Арка 5, Глава 78 — «Рябь, оставшаяся в Пристелле»
— «А, Субару. Рад, что мы не разминулись. Я вернулся.»
— «Райнхард? А ты быстро, я же тебя только что проводил.»
Когда Субару и остальные, забрав Юлиуса, вернулись в убежище, они столкнулись с Райнхардом, который, похоже, только что прибыл туда же.
Субару удивился его скорости, а Райнхард, слегка приподняв руку и подойдя к ним, задумчиво нахмурился. Он заметил бледность Субару и какое-то беспокойство в поведении всех четверых.
— «Что случилось, Субару?.. Какие-то проблемы?»
— «Проблемы — это точно проблемы... но трудно подобрать слова. Я хотел бы, чтобы ты кое-что подтвердил.»
— «Если я могу чем-то помочь, говори что угодно. В чём дело?»
Голос Субару стал тише, но ответ Райнхарда был, как всегда, искренним.
Поэтому хотелось, как и раньше — начиная с битвы против «Охотника за Кишками» и заканчивая сражением с «Жадностью», — положиться на него, понадеяться на его исключительность.
Однако такой расчет на чужую помощь был...
— «— Знаешь ли ты того, кто стоит рядом со мной?»
— «...Ты ведь имеешь в виду не Беатрис, так?» — спросил Райнхард, взглянув на девушку в платье, стоящую рядом с Субару.
Субару молчал, не отвечая на слова Райнхарда. Он просто пристально смотрел на «Святого Меча», молясь про себя, чтобы получить желаемый ответ.
Почувствовав жар его взгляда, Райнхард перевел взгляд на другого человека, стоящего рядом с Субару, и слегка прищурился, словно задумавшись. Но...
— «— Прости. Я не помню этого человека. Судя по его виду и осанке, полагаю, он один из героев этой битвы.»
От ответа Райнхарда щеки Юлиуса напряглись.
Они были коллегами по Королевской Гвардии и близкими друзьями — но даже эта связь, дружба, была разорвана после того, как «имя» было съедено.
Юлиус понуро опустил глаза от этой мысли, а Субару испытал разочарование.
Сильнейший в королевстве, вершина мастерства фехтования, способный сразить даже Культ Ведьмы — «Святой Меча».
Даже Райнхард ван Астрея не мог избежать влияния Полномочия «Чревоугодия».
Была лишь безосновательная надежда, что уж Райнхард-то сможет.
Эта надежда была безжалостно разбита, подтвердив лишь собственную недальновидность Субару.
— «Прости. Не знаю почему, но, похоже, я не оправдал ваших ожиданий.»
— «...Нет, что ты, это нам стоит извиняться. Для тебя этот вопрос, должно быть, прозвучал как придирка. Это мы злоупотребляем твоей добротой, нам и следует извиняться,» — ответил на извинения Райнхарда не кто иной, как сам Юлиус.
Он скрыл шок от того, что друг обращался с ним как с незнакомцем, и, придав голосу спокойствие, оглядел убежище. Затем сказал:
— «Похоже, основные действующие лица уже собрались. Думаю, пора начинать обсуждение, включая и дальнейшие планы.»
— «...Понял. Твой вопрос мы тоже обсудим тогда, верно?» — кивнул Райнхард, уловив смысл слов Юлиуса.
Действительно, в убежище уже начали собираться участники недавней обороны — представители королевских кандидатов и городские власти.
И как раз в этот момент снаружи вернулась девушка в кимоно.
— «Хм, похоже, все собрались еще до того, как я успела позвать. Очень удобно.» — улыбнулась Анастасия, закончившая свои дела снаружи и притягивая к себе шарф-Ехидну.
Она окинула взглядом убежище — разумеется, она должна была видеть и Юлиуса, стоящего рядом с Субару, — но не выказала никаких признаков того, что заметила что-то необычное.
— «Эмилия, Фельт, вроде бы почти все здесь. Осталось дождаться Присциллу, и можно начинать. Тогда и поговорим.» — хлопнув в ладоши, предложила Анастасия.
Совершенно спокойно, не обращаясь к своему первому рыцарю, который должен был попасться ей на глаза.
Поскольку ратуша была разрушена, местом для совещания назначили актовый зал неподалеку от убежища.
Этот зал тоже был одним из убежищ, но, по-видимому, не использовался во время недавних событий из-за слабой защиты от главной угрозы Пристеллы — наводнения.
— «К тому же, люди из других убежищ уже потихоньку начинают возвращаться по домам. Мы бы и сами хотели вернуться в гостиницу, но... там, похоже, уборка еще не закончена.»
Имела ли она в виду уборку в гостинице или «уборку» последствий для участников событий?
Вероятно, и то, и другое. Анастасия взяла на себя роль ведущей среди собравшихся в зале.
— «Прежде всего, все вы отлично потрудились. К счастью, несмотря на столь масштабное наступление Культа Ведьмы, ущерб крайне незначителен... Я считаю так, учитывая всех, кто здесь и кого здесь нет. Это был более чем успешный бой.»
— «Не делайте таких страшных лиц, я всё понимаю. Понимаю, что слова о "незначительном ущербе" вряд ли устроят собравшихся здесь.»
Слова Анастасии, которые можно было счесть даже беспечными, невольно вызвали суровые взгляды молчавших присутствующих. Анастасия пожала плечами и огляделась.
В зале собрались не только те, кто непосредственно участвовал в обороне города, но и другие помощники — все причастные в полном смысле этого слова.
