Арка 5, Глава 77 — «Безымянный рыцарь»
От толчка тело Юлиуса отклонилось от траектории кинжала.
Он был не в том положении, чтобы увернуться, а сломанный рыцарский меч не спас бы от глубокой раны, даже если бы он им заблокировал удар. Исход был очевиден любому, поэтому Юлиус сразу понял — его прикрыли.
Но вот испытывал ли он облегчение и благодарность — это уже другой вопрос...
Рикардо, оттолкнувший Юлиуса, страдальчески вскрикнул и широко распахнул глаза. В тот же миг, как Юлиус выкрикнул его имя, перед глазами всё заволокло кровавым туманом.
Кровь хлынула из толстой, мускулистой правой руки Рикардо — он лишился её ниже локтя, и рана зияла гладким срезом.
Покрытая звериной шерстью рука со стуком упала на каменную брусчатку, а зажатый в ней тесак с глухим звуком покатился по земле.
— «Идиот! Время нашёл, Юлиус! Выше голову, смотри вперёд!..»
Юлиус инстинктивно затаил дыхание, а Рикардо попытался подбодрить его, но не смог: взметнувшийся кинжал вонзился ему в живот, а жёсткий удар коленом раздробил нос.
Рикардо отшатнулся и рухнул на землю, раскинув руки и ноги. «Чревоугодие» расхохотался.
— «Ха-ха! Будто мы дадим тебе всё сказать!»
Ликующий Альфард и рухнувший Рикардо. Глядя на них обоих, Юлиус осознал, что перед ним два варианта.
Какой выбрать? На миг он замешкался.
И аппетит «Чревоугодия» никогда не упускает таких мгновений.
— «Отвлекаться во время еды — какие плохие манеры, братец!..»
Словно заводная кукла, Альфард сделал обманчивый прыжок. Юлиус среагировал на его непредсказуемое движение с небольшим опозданием.
Выставленная ладонь и сломанный рыцарский меч пересеклись. Ощущение, будто ладонь коснулась груди... Его выпад был парирован, а сразу за этим пришло странное чувство утраты.
— «Ах... Спасибо за угощение!»
Эти слова были последним, что он услышал. Почему-то сознание начало угасать, отдаляться, а затем...
— «Прискорбно признавать, но во время битвы с «Чревоугодием» у меня украли «Имя». Вероятно, этим и объясняется моё нынешнее положение».
Слова Эмилии ясно высветили этот факт.
Юлиус криво усмехнулся тому, что его забыли знакомые, и пожал плечами.
— ««Имя» съели?.. Так вот что это значит? Но...»
Архиепископ Греха «Чревоугодие» — кощунственный пожиратель человеческих «Имён» и «Воспоминаний».
Угроза лишиться «Имени» и потерять все связи... Субару полагал, что вполне осознаёт весь ужас этого. Однако, видя перед собой Юлиуса, который выглядел вполне здоровым, он был вынужден признать, насколько поверхностным было его понимание.
— «Я думал, его жертвы всегда становятся такими, как Рем или Круш...»
Круш, чьи «Воспоминания» были съедены, полностью потеряла себя прежнюю.
Рем, чьё «Имя» было съедено, чьё существование стёрлось из памяти всех людей, за редким исключением, и которая с тех пор беспробудно спит.
Из всех жертв «Чревоугодия» Субару хорошо знал лишь эти два случая.
Но теперь Юлиус оказался в ином положении. Он не потерял собственных воспоминаний и не был без сознания.
— Однако из памяти окружающих его существование исчезло.
— «Правда никто не помнит? Может, попробовать поспрашивать всех подряд?..»
— «Я уже виделся и с госпожой Анастасией, и с Рикардо. Знаешь, довольно тяжело, когда эти двое обращаются с тобой как с незнакомцем. — И очень досадно не иметь возможности даже поблагодарить того, кто тебя спас».
Юлиус отвечал спокойно, подавляя эмоции, но Субару видел, как слегка напряглись его щёки, и в его словах чувствовалась скрытая боль. Это было естественно. Каким бы стойким рыцарем ни был Юлиус, он не мог так легко выдержать подобное душевное бремя.
Страх и отчаяние от того, что рушатся выстроенные отношения, что исчезают дни, проведённые с близкими людьми.
