела его, следуя указаниям Сто восемьдесят четвертой.
«…Ах, как замечательно! Как я и думал, тебе идет белый цвет.»
Регулус радостно улыбнулся, глядя на переодетую Эмилию.
Он тоже был одет иначе, чем когда они встретились в коридоре. Заметив, что Эмилия обратила на это внимание, Регулус слегка поправил воротник своего костюма и сказал:
«Сегодня важная свадебная церемония. Конечно, можно было бы остаться в своей обычной одежде, но я не могу позволить себе такую глупость, которая могла бы тебя смутить. Идеальные супруги думают друг о друге и не считают заботу о партнере чем-то обременительным. Я не хочу, чтобы ты думала, что для меня это тяжкая ноша, но я хочу, чтобы ты знала, что я могу измениться ради тебя. Место проведения церемонии уже почти готово.»
«Место проведения… ты имеешь в виду эту комнату?»
Эмилия посмотрела по сторонам, следуя за взглядом Регулуса, одетого в белый смокинг.
Сто восемьдесят четвертая переодела Эмилию, и, выйдя из комнаты, Эмилия поняла, что находилась в одной из комнат диспетчерской башни. Сто восемьдесят четвертая отвела ее в этот храм, расположенный недалеко от диспетчерской.
В храме сновали туда-сюда люди, украшая помещение и готовясь к свадебной церемонии. И все, кто молча и усердно трудился, были красивыми женщинами в нарядных одеждах.
«Это мои жены, они в том же положении, что и ты. У меня двести девяносто одна жена… К сожалению, многие из них умерли. Но я стараюсь одинаково любить тех, кто до сих пор рядом со мной. Это само собой разумеется. Любить кого-то больше, чем других, — это неправильно, это искажает суть отношений между мужем и женами. Я никогда так не поступлю. Я отдаю определенное количество любви, определенным образом, в определенном количестве. В этом нет ни предвзятости, ни неравенства, ни несправедливости. Успокойся. Я буду любить тебя так же, как и остальных.»
«То, что ты говоришь… это как-то…»
«— Господин. Можно вас на слово?»
Эмилия хотела сказать «странно», но ее перебили.
Стоявшая рядом Сто восемьдесят четвертая вышла вперед и обратилась к Регулусу. Регулус слегка нахмурился, услышав ее слова.
«Послушай. Ты же видишь, что я сейчас разговариваю с ней? Прерывать нас — значит сеять яд в ростки нашей любви, разве ты так не думаешь? Разве нет? Я уверен, что ты должна была так думать. Но ты помешала нам, ты пренебрегла моей скромной просьбой. Сто восемьдесят четвертая, что ты об этом думаешь?»
«Прошу прощения. Но это важный разговор. Я понимаю, что это бесцеремонно с моей стороны, но я делаю это из заботы о вас, Господин. Пожалуйста, выслушайте меня.»
Регулус говорил быстро, и от него исходила угрожающая аура. Но Сто восемьдесят четвертая не дрогнула под его острым взглядом и твердо стояла на своем.
Видя ее стойкость, Регулус смягчился.
«…Ладно. Говори. Муж должен быть великодушен к своим женам. Я не настолько мелочный, чтобы не проявить снисходительность.»
«Благодарю вас. Я хотела спросить вас о недавней трансляции… Все ли в порядке? Что если нам помешают во время свадебной церемонии?»
«Трансляция? Ах, ты про тот невнятный дрожащий голос? Не думаю, что это имеет значение. Пусть говорят что хотят, от этого ничего не изменится. Кажется, какой-то трусливый слабак говорил что-то невразумительное, не понимая собственной ничтожности. Я не знаю, что бы случилось, если бы это были Капелла или Сириус, эти жалкие отбросы… но меня это не касается. Или ты не веришь в мою силу? Как жена, ты сомневаешься в способностях своего мужа?»