От лагеря Эмилии: Эмилия, Субару и Беатрис. Гарфиэль и Отто отсутствовали из-за тяжести ранений.
От лагеря Фельт: Фельт и Райнхард, а также Кан, побледневший от ощущения неуместности своего присутствия. Рачинс и Гастон отсутствовали из-за ранений и усталости.
От лагеря Круш: сама Круш все еще была прикована к постели, поэтому вместо нее присутствовали Феликс и Вильгельм.
От лагеря Присциллы: Ал и сама Присцилла со скучающим видом. Рядом с ней стоял ее уцелевший слуга Шульт. Хейнкель, чья судьба, по-видимому, была подтверждена как "жив", отсутствовал.
И от лагеря Анастасии: сама Анастасия, стоявшая в центре и руководившая процессом. Рядом был Тиви, а также Рикардо, с ног до головы обмотанный бинтами. Юлиус сидел поодаль от них, ближе к лагерю Эмилии.
Наконец, в качестве представителей города присутствовали Киритака и Лилиана, а также члены «Чешуи Белого Дракона».
Всего около двадцати человек собрались вместе для обсуждения последствий обороны.
Первым, кто возразил на вступительные слова Анастасии, был Феликс, который вел себя беспокойно. Он поднял руку, его желтые глаза горели нетерпением:
— «Обсуждение последствий важно... Я это понимаю. Понимаю, но я хочу поговорить о судьбе Архиепископа Греха. Мы ведь захватили одного из высших чинов Культа Ведьмы живым, верно? У него нужно столько всего выяснить! Я хочу поторопиться с этим.»
— «...Ну, для вас это естественно. Кстати, как сейчас состояние госпожи Круш? Есть какие-то изменения?»
— «— Стабильно тяжелое, больше сказать нечего. От «Похоти» мы ничего не добились, так что сейчас я использую свою целительную магию для восстановления ее сил, и мы полагаемся на ее собственную волю. Благодаря помощи Субару симптомы один раз ослабли, но...»
Субару, на которого с сожалением взглянул Феликс, уставился на свою ладонь. Часть ее потемнела, обезображенная пятном, похожим на синяк или ожог.
Такое же изменение произошло и на правом бедре Субару, скрытом под брюками. Субару не чувствовал ни боли, ни инородного ощущения, но для Круш всё было иначе. Эта штука неуклонно подтачивала ее силы, и ее удаление было первоочередной задачей для спасения ее жизни.
К тому же, такая черная отметина на коже — это слишком жестоко для женщины. Особенно для такой красивой женщины, как Круш, что делало зрелище еще более мучительным.
— «Честно говоря, я не одобряю идею оставлять этого Архиепископа в живых. Он определенно принесет раздор. Если возможно, лучше избавиться от него как можно скорее.»
— «—! Но тогда мы потеряем зацепку!»
Пока Субару размышлял о черной отметине, спор между Анастасией и Феликсом накалялся.
Анастасия предлагала казнить захваченного Архиепископа — Сириус, но Феликс решительно качал головой. С его точки зрения это было естественно.
Однако Анастасия лишь покачала головой в ответ на его возражения.
— «Мне жаль госпожу Круш. Но это разные вещи. К тому же, мне совершенно не кажется, что «Гнев» что-то знает о делах «Похоти»... Нет, не так. Мне вообще не кажется, что Культ Ведьмы действует согласованно.»
— «Если они не связаны, то почему! Почему произошло то, что произошло сегодня! Архиепископы Греха атаковали город вместе, как они могут не быть связаны?!»
— «Конечно, я не стану утверждать, что их действия случайно совпали. Но их цели и время отступления были совершенно разными, называть это координацией просто смешно... У Культа Ведьмы нет понятия сотрудничества. Поэтому я считаю, что от «Гнева» ничего не узнать о действиях «Похоти».»
— «Это всего лишь твои догадки!» — воскликнул Феликс, с порога отвергая слова Анастасии.
Анастасия, похоже, понимала, что ее предложение трудно принять, и не стала спорить в ответ на эмоциональное отрицание.
Тут Субару медленно поднял руку.
— «Можно мне? У меня тоже есть мнение, и оно скорее ближе к мнению Феликса. Я не думаю, что допрашивать «Гнев» бесполезно.»
— «Не то чтобы я этим гордился, но недавно мне довелось недолго поговорить с «Гневом», и я смог немного узнать о «Чревоугодии». Независимо от того, насколько они близки или дружны, делать вывод, что ничего узнать нельзя — это слишком поспешно.»
Действительно, «Гнев» бросила Субару слова, похожие на предостережение насчет «Чревоугодия».
Благодаря этому Субару заподозрил, что «Чревоугодие» может быть не одним человеком, и не упустил Юлиуса, собиравшегося покинуть убежище. Игнорировать это было нельзя. Хотя, по правде говоря, Субару был отчасти согласен и с Анастасией.
— «Однако, независимо от того, можно ли использовать ее как источник информации, у меня плохое предчувствие насчет того, чтобы держать ее в плену... Впрочем, от всех Архиепископов Греха одни неприятности.»
Сейчас за Сириус присматривали члены «Чешуи Белого Дракона», чтобы обсуждение могло продолжаться.
Ее крепко сковали цепями и даже заткнули рот кляпом, чтобы она не могла говорить. Поскольку долгое общение с ней могло привести к манипуляции сознанием, было приказано организовать посменное дежурство. Вряд ли что-то случится во время этого собрания, но беспокойство не покидало.
