Арка 5, Глава 72 — «Святой Меча против Предыдущего Святого Меча»
— Меч Дракона Рейд окутан множеством тайн.
Несомненно, это драгоценный меч, передаваемый из поколения в поколение в семье Астрея, породившей многих «Святых Меча», но откуда он был получен, неизвестно. Это сокровищный меч неизвестного происхождения, к тому же, по слухам, его не может обнажить никто, кроме «Святого Меча». Вдобавок, даже «Святой Меча» не может вынуть его из ножен, кроме как в случае крайней необходимости.
Драгоценный меч, которым первый «Святой Меча» Рейд Астрея сразил Божественного Дракона Волканику. Легендарный меч, которым рубили драконов, когда те массово нападали в прошлом. Или же просто тупой клинок, ставший демоническим мечом, набравшим силу, беспрестанно впитывая кровь врагов.
Если довольствоваться недостоверными сказками, то подобных историй найдется немало. В любом случае, ничего нельзя сказать наверняка, и способа проверить это тоже нет. Лишь одно можно утверждать с уверенностью:
— Меч Дракона Рейд — величайший меч, превосходящий любой другой драгоценный, легендарный или демонический меч. — Это абсолютное воплощение стали, доведенное до предела в форме меча, и стали, превосходящей его, не существует.
Увидеть его незамутненный белый клинок воочию — честь для мечника, удостоенного имени «Ван». Для Вильгельма это был лишь третий раз за всю жизнь.
С черными как смоль ножнами с гравировкой Драконьего Когтя слева и Мечом Дракона в правой руке стоял он. Рыжие волосы развевались на ветру, а голубые глаза прямо смотрели на разворачивающуюся ситуацию — это был не кто иной, как нынешний «Святой Меча» Райнхард ван Астрея.
Его величественная и мужественная осанка подавляла даже Вильгельма. Наследник титула «Святого Меча», его собственный внук, считающий себя мечом королевства в качестве рыцаря Королевской гвардии — на самом деле, Вильгельм впервые видел его на поле боя.
Потеряв Терезию во время Великой Зачистки, Вильгельм покинул дом Астрея. Разногласия с сыном и внуком, возникшие тогда, так и не были преодолены за прошедшие пятнадцать лет. Поэтому все эти пятнадцать лет Вильгельм гнался за призраком жены, отворачиваясь от семьи. Он не видел ни падения сына, ни роста и достижений внука.
— Именно поэтому сейчас вид Райнхарда так поразил его.
Там стоял «Святой Меча». Тот, кто получил всю любовь Бога Мечей, был благословлен честью обнажить величайший меч и стоял на вершине, к которой стремились все мечники — не кто иной, как «Святой Меча».
Этот образ напомнил Вильгельму. Боль давно забылась. Вспомнилось другое чувство. Чувство, испытанное давным-давно, когда Вильгельм впервые увидел «Святого Меча», танец меча Терезии.
И тогда Вильгельм ощутил вечную дистанцию. Он сожалел о ничтожности своего таланта мечника, понимая, что никогда не достигнет этого уровня. Тем не менее, он не пал духом, продолжал махать мечом, снова и снова, и в конце концов коснулся края этого уровня. Он должен был доказать, что непреодолимой дистанции не существует.
— Каким же узким и ограниченным было его видение!
Качество иное. Высота иная. Вес иной. Сущность иная. Всё иное. Это было существо не того измерения, где можно говорить «достижимо» или «недостижимо». Буквально, существо из другого измерения.
Терезия медленно опустила поднятый длинный меч. Меч, который мгновение назад был готов разрубить Хейнкеля, теперь направил свое острие на нового врага. Терезия ван Астрея, бездушное, движущееся мертвое тело, уже утратила гордость мечницы, кодекс воина и всё остальное.
Сейчас в ней был лишь приказ заклинателя, оживившего её труп с помощью тайного искусства. Только наилучшее решение для его выполнения и уничтожение всего, что может стать препятствием.