Это было то же чувство утраты, которое Субару так остро испытал, когда впервые попал в этот мир.
— «Я понимаю, что ты хочешь сказать, я полагаю. Но, к сожалению, Бетти тоже не узнаёт этого мужчину. Бетти ведь больше не в Запретной Библиотеке».
Поняв его намёк с полуслова, Беатрис с трудным лицом покачала головой.
Доводы Беатрис и то, что Субару хотел у неё выяснить, сводились к одному: помнит ли она Юлиуса.
Раз уж Эмилия не помнила, то и Беатрис, естественно, не должна была помнить Юлиуса. Так и должно было быть, но существовала вероятность, что Беатрис — исключение.
Потому что Беатрис...
— «Я уже говорила не раз, но, скорее всего, именно тот случай был исключением, я полагаю. А теперь, глядя на этого мужчину, можно считать это доказанным».
— «Значит, в итоге с твоей памятью всё так, как мы и предполагали?»
Это случилось раньше. Однажды Беатрис упомянула в Запретной Библиотеке о Рем уже после того, как ту съело «Чревоугодие». Субару вспомнил об этом и расспросил Беатрис уже после заключения контракта, когда Библиотека была уничтожена. В результате того разговора они пришли к одному выводу.
— «Пока Беако находилась в Запретной Библиотеке, изолированной от внешнего мира, она не подвергалась внешним воздействиям. Поэтому, когда «Имя» Рем съели, её это не затронуло в тот же миг... такой была теория, да? Значит, раз ты вышла из библиотеки, то особого отношения больше нет... ясно».
— «Ты так говоришь, будто недоволен тем, что Бетти покинула Запретную Библиотеку, я полагаю?»
— «Ч-что ты, вовсе нет! Я просто мамонтово счастлив гулять с тобой под солнышком!»
— «Хмф», — только и сказала Беатрис.
Такой вот обмен любезностями, после которого Беатрис действительно надулась, имел место быть.
И действительно, в случае с Юлиусом особенность Беатрис не сработала. Её предположение оказалось верным: именно Запретная Библиотека служила барьером для памяти.
Скорее, в данном случае проблема была не в особенности Беатрис, а в другом...
— «Но почему Субару помнит Юлиуса? Так же, как и Рем?»
Наконец Эмилия озвучила вопрос, который неизбежно возник бы у любого.
Субару — единственный в этом мире, кто помнил Рем после того, как её «Имя» было съедено.
Даже её сестра-близнец Рам забыла её, но Эмилия и остальные ничего не говорили о том, что Субару её помнит.
Возможно, это было потому, что, видя, как преданно Субару относится к Рем, они не могли поверить, будто он лжёт насчёт воспоминаний или просто верит в свои фантазии.
Но дело было не только в этом, а ещё и в том, что ни у кого не было веских доказательств, способных опровергнуть память Субару.
Однако в этот раз всё было иначе.
В данном случае, помимо Субару, был ещё один участник событий, который всё помнил — сам Юлиус, тот, кого забыл весь мир, но кто остался в сознании.
Естественно, возникли вопросы о том, как согласовать их общее знание, и почему только Субару является исключением из правила Полномочия «Чревоугодия».
— «Субару, у тебя есть какие-нибудь догадки? Только без секретов, ладно?»
— «Я и не собирался ничего скрывать... но тут как бы и да, и нет».
— «Думаю, избегать прямых заявлений, потому что не уверен, — это не то же самое, что хранить секреты».
Уклоняясь от ответа Эмилии, Субару размышлял о возможных причинах своей особенности.
Самое первое, что приходило на ум, — это влияние Ведьмовского Фактора, дремлющего внутри Субару.
Если Полномочие, пожирающее «Воспоминания» и «Имена», — это сила Ведьмовского Фактора «Чревоугодия», то вполне логично, что оно может не действовать на Субару, так же как и «Незримая Длань».
Вероятно, Субару совершает «Посмертное Возвращение» благодаря силе «Ведьмы Зависти». Возможно, эта сила «Ведьмы» и нейтрализует действие Полномочия «Чревоугодия».
Есть и другая возможность, навеянная примером Запретной Библиотеки Беатрис.
Это вероятность того, что причина кроется в том, что Субару — пришелец из другого мира. Субару родом из иного мира, он не является существом, рождённым здесь.