«Нет, я верю в вас. С вами нам нечего бояться, Господин. Я просто хотела избавиться от беспокойства, услышав ваши слова. Пожалуйста, простите свою никчемную жену, которая не может даже спокойно попросить об этом.»
Сто восемьдесят четвертая ответила на вопрос Регулуса заготовленной фразой. Она говорила как слабая женщина, но ее лицо и голос оставались бесстрастными. Регулус, казалось, был впечатлен ее словами, он моргнул и покачал головой.
«Так вот в чем дело. Прости, я не подумал об этом. Я должен был заметить твое беспокойство, даже если ты не просила об этом. Я должен был думать о тебе, даже если ты молчала. Как я мог быть таким эгоистичным? Я раскаиваюсь.»
«Это я должна просить прощения. Ваши слова придали мне смелости. Я сейчас же вернусь к подготовке места проведения церемонии.»
Поклонившись, Сто восемьдесят четвертая повернулась к Регулусу спиной. В то же время она бросила на Эмилию какой-то взгляд. Вероятно, это было предупреждение о неосторожности ее слов.
Она хотела сказать, что Эмилия недооценивает опасность, исходящую от Регулуса. Поняв это, Эмилия без колебаний приняла решение.
Эмилия схватила Сто восемьдесят четвертую за руку, когда та проходила мимо. Обняв высокую, но легкую женщину, Эмилия сделала большой шаг назад.
Перед ее глазами, там, где только что стояла Сто восемьдесят четвертая, пронесся ветер, срывая и разрушая пол храма, оставляя за собой полосу разрушений. Ветер, не останавливаясь, ударил в главные двери храма, раздробив вход в пыль и вырвавшись наружу.
Эмилия, держа Сто восемьдесят четвертую в объятиях, не могла вымолвить ни слова от такой разрушительной силы. Сто восемьдесят четвертая, видимо, почувствовав разрушение за спиной, напряглась и съежилась.
А Регулус, стоявший в начале разрушений с поднятой правой рукой, сказал:
«Прости, прости. Я немного увлекся. — Хорошо, что с вами все в порядке.»
Сказав это так, словно ничего не произошло, Регулус улыбнулся Эмилии и исчез за дверью сбоку от храма, ведущей в так называемую комнату отдыха.
Эмилия ошеломленно смотрела на следы разрушений, глубоко дыша.
Сто восемьдесят четвертая высвободилась из объятий Эмилии. Поправив растрепавшиеся волосы, она тут же отошла от Эмилии. Она направилась к женщинам, которые занимались украшением храма.
Женщины, казалось, не обращали никакого внимания на произошедшее разрушение и продолжали свою работу. Более того, несколько женщин подошли к разрушенному полу и двери и начали что-то делать, пытаясь скрыть следы разрушений.
«Подождите! Это же ненормально! Разве вы не считаете это странным?»
Эмилия в растерянности воскликнула, видя их безразличие. Но женщины не обратили внимания на ее голос и продолжали молча работать.
Понимая, что так ничего не добьется, Эмилия направилась к Сто восемьдесят четвертой, единственной, с кем, казалось, можно было поговорить.
«Тебя чуть не убили! Если бы я тебя не отдернула, тебя бы разорвало на куски. Тебе было страшно, не так ли? И все же…»
«И все же, что? Я поблагодарила вас за то, что вы меня спасли. Чего еще вы от меня хотите? Не является ли это посягательством на мои права?»
«Я не говорю о правах и обязанностях! Я говорю о чем-то гораздо более важном!»
Эмилия указала на храм и на женщин, которые продолжали работать.
«Регулус назвал вас своими женами. Вы все его жены? Вы подчиняетесь ему, потому что вы его жены? Вы молчаливо принимаете то, что вас чуть не убили… потому что вы его жены? Это же неправильно! Это ненормально!»
«Просто… бывают разные семьи. Когда ты окажешься в такой же ситуации, ты тоже привыкнешь. … Или нет.»
