Глава 5, часть 26. Острие любви.
— Ситуация резко ухудшилась, и без того плачевное положение стало ещё хуже.
Субару содрогнулся, глядя на Сириус. Её глаза были затуманены экстазом, а изо рта вырывались горячие вздохи. Чудовище, казалось, не обращало внимания на раскалённые цепи, прожигавшие щёки сквозь бинты. С безумным блеском в глазах оно неотрывно смотрело на Субару — нет, скорее, жадно вглядывалось в него.
Имя безумца, которое Субару меньше всего хотел слышать. Женщина называла себя Романеконти и с яростью и любовью вопила о своём покойном муже. Было бы ложью сказать, что у Субару не возникло никаких ассоциаций.
И всё же он не мог поверить в правильность этой мысли. Он не хотел связывать образ безумного Петельгейзе с этим чудовищем, Сириус. Он отказывался верить, что эти двое, связанные фамилией Романеконти, были ужасной супружеской парой.
— Муж и жена — оба Архиепископы Грехов Культа Ведьмы… Хуже не придумаешь. Надо было выбирать получше… Хотя, если уж выбрал *такое*, ничего не поделаешь.
По-настоящему, в Культе Ведьмы состояли одни психопаты.
Эгоцентричный Петельгейзе. Сириус, навязывающая свою эгоистичную любовь. Регулус, рассуждающий о любви с помощью плоской теории судьбы — все они, до единого, были отбросами.
— Кстати, у них даже имена похожи. Все заканчиваются на …ус… Ус? (Peterugiusu Romanekonti)
Субару пытался заглушить страх бессмысленными размышлениями, но вдруг запнулся, уловив что-то странное в своих словах. Он чувствовал, что наткнулся на что-то важное, но в этой напряженной ситуации не мог понять, *что* именно.
— Не молчите, Петельгейзе! Вы такой злой! Всегда так холодно ко мне… Это так… так… так… мучительно!
Сириус, видимо, как-то по-своему интерпретировала молчание Субару. Она извивалась, прижимая руку к щеке. Сцена была кошмарной ещё и потому, что толпа вокруг Сириус, словно заражённая её бредом, начала изображать странные ухаживания.
— …Ну и ну, не могу больше на это смотреть. Наверняка, увидев его странный фокус, она всё это себе навыдумывала. Какая же она жалкая. Если вам суждено быть вместе, то вы будете вместе, несмотря ни на какие препятствия. Как я и мои невесты. А она не может смириться со смертью своего возлюбленного… Это уже не просто жалость, а отвращение.
— Да-да, спасибо. Очень извиняюсь. Я сейчас немного занята, понимаете? Важно понимать. Важно уступать. Вы уже добились своего, так что, может, отойдёте? У меня есть дела.
— Ну, мою цель — забрать невесту — я действительно выполнил…
Регулус, которого Сириус, сама того не понимая, просила не мешать, посмотрел на Эмилию в своих объятиях. Затем он перевёл взгляд на Субару.
— Ты пытался убить меня и мою невесту, а этот парень всё время мне мешает. Я ещё не осуществил законное возмездие за нарушение моих прав. Знаешь, я не люблю прибегать к насилию. Но это законное возмездие. Важно, что это законно. Если я отступлю, то пострадаю только я. Но если я отступлю, это будет означать, что я неискренен в отношении законности. А это, знаешь ли, ущерб для справедливости. Такие прецеденты нельзя создавать.
— Не выражайся так витиевато! Ты просто хочешь меня убить, потому что я тебе не нравлюсь. И ты пытаешься оправдать себя этой гнилой философией!
— Неожиданно слышать от тебя возражения. Особенно то, как ты говоришь, будто я неправ. Или ты из тех, кто сразу отрицает чужое мнение, если оно не совпадает с твоим? Тогда я могу сказать только одно: у тебя узкий кругозор и маленький ум. Люди, которые не умеют слушать других, рано или поздно споткнутся из-за своего пренебрежения. Что ты на это скажешь?