— «И это беспокойство придется испытывать все время, пока она жива и в плену. Хорошо это или плохо, я не могу судить однозначно.»
— «Ты на чьей стороне вообще?..!» — Феликс посмотрел на Субару взглядом, в котором сквозила даже ненависть, из-за его неопределенного вывода. Субару скривил губы от жара его взгляда.
— «Я ни на чьей стороне. Честно говоря, я думаю, что правы обе стороны... В худшем случае, если с черной отметиной на теле госпожи Круш можно будет что-то сделать с помощью моих не почерневших частей тела, я готов на это пойти.»
— «Субару.»
Это довольно радикальное решение проблемы Круш было принято Субару единолично. Услышав это, Феликс ошеломленно посмотрел на него, а Эмилия бросила осуждающий взгляд.
Остальные тоже смотрели на Субару со сложными чувствами, в основном с удивлением.
— «Я тоже слышала об этом, но это ведь самый крайний случай, так? Неизвестно, что может случиться, даже если сейчас всё в порядке, а ты говоришь об этом так буднично...»
— «Да я и сам не горю желанием покрывать свое тело такими нездоровыми татуировками. Но в случае с госпожой Круш уже есть прецедент, когда это немного облегчило симптомы.»
— «Я хочу сказать, что не нужно торопиться с выводами. Я понимаю нетерпение, но если речь идет о спине или заднице, о местах, которые не видно, я не против помочь. Вот о чем я.»
Плохо было бы игнорировать способ, который может помочь, просто из-за заботы о себе.
Речь шла об одном из людей, к которым он испытывал симпатию и благодарность, и, более того, это не был метод, связанный с риском для его или чьей-либо жизни. Испачкать невидимую кожу черным? Он с радостью поможет.
— «Феликс, сядь. Пока что господин Субару прав,» — сказал Вильгельм, потянув за рукав потерявшего дар речи Феликса и успокаивая его. Феликс опустил глаза, хотел что-то сказать Субару, но так ничего и не вымолвил, садясь на место.
Субару вздохнул, и напряженная атмосфера в зале немного разрядилась. Впрочем, ситуация оставалась прежней.
— «В общем, понятно, что по вопросу судьбы Архиепископа Греха мнения расходятся. Опасения насчет того, чтобы оставлять ее в живых, — это пока что лишь наши с Нацуки предчувствия... На самом деле, было бы гораздо проще, если бы она умерла, а не попала в плен.»
— «— Что, фарс окончен? Сколько бы ты ни смотрела на меня, недостойному спектаклю не видать награды. Прекрати попрошайничать взглядом,» — ответила Присцилла на насмешливый взгляд Анастасии, зевая.
Ее ответ невпопад доказывал, что Присцилла толком не слушала предыдущий разговор. Интересно, какая прихоть заставила ее вообще участвовать в этом собрании?
— «Мы не о таких мелочах говорим. Ты ведь меньше всех похожа на того, кто захотел бы оставить Архиепископа Ведьмы в живых. Почему ты ее захватила? Что за ветер перемен?»
— «Жить ей или умереть — мне какое дело? Когда я наносила последний удар, мой Солнечный Меч померк, и острота исчезла. Потому она и выжила. А вытащил ее из канала кто-то из толпы глупцов, что искали певицу, прочесывая воду. Меня это не касается.»
— «И тебя не беспокоит, что ты пыталась убить, а она не умерла?»
— «Наоборот. Я нанесла удар, достаточный для убийства. Если она после этого не умерла, я не собираюсь убивать ее второй раз. То, что она не умрет от моей руки, видимо, удобно для меня.»
— «Хаа, непонятно, но поняла,» — вздохнула Анастасия, явно отказавшись от попыток понять загадочную логику Присциллы. Субару тоже не совсем уловил ее мысль, но идеи Присциллы были недоступны простым смертным.
Вряд ли даже Ал и Шульт, стоявшие рядом, понимали ее.
— «По крайней мере, я против казни «Гнева» здесь и сейчас. Конечно, я хочу учесть чувства Феликса, но для королевства это тоже уникальная возможность. Считаю, что нужно строго следить за ней и приложить усилия, чтобы выведать всё, что она знает.»
— «...А я думаю, лучше ее прикончить. От одних воспоминаний об этих Архиепископах Греха мутит, и не думаю, что они скажут что-то путное. Лучше убить ее, пока она не натворила лишнего и не устроила переполох, наверное.»
— «И учти, в этот раз я это говорю не для того, чтобы тебе насолить.»
А вот в другом лагере мнения госпожи и рыцаря разделились.
Фельт прямо возразила Райнхарду, который настаивал на том, чтобы оставить «Гнев» в живых. Впрочем, мнение Фельт тоже не было основано на веских аргументах.
Сама Фельт, похоже, не верила, что ее мнение будет принято. В итоге, похоже, судьбу «Гнева» решат передать на усмотрение королевства.
— «Я возьму на себя обязанность сопроводить «Гнев» в столицу. Вероятно, если «Гнев» что-то задумает, я лучше всех смогу с ней справиться. В крайнем случае, и казнить.»
— «Ты подходишь для этого, да. Но в таком случае, госпожа Фельт тоже поедет в столицу? Или вы с госпожой временно расстанетесь...»
— «Если Райнхард едет, то и я еду. — В этот раз, так уж и быть.»
От этих слов Фельт удивился не кто иной, как сам Райнхард. Фельт мельком взглянула на его профиль, скорчив максимально недовольную гримасу на своем милом личике.