«Это ненормально… Брак — это же когда люди счастливы, очень счастливы, не так ли? Мне кажется, ни ты, ни другие не выглядите счастливыми. Я ошибаюсь?»
«Да, ошибаетесь. Можно выйти замуж и без счастья. Можно быть супругами, даже если не любишь друг друга. Если долго быть вместе, становишься супругами. Привыкаешь.»
Сто восемьдесят четвертая не отрицала, что находится в этом положении против своей воли. Она не отрицала, но в то же время и не утверждала. Это было неправильно, искаженно.
Брак, супружество — это то, чем хочется стать, а не то, к чему нужно привыкать.
«Я не собираюсь участвовать в этой свадебной церемонии. Я ухожу отсюда.»
Женщины, которые не обращали внимания на слова Эмилии, подняли головы. Они, все еще в свадебных платьях, смотрели на Эмилию, которая объявила бойкот свадьбе.
Под пристальными взглядами бесстрастных глаз Эмилия расправила плечи.
«Есть люди, которые волнуются за меня. Есть много вещей, которые я должна сделать. Я не могу оставаться здесь. Я должна встретиться со своими друзьями и сделать то, что должна.»
«Господин вам этого не позволит.»
«Я не считаю себя женой Регулуса. Поэтому мне не нужно его разрешение. Я встречусь со своими друзьями, и тогда… я обязательно вернусь, чтобы спасти вас.»
«Я поняла, что вы не хотите быть с Регулусом. Поэтому я поговорю с ним и освобожу вас. Те, кто захочет остаться с Регулусом, могут продолжать быть его женами. Но те, кто хочет уйти, смогут уйти. Нет смысла в браке по принуждению, если он не делает никого счастливым.»
Эмилия считала, что брак — это союз двух любящих людей.
Она вспомнила Фортуну и Джуса из своего сна. Они не поженились, не стали супругами, но Эмилии казалось, что это правильно.
Если бы они были вместе, Эмилия хотела бы, чтобы они поженились. Счастливый брак, союз любящих супругов — это, наверное, как раз про такие отношения.
«Я знаю людей, которые любили друг друга, но не могли пожениться. Поэтому я не хочу видеть брак, в котором нет счастья.»
Заявление Эмилии вызвало волнение среди бесстрастных женщин. Но Сто восемьдесят четвертая быстро пришла в себя.
Она посмотрела прямо на Эмилию, а затем на разрушенный вход.
«Если вы хотите уйти, это ваше право. Но в этом случае Господин нас не простит. Он всех нас убьет.»
«Если жена не может выполнить желание своего мужа, то, по мнению Господина, она не выполняет свои обязанности. Если вы уйдете, мы умрем. И если вы все же уйдете, то это вы нас убьете.»
Сто восемьдесят четвертая использовала свою жизнь как заложника, чтобы остановить Эмилию.
Женщины в храме окружили Эмилию, показывая, что разделяют мнение Сто восемьдесят четвертой.
Конечно, ни одна из них не смогла бы остановить Эмилию силой. Они были обычными женщинами. Обычными женщинами, которые выросли в обычных семьях, с обычными моральными ценностями, с мечтами об обычном счастье.
Где-то шестеренки сломались, и они стали женами Регулуса.
Эмилия не могла ничего ответить на их трагическую решимость, потому что сама видела жестокость Регулуса.
Он был готов убить за малейшее неповиновение, поэтому Эмилия не могла гарантировать, что он не сорвет злость на них, если она убежит.
Это понимали, как никто другой, именно его жены.
«У Господина двести девяносто одна супруга. Двести тридцать восемь из них, к сожалению, умерли. Здесь все оставшиеся — пятьдесят три.»
Ее тихий вопрос звучал почти как насмешка.
Эмилия и без того знала ответ. И этот ответ был косвенным ответом на вопрос о том, что произойдет с ними, если Эмилия убежит.