Раз он не принадлежит этому миру, то и Полномочия, вмешивающиеся в концепции этого мира, на него не действуют — как насчёт такой гипотезы?
— «Правда, если верна вторая гипотеза, то проверить её легко. Достаточно свести Ала и Юлиуса».
Ал — единственный человек в этом мире, находящийся в том же положении, что и Субару.
Если вторая гипотеза верна, то Ал тоже должен помнить и Рем, и Юлиуса. Правда, Ал и Рем в этом мире не встречались, так что это проверить не удалось.
— «Но в этот раз так просто отмахнуться не получится».
— «Насчёт вопроса Эмилии-тан... прежде чем ответить, я хочу кое-что проверить. Юлиус, ты пойдёшь со мной».
Услышав первые слова Субару, собравшегося с мыслями, Эмилия недовольно нахмурилась.
Возможно, она подумала, что он что-то скрывает, но это нужно было проверить.
Правда, если гипотеза подтвердится, придётся как-то завуалировать общую черту Субару и Ала — то, что они пришельцы из другого мира — и выдать какое-нибудь невразумительное объяснение вроде того, что люди, чья родина лежит за Великим Водопадом, не подвержены влиянию Полномочия.
— «Ты ведь не откажешься? Это же касается тебя».
— «Приходится признать, что выбора нет. Похоже, на данный момент ты осведомлён о моём странном положении лучше меня. Я подчинюсь».
— «Чего это ты такой слегка высокомерный?»
Возможно, за время разговора он обрёл самообладание — в его манере держать подбородок вернулось знакомое элегантное изящество. Это было в его духе, но для такой ситуации он был слишком психологически устойчив. Можно даже сказать, в нём не было ни капли милого простодушия.
— «Уж лучше так, чем если бы ты внезапно стал вести себя смиренно, и я не знал бы, как с тобой общаться... Ладно, возвращаемся в убежище. Думаю, все наши скоро соберутся... Кстати, Рикардо? Он же был с тобой в контрольной башне. Он ведь в порядке?»
— «...Он ранен, так как прикрыл меня, но его жизни ничто не угрожает. Феликс тщательно его осмотрел».
— «...Понятно. Тогда хорошо, но...»
Услышав ответ Юлиуса, Субару испытал смесь облегчения и самобичевания.
Облегчение от того, что Рикардо в безопасности, и укор себе за бестактность — спросить об этом напрямую у Юлиуса, которого забыл человек, сражавшийся с ним бок о бок.
Видя, как Субару сникает, Юлиус вздохнул и сказал:
— «Я и не жду от тебя особой деликатности. Мне будет проще, да и окружающие не будут сбиты с толку, если ты будешь вести себя как обычно. А теперь пойдём в убежище».
С этими словами Юлиус дружески хлопнул Субару по плечу.
— «Это не слишком приятно, но мне придётся доверить тебе моё представление. Буду признателен, если на этот раз ты воздержишься от той неуклюжести, что продемонстрировал в зале Королевской Кандидатуры».
— «Не надо ворошить моё тёмное прошлое! Чёрт, зря я за тебя волновался!»
Стряхнув руку с плеча, Субару повернулся к Юлиусу спиной и зашагал к убежищу. Разумеется, он не обманывался насчёт того, были ли последние слова Юлиуса его истинными чувствами.
Он просто решил, что нужен элегантный ответ, чтобы смягчить чувство вины Субару.
Субару это понимал. И именно поэтому...
«Какой же я идиот. Нет, точно идиот», — подумал он.
Почему, ну почему именно сейчас он ведёт себя так, что Юлиусу приходится о нём заботиться?
В ситуации, когда сам Юлиус, должно быть, больше всего страдает от безысходного одиночества, как он мог так ошибаться в словах и суждениях?
Собственная бестактность ужасно раздражала, и Юлиус бесил не меньше.
Его сила была и в том, что он мог делать вид, будто всё как обычно, в ситуации, когда тревожиться было бы совершенно естественно.
Эта сила была такой, какой Субару, вероятно, никогда не смог бы обрести, как бы ни хотел.
Субару почувствовал настоятельную потребность помочь — он не мог просто так оставить Юлиуса.
Глядя вслед Субару, который с расправленными плечами тяжело шагал к убежищу, Юлиус позволил себе слабую улыбку.