— «Не пойми меня неправильно. Моя неприязнь к тебе никуда не делась. Никуда не делась, но бывают же моменты, когда нельзя поступать иначе, верно?»
— «Моменты, когда нельзя поступать иначе, говорите?»
— «Не знаю. Спроси у своей груди. Моя недостаточно мягкая, чтобы отвечать.»
Выпятив свою не по годам скромную грудь, Фельт показала Райнхарду язык. Райнхард опустил глаза на такое поведение своей госпожи, а затем тихо кивнул.
Какие чувства связывали эту пару, знали только они сами. В любом случае, лагерь Фельт, похоже, тоже изменился за последний год.
— «А, э-э, в таком случае, я...»
— «Кан, присмотри за Рачинсом и Гастоном. Как только они смогут двигаться, можете возвращаться в поместье первыми. Старику Рому я сообщу.»
— «А, ага, понял.» — Кан, которому было явно не по себе, с облегчением вздохнул, получив указания.
По крайней мере, благодаря предложению Райнхарда, можно было не беспокоиться о сопровождении «Гнева». Что удастся выведать у Сириус потом — это уже задача специалистов королевства.
— «Тогда, позвольте перейти к следующему вопросу? Уважаемые,» — поднял руку Киритака, когда вопрос с «Гневом» был решен. Он поправил рукой слегка растрепавшиеся волосы и обвел взглядом всех присутствующих. Затем сказал:
— «Прежде всего, от имени жителей города я благодарю вас за битву по защите этого города... Если бы не вы, Пристелла пала бы под натиском Культа Ведьмы. За это примите мою глубочайшую благодарность.»
Киритака склонил голову, выражая общую волю города. Стоявшая рядом Лилиана тоже поспешно начала кланяться вслед за ним.
Для Лилианы это была нехарактерно серьезная реакция, в отличие от Киритаки. Возможно, битва с «Гневом» или что-то после нее изменило ее сознание.
Как бы то ни было...
— «Раз уж мы оказались в городе и были втянуты, варианта оставаться в стороне не было, так что не стоит так преувеличивать благодарность. Верно?»
— «Да. К тому же, судя по целям Культа Ведьмы, захват города мог быть лишь побочной задачей. Кто кого спас — тут еще можно поспорить.»
Субару и Эмилия утверждали, что им трудно принять похвалу за отражение нападения Культа Ведьмы. Действительно, большая часть заслуг в отражении атаки принадлежала собравшимся здесь, но изначальными целями Архиепископов Греха были «Эмилия», «Искусственный дух» и «Книга Мудрости».
Все это было принесено в город извне участниками событий, а лагерь Эмилии и вовсе собрал полный комплект. Принять похвалу было действительно сложно.
— «Погодите-ка. Не надо тут говорить от имени всех, это неудобно. То, что без нас вы бы не справились с Культом Ведьмы — это правда, так? И это нужно как следует обсудить, верно?»
— «Хоть и противно, но соглашусь с этой попрошайкой. Не втягивайте нас в вашу необоснованную скромность, простолюдины. Не зазнавайтесь, полудемон и посредственность.»
Однако на слова Субару и Эмилии две острые на язык особы высказали резкое мнение.
Фельт и Присцилла, закончив говорить, встретились взглядами и тут же с неприязнью отвернулись друг от друга. Они изначально не ладили. Впрочем, у Присциллы близкие отношения были только с членами ее лагеря, так что это была обычная реакция.
И тут...
— «Успокойтесь, пожалуйста. Мне приятны слова госпожи Эмилии, но, как верно заметили госпожа Фельт и госпожа Присцилла, защита города — это ваша заслуга. Я, как представитель города, твердо это обещаю. — В связи с этим, я хотел бы попросить вас о помощи еще на некоторое время.»
— «О помощи?.. Это и есть тот следующий вопрос, о котором вы говорили?»
— «Да. Речь о жителях, чей облик был изменен злой силой.»
— «————»
От подавленного голоса Киритаки все в зале замолчали.
Все присутствующие понимали, о чем говорил молодой человек — о сотрудниках ратуши, чьи тела были изменены рукой «Похоти», превращены в нечто нечеловеческое.
Один стал черным драконом, а остальные полтора десятка — гигантскими мухами.
Из-за Полномочия «Похоти» — изменения и трансформации — они ничего не могли поделать. Пока что их собрали в одном месте и скрывали их существование.
— «Виновнику, «Похоти», удалось сбежать... Нет, даже если бы мы смогли поймать саму «Похоть», сомнительно, что она захотела бы вернуть им прежний облик.»
— «Это точно... но и оставить их так нельзя, верно? Есть ли какой-то выход? Что можно сделать? Ты же говорил, что даже Феликс не смог помочь.»
Люди, не способные вернуть себе прежний облик... Эта трансформация в корне отличалась от травм или болезней.
Феликс покачал головой на взгляд Субару и, закусив губу, сказал:
— «Даже я не смогу это вылечить. Нет, дело не в том, лечится это или нет. Это не травма и не болезнь, их просто переделали в существ такой формы. Целительная магия лишь помогает вернуться к идеальному состоянию после ран или болезней. Поэтому против этой трансформации она бессильна.»
— «Честно говоря, мы не можем определить, сохранилось ли сознание у тех, кто стал мухами. Их невозможно различить, да и мухи размером с человека не могут летать. Они даже не научились толком двигать крыльями, это несовершенное состояние. Но если сознание осталось...»