«Если я уйду, с вами случится что-то ужасное…»
"Ужасное" — это, скорее всего, неминуемая смерть.
Они, без сомнения, были заложницами, ценой свободы Эмилии. Учитывая возможные последствия ее побега, она не должна была действовать опрометчиво.
Эмилия думала о Субару и других, которые, должно быть, волновались за нее в Пристелле.
Думала и молча просила у них прощения.
«Хорошо. Проведем свадебную церемонию.»
Подготовка места проведения церемонии продолжилась ускоренными темпами.
Следы разрушений были замаскированы, хотя и довольно грубо. Глядя на их ловкость, Эмилия поняла, что им не раз приходилось исправлять последствия вспышек гнева Регулуса.
Эмилия, решившая принять участие в свадебной церемонии, была отведена в комнату отдыха, где Сто восемьдесят четвертая и другие жены Регулуса уложили ей волосы и украсили ее платье.
Ей делали такую сложную прическу впервые с тех пор, как Пак запечатался в кристалле, если не считать случаев, когда ей помогала Аннероз.
Ее длинные серебряные волосы были собраны и заплетены.
Чтобы не нарушать целостность белого платья, волосы украсили не слишком вычурно, и свадебный наряд Эмилии был готов.
Глядя на свое отражение в зеркале, Эмилия восхитилась ловкостью женщин.
Она действительно выглядела совсем иначе. В последнее время, когда Субару не было рядом, чтобы помочь ей с волосами, она просто закалывала их, а украшения, которые мешали ей двигаться, она не носила. Все это только подчеркивало ее женственность.
Ей казалось, что все это слишком роскошно для нее.
«Тогда пойдемте. Пожалуйста, постарайтесь не расстраивать Господина.»
Сто восемьдесят четвертая в очередной раз предупредила Эмилию, и они вышли из комнаты отдыха.
В храме их ждали гости — все жены Регулуса, — а у алтаря стоял Регулус в белом костюме.
Не зная, что делать, Эмилия пошла по красной ковровой дорожке, ведущей от входа к алтарю, где ее ждал Регулус.
Регулус, увидев нарядную Эмилию, довольно кивнул.
«Ты и в платье выглядела прекрасно, но сейчас просто великолепна. Я рад, что оставил свободным место под номером семьдесят девять. Горжусь своей предусмотрительностью.»
«Семьдесят девять… почему это место было свободным?»
«Хм? Видишь ли, раньше была женщина, которая, как мне казалось, подходила для этого номера, но, к сожалению, я решил, что она не подходит, еще до того, как она стала моей женой. Но ее внешность была близка к моему идеалу. Поэтому я оставил это место свободным, хоть и с сожалением. Благодаря этому я смог найти тебя, так что та ошибка была не напрасна.»
Эти слова усилили смутное беспокойство Эмилии.
Беспокойство обретало форму, но все еще оставалось неясным. Тем временем Регулус поправлял свой костюм перед Эмилией в свадебном платье.
«Тогда начнем брачную церемонию. Надеюсь, ты не против, что она будет сокращенной? Главное, чтобы церемония состоялась, а все остальное — лишь дополнение. Мне кажется, что люди часто слишком зацикливаются на внешней стороне, забывая о сути. Это нелепо, не так ли? Они хватают лишь верхний слой, пенку, и этим довольствуются. Они даже не замечают, как над ними смеются за их спинами. Конечно, если они счастливы в своем маленьком мирке, то это их дело.»
Пока Регулус говорил, Сто восемьдесят четвертая обошла алтарь. Похоже, ей отводилась роль распорядителя церемонии.
И действительно, среди пятидесяти трех жен она, казалось, была главной. То, что Регулус чуть не убил ее из-за прихоти, говорило о том, что он не понимает динамику отношений между своими женами.
В этом смысле он был непростителен.