Регулус удивлённо округлил глаза в ответ на слова Субару. Неужели он всерьёз верит в то, что говорит? Вернее, конечно, верит. Иначе бы он не был одним из главарей этой шайки психов.
Казалось, что между ними идёт диалог, но это была иллюзия. Они говорили на похожих языках, но были существами из разных миров, из разных экосистем.
— Сириус, похоже, ты исключила его из зоны действия своей способности. Почему?
Регулус обратился к Сириус, игнорируя молчание Субару. Субару нахмурился, услышав эти слова, и с опозданием понял, что страх, который до этого гнездился в его сердце, исчез.
Он не вышел за пределы действия способности — это подтверждала едва заметная дрожь пальцев Беатрис, которая всё ещё держала его за плечо.
Значит, только Субару стал исключением. И причина этому…
— Ну, разумеется. Я поняла, кто он. Если я продолжу пытаться быть с ним, он узнает о моих чувствах.
— Не притворяйся стыдливой, это жутко. Ты только что кричала о своей любви, а теперь строишь из себя недотрогу. Не понимаю.
— Если он узнает о моих невысказанных, запретных чувствах, он сочтёт меня непристойной. Я должна скрывать эти чувства до самого конца, до того момента, когда мы станем единым целым. Я так решила. Ради любви!
— Может, именно из-за твоей скрытности твои чувства не доходят до него? Ты же называешь себя Сириус Романеконти, верно? Мало того, что ты одержима им, ты ещё и присвоила себе его фамилию. Это же отвратительно, пойми же ты наконец! В каком-то смысле ты посягаешь на жизненный путь Петельгейзе. Хотя, он уже мёртв, так что неважно.
Сириус внезапно взорвалась в ответ на насмешливые слова Регулуса.
Чудовище царапало себе голову, плевало в сторону Регулуса и кричало:
— Мы столько раз встречались взглядами! Он не ругал меня, когда я робко прикасалась к нему! Он отвечал мне, когда я заговаривала с ним! Он не возражал, когда я вдыхала его дыхание! Он разрешал мне спать рядом с ним! Он не сердился, когда я брала его вещи! Он хвалил меня, когда у меня хорошо получались полудемоны! Он дал мне имя! Он улыбался мне! Только мне! Только мне, только мне, только мне, только мне!
Сириус, задыхаясь, изливала свои чувства, слёзы текли по её лицу.
Субару понял, что представляет собой тёмная, извращённая любовь Сириус.
— …Ну и ну. С такими одержимыми людьми просто невозможно иметь дело.
Регулус пожал плечами, словно ища поддержки у Субару. Субару хотел ответить, что ему меньше всего хочется слышать это от *него*, но эти двое были одинаково невыносимы и от обоих он хотел держаться подальше.
Перед лицом двух Архиепископов Грехов ситуация оставалась безвыходной. Луч света в этом мраке так и не появился.
— …Наоборот, стало хуже, раз Сириус переключила своё внимание на меня.
То, что Субару больше не подвергался воздействию способности, не делало его сильнее. Беатрис всё ещё находилась под влиянием страха, и её действия были лишены привычной точности.
Если бы им противостоял только Регулус…
Сириус неожиданно мягко отреагировала на зов Субару. Внутренне удивившись такому адекватному ответу, Субару продолжил:
— Мне нужно кое-что обсудить с Регулусом. Так что, пожалуйста, посиди тихонько какое-то время. Прошу тебя.
Отчаянный план Субару состоял в том, чтобы воспользоваться заблуждением Сириус. Похоже, она приняла Субару за Петельгейзе или кого-то ещё, увидев, как он использует "Незримую длань", похожую на "Незримое провидение" Петельгейзе. Чудовищное обвинение, но сейчас нужно было этим воспользоваться.
На самом деле, Петельгейзе был духом, способным вселяться в других. Если бы он был жив, он мог бы вселиться в тело Субару… Это было вполне возможно.