— «Если они ясно осознают ситуацию, то просто сойдут с ума...» — пробормотал Субару.
Потерять свой облик.
Это была ужасающая перемена даже в мыслях, но если превращение было не просто в нечто иное, а в нечто отвратительное — это было еще страшнее. Потеряв даже способ выразить свою волю, не имея возможности управлять телом, легко представить, о чем они могли бы думать в последнюю очередь.
А именно...
— «Те, кто превращен в омерзительных насекомых, наверняка желают смерти. Если нет надежды вернуть им прежний облик, не будет ли милосердием исполнить их желание?»
— «Молчи, Ал. Пустые слова надежды бессмысленны. У меня нет милосердия к ленивым свиньям, но хватит доброты, чтобы избавить от страданий тех, кто презирает судьбу, играющую ими против их воли. То есть, вот так, я полагаю.»
Присцилла отрезала Ала, который невольно попытался возразить, своим резким мнением. Но Ал не стал спорить дальше, потому что, с одной стороны, мнение Присциллы было верным.
Конечно, он не считал, что их следует убивать. Но то, что люди, превращенные в мух и не имеющие способа вернуться назад, желали бы смерти, было совершенно естественно.
— «С виновницей, «Похотью», договориться невозможно. Целительная магия не помогает. Что делать?» — спросил Субару.
— «Именно об этом "что делать" я и хотел спросить у вас всех. Любая, даже самая неопределенная возможность подойдет. Ни у кого нет предположений о способе лечения?» — вопрос Киритаки, полный надежды и смирения, прозвучал в тишине. Нет, смирения было даже больше. Естественно. Если бы хоть какая-то надежда существовала, кто-нибудь уже давно бы ее предложил.
А значит, раз до сих пор не было упомянуто ни одного способа...
— «— Понятно. Простите за беспокойство. Их судьба — это проблема города, дальше мы возьмем это на себя.»
— «Возьмете на себя и что сделаете?»
— «Пока неясно, возможно ли это... но нужно попытаться выяснить волю самих пострадавших и принять индивидуальные решения. Каким бы ни было окончательное мнение, мы позаботимся о них до конца.»
Эти слова звучали так, будто речь шла не столько о возвращении к прежнему облику, сколько о жизни и смерти до самого конца. Вывод Киритаки был, в некотором роде, неизбежен.
Неизбежен, но поспешен.
— «Подождите. — Эм, не могли бы вы поручить это мне?»
— «Госпожа Эмилия?»
Видя, что обсуждение этого вопроса близится к завершению, Эмилия поспешно подняла руку. Чувствуя на себе сосредоточенные взгляды, полные надежды и беспокойства, Эмилия посмотрела прямо на Киритаку.
— «Способа вернуть этих людей в прежнее состояние прямо сейчас... прости, я не знаю. Но я хочу помешать принять поспешное решение. Мне нужно время.»
— «Я понимаю ваши чувства, госпожа Эмилия. Но есть ли у них это время? Сомнительно, как долго их разум сможет сохранять равновесие в измененном теле...»
— «Да, я понимаю. Поэтому позвольте мне создать время для защиты их разума. — Возможно, это грубый метод, но я уверена, что смогу. Метод, чтобы они могли спать.»
— «Понятно... Криосон,» — догадался Субару, щелкнув пальцами.
Окружающие недоуменно наклонили головы от незнакомого слова, а Субару кивнул посмотревшей на него Эмилии.
— «То есть, тот же метод, что и с невестами из церкви, верно? Магией Эмилии-тан погрузить измененных людей в состояние анабиоза, чтобы они спали. Возможно, это лишь отсрочка, но для откладывания решения этого достаточно. А за это время мы сможем найти какой-нибудь способ.»
— «Заморозить, чтобы они спали... Это возможно? Не получится ли так, что они просто замерзнут насмерть во сне?»
— «Всё будет хорошо. Я недолго, но делала это с невестами, так что поняла, как регулировать силу, к тому же я и сама спала так около ста лет.»
— «Сама спала...?!»
Ненужный гул пронесся по залу, но Субару сжал кулаки от слов Эмилии.
Редко случалось, чтобы Эмилия так уверенно предлагала использовать свою магию, да еще и таким образом. И это был отличный ход, до которого Субару не додумался.
Действительно, это не решало проблему кардинально, но чем больше времени было на поиск другого способа, кроме как через «Похоть», тем лучше. По крайней мере, отсутствие жестких временных рамок значительно расширяло возможности.
В худшем случае — да, в самом худшем случае — был вариант.
Субару мог победить «Похоть» и забрать ее Ведьмин Фактор. Возможно, тогда Субару смог бы силой этого Ведьмина Фактора вернуть их в прежнее состояние.
Хотя он только что поглотил Ведьмин Фактор «Жадности», и воспроизведение Полномочия Архиепископа Греха пока оставалось лишь фантазией.
— «...Если это возможно, мы были бы очень признательны.»
— «Позвольте мне. Я уверена, что всё сделаю хорошо.»
Эмилия настойчиво попросила Киритаку, который колебался и размышлял. На его серьезное отношение Киритака отреагировал мучительными раздумьями, но тут его за край пиджака потянула стоявшая рядом Лилиана.
Смуглая девушка посмотрела на Киритаку, раздувая ноздри.
— «О чем вы раздумываете, господин Киритака? Пусть попробует, что в этом плохого?! Госпожа Эмилия так настойчиво предлагает! Очевидно, у нее есть основания для успеха!»