«Послушай, Регулус. Перед свадьбой я хочу кое-что сказать.»
Эмилия обратилась к Регулусу напрямую. Сто восемьдесят четвертая напряглась, услышав слова Эмилии, которые не были предусмотрены, — хотя никакой четкой договоренности и не было.
Но, к удивлению Эмилии, Регулус доброжелательно кивнул.
«Да, конечно. На самом деле я тоже хотел рассказать тебе о некоторых важных вещах, касающихся твоего будущего в качестве моей жены. Конечно, можно рассказывать обо всем постепенно после свадьбы, но я подумал, что тебе нужно подготовиться заранее. Было бы печально, если бы после свадьбы ты начала говорить, что тебе что-то не нравится. Чтобы избежать таких неприятностей, нужно четко проговорить все друг с другом. Даже супруги — это отдельные личности, и это важно, не так ли?»
«Да, ты прав. Мы отдельные личности, и это важно.»
«Вот видишь? Я рад, что мы с тобой на одной волне. Тогда я расскажу тебе о некоторых правилах, которые я установил для своих жен. Во-первых, после свадьбы тебе запрещено улыбаться.»
Эмилия нахмурилась, показывая, что не понимает. Регулус поднял палец и продолжил: «Видишь ли…»
«Это очень важно. Мне нравится твое лицо. Твое лицо мне очень нравится. Я выбираю своих жен по лицу. Я выбираю красивых, миловидных, привлекательных женщин. Все мои двести девяносто одна жена — красавицы. У тебя красивое лицо. Поэтому я беру тебя в жены. Понимаешь?»
«Мне кажется, что в мире гораздо больше эгоистичных людей, чем кажется. Часто говорят о том, что любовь проходит после того, как люди становятся парой или супругами. Они любят друг друга, но, начав жить вместе, обнаруживают, что у них много различий. Разные вкусы в еде. Разные привычки. Разные увлечения. Не хватает времени друг на друга. И по этим эгоистичным причинам они разочаровываются в тех, кого любили. Я всей душой ненавижу таких никчемных людей.»
Регулус говорил с улыбкой, с каким-то странным удовольствием.
Невинно, беззастенчиво, с гневом в адрес тех, кто пренебрегает любовью.
«Они эгоисты, все до единого. Почему они разочаровываются? Почему они разочаровываются в тех, кого любят, из-за каких-то мелочей? Как такое возможно? Это же нелепо. Поэтому я выбираю тех, кто мне нравится, по лицу. Если мне нравится лицо человека, мне все равно, какой он. Я никогда не разочаруюсь. Потому что мне нравится лицо. Пока у тебя это лицо, моя любовь никогда не угаснет.»
«Даже если ты не убираешь за собой одежду. Даже если ты серийный убийца, убивший множество детей. Даже если ты ужасно готовишь. Даже если ты продала своих родителей и братьев за долги. Даже если ты не можешь отделить белье, которое линяет. Даже если у тебя странное хобби — убивать животных. Даже если у тебя ужасный вкус в одежде. Даже если ты жадная до денег. Даже если ты не моешься и от тебя воняет, как от помойки. Даже если ты всерьез замышляешь уничтожить мир — я не перестану тебя любить.»
Регулус указывал на каждую из пятидесяти трех женщин, произнося эти слова.
Эмилия не знала, сколько из этих качеств применимо к присутствующим. Но он утверждал, что будет любить любую из них, пока ему нравится их лицо.
«Я никогда не буду говорить, что "любил". Я люблю твое лицо. Поэтому, даже если ты окажешься ведьмой, которая хочет причинить боль и убить всех людей в мире, я не разочаруюсь. Пока у тебя это лицо.»
«… И как это связано с тем, что мне нельзя улыбаться?»