Проблема была в том, что это не объясняло всего произошедшего, но Субару сомневался, что Сириус в её нынешнем состоянии обратит на это внимание.
Исходя из этого, Субару решил использовать грубую силу, чтобы изменить ситуацию. Результат был…
— Прости, но нет. Даже ради тебя, мой дорогой, я не могу согласиться.
Сириус безжалостно отклонила его просьбу.
Субару поморщился. Так просто это не сработает. Сириус опустила голову и продолжила:
— На самом деле, я бы хотела тебе помочь. Но я знаю, что ты, такой трудолюбивый, обязательно воспользуешься моим промедлением и ускользнёшь. Я же тебя знаю. Мы так долго вместе. Я знаю, что ты всегда так усердно трудишься и берёшь всё на себя, чтобы добиться результата… Но…
«Как красиво говорит», — подумал Субару, искренне восхищаясь её красноречием. Воспринимать трудолюбие Петельгейзе в таком ключе — это довольно… своеобразный взгляд на вещи. Трудолюбие, которое приветствовалось бы в обычном человеке, в Архиепископе Грехов превращается в угрозу для всего мира.
— Мы наконец-то снова вместе! Целый год! Целый год! Я ни на минуту не забывала о тебе за эти сто лет! Ни разу! А мы с тобой не виделись больше года… И теперь, когда мы встретились, ты просишь меня подождать? Нет! Это невозможно. Я не могу. Всё это время, пока мы были в разлуке, я так хотела, хотела, хотела, хотела, хотела, хотела, хотела быть с тобой единым целым!
— И ты ещё просишь меня подождать?! Да ещё и с этой незнакомой духом! Где ты её нашёл?! Что ты в ней нашёл?! Она маленькая, с дерзким лицом, без намёка на женственность! Она тебе нравится, потому что она дух?! Ты тоже дух, поэтому тебе нужна женщина-дух?! Наше с тобой время разрушится из-за такой ерунды?! Я сожгу тебя!
Пока Сириус говорила, её тон становился всё более зловещим, и в её руках снова вспыхнуло пламя. Толпа переключилась с режима ухаживания на режим гнева, и многие уже явственно не справлялись с нагрузкой, из их носа и глаз текла кровь.
— Наверняка, ты хочешь добраться до Регулуса из-за этой полукровки у него на руках?! Грязная полукровка! Серебряноволосая полукровка! Почему ты так её защищаешь?! Ты же должна уже всё понять! Мерзкая, низкая, жалкая ведьма… Если ты воскреснешь, как хочешь, я сожгу её прямо у тебя на глазах…!
Чудовище изрыгало свою ненависть к Эмилии и «Ведьме Зависти». Разве целью Культа Ведьмы не было воскрешение «Ведьмы Зависти»? Субару не мог понять, почему Сириус так ненавидит объект этого воскрешения.
Вернее, Сириус вообще не разделяла стремлений Петельгейзе.
Он и не думал, что она станет его союзницей, но он не ожидал, что она окажется настолько враждебной.
Регулус хотел убить Субару и Сириус.
Сириус хотела избавиться от Регулуса и вытащить из Субару несуществующего Петельгейзе.
Субару хотел вернуть Эмилию из лап Регулуса, освободить Тину от власти Сириус и, если повезёт, убить обоих Архиепископов.
Очевидно, условия Субару были слишком жёсткими.
От него требовалось невозможное, и пот выступил на лбу Субару.
Он уже один раз «возвращался смертью». Появление Сириус и последующее появление Регулуса, вся эта суматоха с двумя Архиепископами… По крайней мере, на этот раз он прожил дольше всего.
Но вся информация, которую он получил за это время, была просто ужасающей.
— Мы справимся с любым из них.
Голос его напарницы, доносившийся из-за спины, поддерживал его колеблющуюся решимость. Её слова, предоставляющие ему выбор, помогли ему собраться с духом.
Регулус и Сириус одновременно изменились в лице. Они сунули руки в карманы и достали… книги.