— «Разумеется, я и сам хочу верить, Лилиана. Но дело касается жизней многих людей. Так просто принять решение...»
— «Не беспокойтесь! Госпожа Эмилия не потерпит неудачи! А знаете почему? Потому что! Великие люди будущего всегда легко преодолевают подобные испытания! Какой бы высокой или толстой ни была стена на пути, ее преодоление — суть героической саги! Так рождаются истории, от которых кровь кипит в жилах, плоть трепещет, а всё сущее очаровывается!»
Неуместный в зале заседаний, легкий звук люрире разнесся по помещению.
Аргументация Лилианы была основана на чистом идеализме, без каких-либо доказательств, но почему-то обладала странной убедительностью. Конечно, это не было настолько простым решением, чтобы его можно было протолкнуть только этим, но...
— «Давайте хотя бы спросим семьи. Если пострадали сотрудники ратуши, их семьи должны жить в том же городе, верно? Стоит спросить их, хотят ли они оставить эту возможность.»
— «...При таком вопросе вряд ли найдется человек, который откажется от своей семьи.»
— «Тогда остается решить, доверять ли Эмилии. А верить ли Эмилии... ну, это как раз и стоит спросить у всего города.»
Взгляд Киритаки с колебанием обратился к Эмилии. Если бы Эмилия сейчас дрогнула под этим взглядом, возможно, дискуссия затянулась бы еще дольше.
Однако Эмилия без страха встретила его умоляющий взгляд и кивнула в ответ.
— «Доверьтесь мне. — Я обязательно справлюсь.»
Уверенность и убежденность — хотя чувства Эмилии несколько отличались от этого, она продемонстрировала сильное осознание и решимость действовать.
— «————»
От твердого заявления и взгляда Эмилии Киритака потерял дар речи и замолчал.
Не только он — взгляды остальных присутствующих, обращенные на Эмилию, тоже затрепетали волнами иных эмоций, демонстрируя самые разные реакции.
Наконец, Киритака глубоко вздохнул.
— «Хорошо, понятно. Действительно, лучше приложить усилия для осуществления надежды, чем принимать поспешные выводы. Ведь и битва за защиту Пристеллы поначалу казалась чистым безумием.»
— «Это нам стоит благодарить вас...» — криво усмехнулся Киритака, чувствуя себя неловко.
Хотя решение будет принято после разговора с семьями пострадавших после собрания, похоже, криосон с помощью магии Эмилии станет реальностью.
Субару поднял большой палец в ответ на кивок Эмилии.
Так завершилось обсуждение второго вопроса, и был поднят последний.
А именно...
— «Итак, последний вопрос... Из разных частей города поступают сообщения о найденных людях без сознания, чья личность неизвестна. Я хотел бы обсудить этот вопрос.»
Вероятно, для забытого рыцаря, хранившего молчание до сих пор, это был самый важный вопрос, который нельзя было пропустить.
— «В настоящее время зарегистрировано тридцать шесть «Безымянных». Среди них шестеро, предположительно, были членами нашей «Чешуи Белого Дракона». Более того, есть высокая вероятность, что число «Безымянных» будет расти.»
Доклад перед началом обсуждения сделал представитель «Чешуи Белого Дракона», представившийся как Дайнас. С выражением глубокого сожаления он коснулся пальцем вышитого дракона на своей белой одежде.
Вероятно, это была эмблема «Чешуи Белого Дракона». Неопределенное заявление «предположительно, были членами» наверняка было связано с этой эмблемой.
— «Эти «Безымянные» — так называют тех, кого достал тот Архиепископ Греха, так? Те, что внезапно появились, словно из ниоткуда?» — спросила Фельт.
— «Судя по обстоятельствам, это наиболее вероятное объяснение. На их униформе была одинаковая вышивка... Крайне досадно, что мы совершенно не знаем, кто они.» — ответил Дайнас.
— «И таких же людей еще тридцать человек... Тяжелая история. Если даже неясно, были ли они вообще, то трудно решить, что делать,» — заметила Анастасия.
Судьба жертв «Чревоугодия» — тех, чьи «имена» были съедены, — в каком-то смысле была сложнее, чем судьба жертв «Похоти». Ведь из памяти всех причастных стерлось само их существование. А если учесть, что сами жертвы были без сознания, то зацепок для установления их личности практически не оставалось.
То, что члены «Чешуи Белого Дракона» хотя бы опознаны по принадлежности к организации, — это уже хоть что-то, но большего никто не знал. Это помогало лишь определить, за кем ухаживать.
— «Все найденные «Безымянные» без сознания, так? Что по этому поводу говорит ваш целитель... то есть, целительница... нет, парень?» — обратилась Фельт к Феликсу.
— «...Здесь то же самое, что и с «Похотью». Я не знаю причину их бессознательного состояния. По результатам диагностики, они просто спят, я думаю. Но и это не точно. Человек, который просто спит, должен слабеть, но есть пример Рем.» — ответил Феликс, посмотрев на Субару.
Год назад Рем, ставшая такой же жертвой «Чревоугодия», прошла диагностику у Феликса. Результат был точно таким же. И до сегодняшнего дня Рем ни разу не очнулась, но и состояние ее не ухудшилось.
Казалось, она спит, но ее тело не нуждалось в поддержании жизненных функций. Волосы не росли, физиологических отправлений не было. Загадочное состояние.
— «Независимо от того, известна личность или нет, уход за этими людьми прост. Они еще больше прикованы к постели, чем просто лежачие больные, так что достаточно просто оставить их в кровати... Хотя хотелось бы, чтобы рядом был кто-то, кто их знает.» — сказал Субару.