«Все просто. Есть девушки, которые обычно милые и красивые, но когда улыбаются, становятся уродливыми. Я этого терпеть не могу. Я сказал «улыбка», но это относится и к плачу, и ко всем остальным эмоциям. Мне просто не нравится, когда твое милое личико становится некрасивым. Поэтому не улыбайся. Не плачь. Не злись. Просто будь красивой.»
Регулус схватил Эмилию за подбородок и произнес эти слова низким голосом.
Что произойдет, если она ослушается, — она уже видела.
Ей было непонятно, как он может так говорить о любви к лицу и при этом совершать такие жестокие поступки по отношению к своим женам.
«Ты сказал, что не разочаруешься, если тебе нравится лицо… но тогда почему ты напал на нее?»
Регулус склонил голову, глядя на Эмилию, которая указывала на Сто восемьдесят четвертую.
Эмилия, продолжая указывать на Сто восемьдесят четвертую, вырвалась из хватки Регулуса и сказала:
«Если бы я ее не отдернула, она бы умерла. Ты взял ее в жены, потому что тебе нравилось ее лицо, не так ли? Тогда почему ты так поступил?»
«Ах, это тоже просто. Она испортила мне настроение. Я не требую многого, но слишком много людей не способны думать о других. Я не хочу думать, что среди моих жен есть такие, но что случилось, то случилось. И за это нужно нести ответственность.»
«То есть ты разочаровался? Но это противоречит тому, что ты говорил…»
«Я не разочаровался. Мне по-прежнему нравится ее лицо, я по-прежнему люблю ее. Даже если бы она умерла, я бы продолжал ее любить. Говорят же, что даже если любимый человек умирает, он продолжает жить в сердце. Любовь к нему не угасает. Именно это я и чувствую.»
Логика Регулуса была безупречна.
Безупречно, без единого изъяна, замкнутая в себе. В ней не было места для чужих мыслей. Абсолютно непроницаемая.
Регулус нахмурился, глядя на молчащую Эмилию.
Он всматривался в ее глаза с недоверием.
«У меня такое чувство, что… ты хочешь что-то мне сказать? Если это так, то мне немного обидно. Я так стараюсь быть внимательным к тебе, иду на уступки, а ты этого не ценишь? Как так можно? Если бы у тебя была хоть капля сочувствия к другим, если бы ты могла поставить себя на место другого человека, ты бы так не поступила. Если ты не способна на такую элементарную заботу, значит, ты не видишь в другом человеке ценности. Значит, ты его не уважаешь. А это значит, что ты не уважаешь меня как личность. Этого я не потерплю.»
«Я считаю, что брак — это нечто прекрасное.»
«Это церемония, которая объединяет мужчину и женщину, которые любят друг друга и хотят быть вместе. Любовь — это очень сильное чувство, и найти среди множества людей одного человека, который ответит тебе взаимностью… это настоящее чудо.»
Эмилия в свадебном платье прижала руку к груди и произнесла эти слова, а Регулус посмотрел на нее с недоумением. Лица его жен и Сто восемьдесят четвертой у алтаря омрачились.
Они предчувствовали беду и беспокоились за Эмилию.
— Это доказывало, что они добрые и чуткие люди.
«Почему ты называешь своих жен номерами?»
«Ты придираешься к форме обращения? Это то же самое, что цепляться за внешнюю оболочку, это говорит о непонимании любви. Люди прибегают к таким пустым украшениям, потому что не уверены в своей любви, не чувствуют ее. Я же не нуждаюсь в такой мишуре, мне не нужно цепляться за такие мелочи. Я люблю всех одинаково, поэтому нет смысла усложнять. »
«…Понятно. Но мне нравится, когда Субару называет меня «Эмилия-тан».»
Регулус нахмурился, услышав это имя. Ему явно было неприятно.
Но Эмилия, игнорируя изменение в его выражении лица, продолжила:
«В голосе Субару, когда он называет меня «Эмилия-тан», столько чувств. Когда он иногда называет меня просто «Эмилия», я сразу понимаю, что это особый момент. И я совсем не считаю это бессмысленным. Имена для того и существуют, чтобы вкладывать в них свои чувства.»