И если этот приказ требовал отдать приоритет противнику, представляющему угрозу, то её решение было естественным.
Побежденный старый мечник, уже лишенный способности продолжать бой и ожидающий смерти от потери крови. Заместитель капитана рыцарского ордена, лишь по званию, потерявший боевой дух и не имеющий даже смелости сбежать.
Оба они больше не представляли для Терезии никакой угрозы. Поэтому то, что она направила свой длинный меч, свое былое мастерство «Святого Меча», на нынешнего «Святого Меча», не было ни в малейшей степени ошибочным решением.
— «Стой! Терезия! Смотри сюда, на меня смотри, Терезия-а-а!» — закричал Вильгельм, волоча ногу и оставляя за собой кровавый след.
Словно не слыша его крика, Терезия даже не взглянула в его сторону. С ней обращались так, будто её не существовало, словно предыдущей схватки и не было.
Это было унизительно. И в то же время, печаль превосходила унижение. Но времени на скорбь не было. Сейчас он не мог позволить себе такой остановки. Нужно кричать сейчас. Нужно остановить сейчас…
Игнорируя терзания Вильгельма, Терезия одним прыжком сократила дистанцию. Нацелившись на Райнхарда перед собой, Терезия закружилась в танце, её длинные рыжие волосы взметнулись.
Длинный меч описал полукруг, создавая артистическую траекторию, и должен был разрубить Райнхарда по диагонали — однако, проскользнув в мгновение, не позволяющее даже моргнуть, Райнхард увернулся от удара. Острие длинного меча, словно живое существо, обладающее собственной волей, преследовало Райнхарда, пытавшегося обойти её сбоку и зайти за спину. Рассекая воздух на своем пути, приближающийся удар не вызвал ни малейшего изменения в выражении лица Райнхарда. Сделав полшага назад, он не позволил себя даже задеть.
Словно осознав невыгодность своей позиции, Терезия молча прыгнула вперед. Стоять лицом к Райнхарду, развернувшись к нему боком — не что иное, как самоубийство. Развернувшись, Терезия приняла стойку с мечом наизготовку перед собой. Райнхард смотрел прямо на неё.
Прямо за Райнхардом стоял Хейнкель. Словно защищая отца, Райнхард стоял лицом к лицу с бабушкой. Только тогда Вильгельм понял, что вся эта мгновенная стычка была лишь для того, чтобы занять эту позицию.
— «Прекрати… что это, что происходит… что я, что я такого сделал?!»
Хейнкель с посиневшим лицом обхватил голову руками, он ничего не замечал. Ему было всё равно, что его собственный сын стоит перед ним, защищая его. То, что произошло до этого, уже давно превысило предел прочности его духа. Надеяться на то, что он сможет как-то повлиять на ситуацию, было бесполезно. Так было с самого начала.
Именно поэтому он, Вильгельм, должен был возвысить голос.
— «Прекрати, Райнхард! Смотри на меня! Я всё ещё сражаюсь с Терезией! Непозволительно постороннему вмешиваться в поединок мечников!»
Райнхард искоса взглянул на Вильгельма, кричавшего, что бой ещё продолжается. Его голубые глаза скользнули по правой ноге Вильгельма, которая всё ещё кровоточила.
— «…С такой ногой вы не сможете продолжать бой».
— «Что с того, что нога не двигается?! Эта рука, держащая меч, ещё жива… Если умрет рука, будет рот! Если умолкнет рот, будет душа! Пока жизнь не потеряна, это не поражение!»
— «Если жизнь не потеряна… тогда как быть с ней, стоящей перед вами?»
Вопрос Райнхарда заставил Вильгельма замолчать. С бесстрастным лицом, с безразличными глазами, Терезия просто молча смотрела на врага. Держа её в поле зрения, Райнхард требовал ответа от Вильгельма.
— «Мертвое тело, движущееся без сознания по воле заклинателя — не думаю, что есть смысл привносить кодекс мечника в такое издевательство над мертвыми».