— «Но ведь именно это и невозможно, в том-то и проблема, верно? Тяжелая ситуация,» — заметила Анастасия.
Разговоры — это то, что Субару делал для Рем, понимая, что это почти бессмысленно. По-настоящему помочь Рем могло только одно — победить «Чревоугодие».
Зная это, Субару все равно продолжал это скромное сопротивление ради собственного успокоения.
Рикардо, не подозревая о юношеских переживаниях Субару, своим громким голосом опроверг его слова. Субару мельком взглянул на него: Рикардо, стесняясь своего огромного тела, сидел сразу на двух стульях, участвуя в собрании.
Его поведение казалось таким же раскованным, как и всегда, но одно отличие все же было. Это были обильно намотанные бинты и правая рука, отсутствующая от локтя.
— «Не делай такое кислое лицо, братишка. Да, я облажался, это факт, но жизнь сохранил. Учитывая все произошедшее, это еще не самый худший урон, верно?» — заметив взгляд Субару, Рикардо поднял обрубок правой руки и оскалил клыки.
Во время ожесточенной битвы у контрольной башни Рикардо, по-видимому, потерял правую руку от удара «Чревоугодия».
Об этом ему рассказал Юлиус, сражавшийся вместе с ним. И о том, что Рикардо потерял руку, защищая Юлиуса, и о том, что сам Рикардо этого не помнит.
Словно подтверждая это, Рикардо перевел взгляд с Субару на человека рядом с ним.
— «Кстати, этот красавчик рядом с тобой — твой знакомый, что ли? Рад, что ты нашел того, кого искал. Спасибо за помощь тогда, серьезно.»
— «————»
Назвав Юлиуса красавчиком, Рикардо обращался к нему как к незнакомцу. Судя по ходу разговора, Юлиус, вероятно, уклонился от расспросов Рикардо теми же словами, которыми пытался сбить с толку Субару вначале.
Поскольку раненого Рикардо в убежище принес именно Юлиус, последняя благодарность Рикардо, скорее всего, относилась к этому.
Однако оставлять это недоразумение как есть было слишком мучительно.
К тому же, речь зашла о «Чревоугодии». Пора было выкладывать карты на стол.
— «Я хочу кое-что сказать всем. Это важный разговор, связанный и с судьбой «Безымянных».»
Поднявшись, Субару привлек к себе внимание всего зала.
Поскольку у Субару было больше всего информации о том, как бороться с «Безымянными», в взглядах присутствующих естественно появилась надежда на прорыв. Но Субару покачал головой.
— «Извините, если разочарую ваши ожидания, но, честно говоря, это не та новость, которая сразу вселит надежду. Но об этом нужно поговорить.»
— «Ох, такое напыщенное вступление заставляет волноваться. Что ты собираешься сказать?» — спросила Анастасия, пытаясь немного разрядить напряжение легкой насмешкой. Но именно ей стоило приготовиться больше всех.
Возможно, эта правда перевернет ее нынешнее душевное состояние с ног на голову.
Субару сделал небольшой вдох и обвел взглядом всех присутствующих. Наконец, он посмотрел на Юлиуса. Тот, слегка напрягшись, все же кивнул.
Увидев это, Субару указал рукой на стоящего рядом Юлиуса и спросил:
— «Кто-нибудь знает имя этого человека?»
— «————»
На вопрос Субару в зале воцарилась тишина.
Однако это молчание было вызвано не непониманием. Все уловили смысл вопроса Субару и размышляли о положении Юлиуса.
И то, что никто так и не произнес ни слова, означало, что никто не узнавал Юлиуса, и...
— «Ал! А ты что скажешь? Тебе знакомо его лицо?»
— «А? Чего, братишка? Почему вдруг я?» — искренне удивился Ал, когда его внезапно назвали по имени. Его реакция уже достаточно ясно говорила об отсутствии у него воспоминаний о Юлиусе, но Субару не мог не удостовериться.
Он оперся руками о круглый стол и наклонился к Алу.
— «Неужели не понимаешь, почему? Нас с тобой кое-что объединяет. Может, это поможет тебе вспомнить его? Ну же. Ответь.»
— «...А, вот ты о чем. Извини, братишка. Я понял, что ты хочешь сказать, но помочь вряд ли смогу. В моей голове этому парню места нет.»
— «Точно-точно? Подумай получше...»
— «Хватит. — Достаточно, Субару.»
Ал понял истинный смысл вопроса, основанного на их общем попадании в другой мир, но головой не кивнул. Юлиус сам остановил Субару, который все еще не мог сдаться.
Юлиус с грустной улыбкой похлопал Субару по плечу и поклонился Алу.
— «Прости, что возложили на тебя чрезмерные ожидания. Приношу извинения за невежливость.»
— «Не за что извиняться. Нет у меня такого права... было оно или нет, я уже и не знаю, но передо мной извиняться не нужно,» — ответил Ал, махнув своей единственной рукой и отвернувшись от Юлиуса.
В его реакции не было и тени лжи. То, что Ал не помнил Юлиуса, было, скорее всего, неоспоримым фактом. Значит, одно из предположений Субару было неверным.
Происхождение из другого мира не влияло на Полномочие «Чревоугодия».
В таком случае, наиболее вероятными причинами оставались Ведьмин Фактор внутри Субару и изоляция от внешнего мира благодаря «Вратам» Беатрис.