«Послушай, ты меня перебиваешь. Кто такой этот Субару? Это имя человека? Мужское имя? Девушка, которая собирается выйти замуж, говорит о другом мужчине перед своим будущим мужем? Это как минимум некультурно. Ты делаешь мне больно. Понимаешь?»
«Он не просто какой-то знакомый. Субару — мой единственный рыцарь, и он говорит, что любит меня, когда называет меня по имени.»
Регулус пришел в ярость от ответа Эмилии.
Видя это, Сто восемьдесят четвертая и другие жены попытались покинуть храм.
«Стоять!! Кто шевельнется, лишится всего, что находится ниже шеи!»
«Я выслушаю ваши оправдания. Подбирайте слова аккуратно, чтобы не ввести меня в заблуждение. Я не хочу, чтобы эта свадьба превратилась в чьи-то похороны. Понятно?»
Регулус говорил сдерживая гнев, его плечи дрожали.
Женщины не могли двигаться под его пристальным взглядом. Но Эмилия встретила его ярость спокойным взглядом.
«Брак — это союз любящих мужчины и женщины. Но я еще не готова к этому.»
«Потому что я еще не знаю, что значит любить мужчину как женщину. Поэтому, хотя Субару говорит, что любит меня, я не могу ответить ему ни «да», ни «нет». Я знаю, что это очень жестоко, и что я причиняю ему боль. Но…»
Регулус молчал. Но мысли Эмилии были заняты не им.
Все присутствующие ясно видели, что Регулуса не было в ее поле зрения.
«Я еще не знаю, что такое любовь, но я уверена, что когда-нибудь полюблю кого-то. Когда-нибудь я полюблю кого-то как женщина. И я уже решила, кого я полюблю, когда это случится. Поэтому…»
Сделав глубокий вдох, Эмилия посмотрела на Регулуса и сказала:
«— ! Ах так?! Тогда и я не хочу брать в жены такую ветреную изменщицу! Какое облегчение!!»
Регулус покраснел от ярости, услышав решительный ответ Эмилии.
Он протянул к ней руку, а Эмилия, собрав магическую силу, приготовилась к атаке. Сначала нужно понять принцип этого странного разрушения…
В тот момент, когда они были готовы к схватке, в храме раздался оглушительный грохот.
Что-то пролетело с огромной скоростью и врезалось в Регулуса. В белого смокинга Регулуса врезалась… деревянная дверь, одна из створок только что починенных главных дверей храма.
Дверь вылетела со стороны входа и ударила Регулуса.
«Ты! Мы же одновременно ударили, а результаты совсем разные! Что это за сила такая?!»
«Извини, не рассчитал. Но я попал точно в цель, так что считай, что все в порядке.»
«Теперь все подумают, что я просто открыл дверь ногой, а ты отправил врага в полет…»
В храм, ворча и препираясь, вошли двое.
Это были черноволосый юноша и рыжеволосый молодой человек.
Эмилия распахнула глаза, а Регулус стряхнул с себя щепки, как насекомых. Он был цел и невредим, но смотрел на непрошеных гостей с явным недовольством.
«Храбрости вам не занимать — влезть посреди священной свадебной церемонии. Не помню, чтобы среди гостей был мужчина. Кто вы такие, и с какими подарками пожаловали? А?»
Двое у входа переглянулись, услышав угрозу Регулуса.
Затем они кивнули друг другу и представились:
«Рыцарь-дух без духа-партнера, Нацуки Субару.»
«Потомок «Святого Мечника», Райнхард ван Астрея.»
Субару подмигнул Эмилии и, указывая на Регулуса, сказал:
«Я пришел, чтобы оспорить эту свадьбу. — И забрать невесту.»
https://t.me/rz_arc