Какая глупость — требовать соблюдения кодекса в поединке с движущимся мертвецом. Вильгельм не мог возразить Райнхарду. Было фактом, что Терезия уже отступила от Вильгельма, считая бой оконченным. Сколько бы ни кричал побежденный Вильгельм, честь мечника не будет удовлетворена.
К тому же, сам Вильгельм сейчас не мог громко называть себя мечником. Опираясь на меч, полагаясь не на сталь, а на слова, не на силу меча, а на мольбы — где в таком Вильгельме ван Астрея осталась гордость Демона Меча?
— «Мертвые не двигаются. У мертвых нет будущего. Я не прощу эту несправедливость».
Перед потерявшим дар речи Вильгельмом, Райнхард произнес эти слова. Его взгляд больше не был направлен на деда; он был полностью сосредоточен на стоящем перед ним мертвом теле бабушки.
Плавным движением Меч Дракона Рейд был поднят в стойку сэиган. По иронии судьбы, эта стойка была зеркальным отражением стойки Терезии с её длинным мечом.
Незамутненный клинок Меча Дракона казался неестественно блестящим и сияющим. Это был восторг меча. Он трепетал от возможности быть обнаженным, радовался и ликовал беззвучно от того, что сможет сразиться со своей прежней владелицей, величайшая сталь была полна немой радости.
Молча, голубые глаза двух мечников встретились. «Святой Меча», хотя и держал меч наготове, не произнес положенного имени.
Естественно. Имя произносят перед противником, заслуживающим уважения к гордости мечника и кодексу воина. Перед тем, кто этого не заслуживает, перед тем, кто не равен, этого не делают.
Воздух застыл, напряжение обрело цвет и вес, сдавливая мир. Ощущая тяжесть и удушье всем телом, Вильгельм открыл рот.
Не зная, что именно сказать, но подгоняемый чувством, что нужно что-то сказать. — По иронии судьбы, это стало сигналом для двух мечников.
Голос не достиг цели. Оставив позади даже звук, два мечника столкнулись.
Сделав шаг вперед и взмахнув мечом, Терезия обрушила на Райнхарда лучший из своих ударов с идеального угла, длинный меч взревел, рассекая воздух. Возможно, это был самый отточенный и красивый удар Терезии из всех, что Вильгельм когда-либо видел.
Обычно Вильгельм бы позавидовал, что не он пробудил всю дремлющую в Терезии силу меча. Но в этот момент чувства, захлестнувшие сердце Вильгельма, были иными.
И то, что взрывоподобно поднялось в его груди, вылилось в ясные слова.
Сдерживаемые чувства, подавляемая страсть, любовь, которую он запрещал себе желать, прорвали плотину в душе Вильгельма.
Терезия его юности. Женщина, что зажгла его сердце, показала ему мир вне меча, единственная женщина за всю его жизнь, ради которой не жалко было отдать всё. Самая любимая женщина, которой он ни разу так и не сказал «люблю», была здесь…
Это были слова, которые никогда нельзя было произносить. Поддаться чувствам в ситуации, когда это могло стоить жизни, было непростительно.
Это было осквернением гордости мечника, кодекса воина, благородства, присущего битве. Это был просто голос мужчины. Мужчины, отчаянно пытающегося не дать отнять любимую женщину. И этот отчаянный зов…
— «Бабушку я убил пятнадцать лет назад».
Это был тихий, шепчущий голос. Такой тихий, что было непонятно, долетит ли он. Но это, без сомнения, был ответ на крик Вильгельма.
Удар Терезии достиг Райнхарда. Меч Дракона всё ещё не начал свое движение.
Попал. Рассечен. Любой бы так подумал, но…
— «То, что здесь — просто подделка».
— Меч Дракона Рейд описал дугу.
Один взмах, беззвучный, и белый клинок плавно вернулся в ножны. Лишь тихий металлический щелчок раздался, когда цуба коснулась ножен.
Этого было достаточно. Бой был окончен. Это был конец.
https://t.me/rz_arc