Эту слабую улыбку он ни за что не показал бы Субару, стоявшему к нему спиной.
— «Ты не собираешься показывать это лицо Субару?»
В эту едва заметную брешь в его душе внезапно ворвался голос, подобный звону серебряного колокольчика. Обернувшись, он встретился взглядом с фиалковыми глазами, смотревшими на него.
В ответ на этот печальный взгляд Юлиус спрятал улыбку и покачал головой.
— «Это лишь скромное упрямство, тщетное сопротивление проигравшего. Прошу вас, не указывайте на это».
— «Мы отправились захватывать контрольную башню, и, вероятно, нас единственных пощадили. Нам дали остро ощутить нашу слабость и оставили в положении, когда даже жить со стыдом запрещено. Это полное поражение».
Юлиус упорно настаивал на их поражении.
Глядя на него, Эмилия с болью в глазах отвела взгляд. Возможно, нынешняя Эмилия видела слабость, скрытую в сердце Юлиуса.
Однако слова Эмилии были не о том, что имел в виду Юлиус.
Юлиус поднял голову. Эмилия обняла себя за худенькие плечи и сказала:
— «Честно говоря, я не знаю, что сказать тебе сейчас. Я уверена, что знала тебя, но не помню, и я не такая надёжная, как Субару».
— «...Случай Субару вряд ли показателен. Вероятно, он исключение».
— «Но я всё равно понимаю, что причиняю тебе боль. Поэтому я могу только извиниться и... спасибо тебе за Субару».
Он не понимал, почему она благодарит его за Субару.
Юлиус нахмурился. Эмилия вздохнула и пояснила:
— «Твоё лицо сейчас... думаю, Субару стало бы ещё хуже, если бы он его увидел. Поэтому спасибо, что постарался скрыть это. И прости меня».
— «Прошу вас, госпожа Эмилия, прекратите. Меня не за что благодарить, и к тому же... к тому же вы меня переоцениваете. Это было не из таких добрых побуждений».
Это была правда. Юлиус даже чувствовал себя неловко под взглядом Эмилии, полным доброты.
Юлиус скрыл свои чувства от Субару не из каких-то благородных побуждений. Всё было проще и банальнее.
— «Я не хочу... чтобы Субару меня жалел. Вот и всё».
Глядя на спину Субару, сворачивающего за угол впереди, Юлиус отрезал. Субару с недовольным лицом шёл рядом с Беатрис, которая дёргала его за рукав.
Именно этому Субару Юлиус не хотел показывать свою слабость.
Почему он так думал? Причина была в том...
— «Кажется, я впервые услышала твои настоящие чувства, Юлиус».
Сказала Эмилия, трогаясь с места, в ответ на слова Юлиуса. Тот невольно округлил глаза. Эмилия подняла один палец и продолжила:
— «Возможно, я не смогу сильно помочь, но я поговорю со всеми в убежище, чтобы тебе поверили. Так что доверься нам так же, как Субару. Пойдём».
— «...Да. И ещё, госпожа Эмилия».
Эмилия обернулась на зов, и Юлиус элегантно поклонился.
Возможно, в её памяти этого не было, но в нём самом прочно укоренились правила этикета, ставшие привычкой и для рыцаря, и для аристократа.
— «Мне как-то непривычно, когда вы, госпожа Эмилия, зовёте меня по имени с добавлением "-сан". Прошу, зовите меня просто Юлиус».
— «Значит, я так тебя и звала?.. Поняла, Юлиус».
Эмилия приложила палец к губам и кивнула. Затем она задумалась, устремив взгляд чуть выше Юлиуса, в пустоту. И потом:
— «Можно и мне кое-что сказать?»
— «Рядом с тобой летают крошечные духи... нет, возможно, квази-духи. Такие маленькие, они встревоженно кружатся вокруг... ты замечаешь?»
— «Да, я знаю. Они — бутоны, что должны были однажды расцвести рядом со мной».
Услышав слова Эмилии, Юлиус смежил веки.
Стоило закрыть глаза, как он чувствовал рядом с собой кружащих квази-духов шести цветов. Однако эти бутоны, казалось, сами не понимали, почему они здесь.
Поэтому они...
— «...не слышат моих слов сейчас. Так же, как мой сюзерен и боевые товарищи».
https://t.me/rz_arc