Знакомые толстые книги в чёрных переплётах.
У Субару тоже была такая. Он не мог ошибиться.
Это были Евангелия, которые носили с собой все члены Культа Ведьмы.
Пока Субару напряженно наблюдал за ними, оба Архиепископа открыли свои Евангелия и пробежали по страницам глазами. Затем они одновременно захлопнули книги, но выражения их лиц были противоположными.
— Полагаю, содержание одинаковое. Как думаешь, Сириус?
— Замолчи, Регулус. Почему… почему именно сейчас? Я наконец-то так близка к нему…
Регулус усмехнулся, а Сириус заскрежетала зубами от досады.
Убийца и чудовище испытывали противоположные чувства, но их намерения, казалось, совпадали.
Они оба посмотрели на Субару и сказали:
— Извини, но нам пора. У нас нет времени на тебя. Поблагодари Евангелие… Нет, не так. Это неразумно. Зачем благодарить клочок бумаги? Лучше поблагодари меня, следующего указаниям Евангелия.
— Насчёт благодарности я пропущу мимо ушей… Пора? О чём ты говоришь?!
— Именно так. Это было свободное время перед тем, как нам нужно было заняться делами. Я хорошо провёл время, заполучив невесту.
— А я осталась совершенно неудовлетворённой… Он был так близко, и вот такая несправедливость! Это жестоко! Меня переполняет печаль! Ты понимаешь?!
Регулус говорил невозмутимо, а Сириус пыталась навязать ему свою печаль. Толпа вокруг них падала на землю, корчась от боли, а за спиной Субару Беатрис подавляла рыдания.
Но ни Субару, ни Регулус не обращали на это внимания.
— Извини, но твоя навязчивая и поверхностная любовь никак не влияет на меня, человека, обретшего целостность. Она вызывает у меня только отвращение.
Сказав это с высокомерием, Регулус повернулся к ним спиной, держа Эмилию в объятиях. Похоже, он действительно собирался уйти, оставив их в покое. Если бы Регулус просто исчез, это было бы замечательно, но так просто это не закончится.
— Стой, ублюдок! Не смей так просто уходить! Оставь её! Иначе…
Регулус остановился и, повернув только голову, улыбнулся.
От этой улыбки у Субару по спине пробежал холодок, и он замер.
Поэтому он не смог помешать следующему действию Регулуса.
— Будет грустно, если со стороны невесты будет мало гостей. И немного жестоко не пригласить тебя, раз уж ты так ревновал. …Поэтому я тебя не убью.
Регулус легко коснулся носком обуви мостовой. Это было похоже на то, как люди поправляют обувь, но его носок с лёгкостью вырвал кусок мостовой, словно лопатой мягкую землю.
Обломки камня полетели в сторону Субару.
Это была не более чем горсть земли и камней, выпущенная без всякой цели. Один из обломков задел правую ногу Субару… и в следующий миг его правая нога исчезла.
Правая нога Субару исчезла, оставив после себя ужасный срез, на котором были видны белые кости, розовые мышцы, жёлтые нервы и аккуратно перерезанные зелёные сосуды. Непонимание, понимание, а затем резкая боль.
В глазах потемнело, а в голову словно вонзились острые иглы. Горло сжалось от крика, и Субару упал на бок, не в силах удержаться на ногах. Он отчаянно пытался зажать рану на бедре правой ноги. Бесполезно. Рана была слишком большой, его ладонь не могла её закрыть.
— Субару?! Субару! Субару, подожди! Сейчас же!
Беатрис, которая упала рядом с ним, заметила серьёзность ранения и в панике начала напевать заклинание исцеления. Регулус с удовлетворением кивнул, глядя на их жалкое состояние.
— Пусть это будет возмездием за твои безрассудные действия. Я допускаю возможность рецидива, но я верю в твое будущее. Эта боль наверняка остановит тебя, если ты снова захочешь кого-то ранить. Не надо меня благодарить. Просто спаси кого-нибудь в следующий раз, и мы в расчёте.
Больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно!
В глазах мутилось. Он так сильно стискивал зубы, что чуть не сломал их. Всё вокруг было красным. Он не понимал, где верх, где низ. Он не знал, лежит он или стоит, жив он или мёртв.
Он ничего не понимал. Ничего, ничего. Но кое-что он всё-таки понимал.
— Субару, не дёргайся! Если тебя тошнит, повернись набок, иначе…
Субару, обезумев от боли и страха, тряс головой, прижимая руки к ране. Сердце колотилось как бешеное, внутренности словно сжимал железный обруч, вызывая приступы рвоты.
Беатрис, несмотря на свой маленький рост, изо всех сил удерживала бьющегося в конвульсиях Субару и применяла лечебную магию. Но Сириус лишь насмешливо наблюдала за ними.
— Прости. Но это не шутка. Это само собой разумеющееся.
Сириус ответила ей голосом, полным злобы. Вокруг неё люди катались по земле, крича от боли.
Они все держались за раны на правых ногах, отчаянно моля о помощи.
У всех них были такие же раны, как у Субару, словно их пропороли когти зверя.
— Мой любимый Петельгейзе говорил, что боль — это ощущение жизни, а сама жизнь — это проявление любви. Я понимаю. Он не мог ошибаться. Но я верю, что есть способ проявить любовь ещё сильнее. Спасибо. Это — единство. Ведь любовь — это стремление к единству! Видеть одно и то же, чувствовать одно и то же, быть вместе, умереть вместе, стать единым целым — вот что такое любовь!
Сириус резко хлопнула в ладоши, словно взрыв.
Она смотрела на корчащихся от боли людей с завистью, а затем обратила свой жестокий взгляд на Беатрис.
— Все должны испытать то же ощущение жизни, что и он. Но тебе и этой мерзкой полукровке я этого не позволю. Я не допущу, чтобы вы стали такими же, как он.
— …Нет зрелища более жалкого, чем женщина, обезумевшая от зависти. Даже если бы ты ничего не делала, Бетти уже давно едино с Субару. Бетти принадлежит Субару.
Беатрис не осталась в долгу и ответила на злобные слова Сириус.
Чудовище и дух схлестнулись взглядами, но вскоре Сириус отвернулась.
— Я пока оставлю его тебе. Я должна следовать указаниям Евангелия. Да, у меня нет выбора. Прости. Прости. На самом деле, я хочу вернуть тебя прямо сейчас.
Сириус обратилась к Субару, который лежал без сознания, с безумной любовью в голосе. Затем она прыгнула и исчезла из окровавленной площади. У Беатрис не было выбора, кроме как отказаться от погони. Хотя она понимала, что это может привести к новым жертвам.
Субару лежал без сознания, с закатившимися глазами и жёлтой пеной у рта. Беатрис прижала ладонь к его ране, пытаясь остановить кровотечение. Рана была настолько серьёзной, что он мог умереть от потери крови в любой момент.
Спасение Субару было для Беатрис главным приоритетом. А вторым приоритетом было…
На площади лежало более тридцати раненых. У всех были такие же тяжёлые раны, как у Субару, и, что особенно раздражало, эффект от лечения Субару на них не распространялся. Приходилось лечить каждого по отдельности.
Это требовало огромных затрат маны. Беатрис могла полностью истощить свои запасы, и этого всё равно могло не хватить.
Голос Беатрис, которая отчаянно пыталась вылечить Субару и сохранить присутствие духа, дрожал. По её бледным щекам текли слёзы.
Беатрис снова и снова просила прощения.
Даже зная, что Субару, потерявший сознание от боли, её не слышит.
Даже зная, что это ничего не изменит.
Сириус, посеяв хаос и оставив после себя множество жертв, исчезла.
А Регулус, продемонстрировав свою подавляющую силу, забрал с собой Эмилию.
— Два Архиепископа Грехов были выпущены на волью в портовом городе Пристелла.
https://t.me/rz_arc