— «Судя по вашему разговору, господин Субару. Этот юноша — наш знакомый... причем, занимавший довольно важное положение, я полагаю?» — высказал предположение Вильгельм, наблюдавший за диалогом троих. Вывод старого мечника, вероятно, разделяли и остальные присутствующие.
Субару кивнул Вильгельму, затем повернулся к Юлиусу.
— «Это Юлиус. Юлиус Юклиус. Как вы все уже догадались, он один из тех, чье «имя» было съедено «Чревоугодием», один из «Безымянных». Но его случай отличается от других, потерявших сознание. — Его собственное сознание осталось.»
— «Такое бывает? Окружающие забыли, но сам он помнит... Значит, этот человек — чей-то из нас знакомый?» — недоверчиво спросил Феликс, переводя взгляд с Субару на Юлиуса и обратно. На его дрожащий голос Райнхард кивнул: «Похоже на то».
«Святой Меча», глядя на Юлиуса спокойными глазами, продолжил:
— «Перед собранием Субару задал мне тот же вопрос. Он... Юлиус, вероятно, был знаком и со мной, и с Феликсом. Возможно, слово "знаком" тут не подходит. Может быть, мы были друзьями?»
— «...По крайней мере, я считал вас друзьями. Если бы и вы питали ко мне такую же дружбу, большей чести для меня и быть не могло бы,» — сказал Юлиус.
— «Друзьями... Значит, Юлиус тоже рыцарь? Один из Королевской Гвардии?»
Райнхард и Феликс были смущены тем, что незнакомец назвал их друзьями. Юлиус, с оттенком смирения принимая их реакцию как должное, поправил их.
Субару, наблюдая за этим диалогом со стороны, кипел от гнева.
Какое же это искаженное, какое же отвратительное зрелище!
Субару не знал подробностей их знакомства, как развивалась их дружба, какими они были друзьями.
Но он был уверен, что эти трое общались как коллеги и друзья, с естественной непринужденностью и дружелюбием. От этой крепкой связи теперь не осталось и следа.
Когда «имя» Рем было съедено, и все забыли о ее существовании, Субару подумал, что большей печали в этом мире быть не может.
Но как насчет нынешнего состояния Юлиуса? Его положение, когда весь мир его оставил, это одностороннее чувство утраты — если это не печаль, то что?
Печаль не поддается сравнению. Но даже так, это было слишком... слишком жестоко.
— «...Вряд ли он был просто одним из рыцарей Королевской Гвардии,» — внезапно прервала тягостное первое знакомство друзей Анастасия.
На ее мягком лице отразилась глубокая задумчивость, она коснулась подбородка и облизнула губы. Затем указала на Рикардо, а потом на Юлиуса.
— «Юлиус принес раненого Рикардо. После того, как Рикардо оказали помощь, он немного поговорил и тут же ушел, сказав, что ищет кого-то... Та его реакция, видимо, была связана с этим.»
— «Госпожа Анастасия...» — с болью в голосе произнес Юлиус имя своей госпожи, вспоминая горькое второе знакомство, которого не должно было быть.
Однако Анастасия не уловила дрожащей преданности в его словах. Она немного подумала и подняла один палец.
— «Случай господина Юлиуса — довольно редкий среди «Безымянных». Неизвестно, сколько еще таких же людей в городе, но, возможно, кроме него, найдутся и другие, кто остался в сознании, в отличие от бессознательных «Безымянных». Это тоже серьезная проблема. Верно?»
Отведя взгляд от Юлиуса, Анастасия перевела тему на общие рамки обсуждения. Личность Юлиуса была отложена как одна из нерешаемых проблем.
Для Юлиуса это было довольно жестоко в данный момент, но возмутиться этим мог только Субару в этом зале.
— «Учитывая все эти проблемы... у меня есть одно предложение, если позволите.»
— «Предложение?»
Внутренний гнев Субару остался незамеченным, и внимание собрания вновь сосредоточилось на Анастасии.
Оказавшись в центре внимания, Анастасия обвела всех взглядом и, наконец, посмотрев на Юлиуса и Субару, сказала:
— «Жертвы Культа Ведьмы... и жертвы «Похоти», и «Безымянные» от «Чревоугодия». В обоих случаях получить информацию от самих Архиепископов Греха — дело безнадежное, это ведь так?»
— «Заставить их говорить будет сложно, в этом вы правы. Но слишком пессимистичный взгляд может, наоборот, затуманить взор,» — возразил Вильгельм.
— «Я и не думаю так уж плохо. Просто хочу сказать, что способ найти ответ не обязательно один.» — ответила Анастасия.
— «Другой способ найти ответ?» — переспросил Субару, не уловив смысла слов Анастасии.
Другой способ, кроме как выведать у самих виновников, Архиепископов Греха... Если такой способ существует, то, возможно, он сродни сделке с ведьмой.
На мгновение в мозгу Субару промелькнула недопустимая мысль: возможно, та «Ведьма Жадности» знает ответ.
— «То есть, что ты имеешь в виду? Пожалуйста, скажи яснее,» — попросила Эмилия, заменяя Субару, который покачал головой, отгоняя навязчивую мысль. Анастасия постучала пальцем по своему лбу.
— «Если нельзя выведать у злобных Архиепископов Греха, то стоит спросить у кого-то другого, кто может знать. — Ведь есть же. В этой стране есть человек, который может это знать.»
— «Неужели...» — прошептал кто-то пересохшими губами, уловив смысл слов Анастасии.
Однако, в отличие от остальных, догадавшихся, Субару не понял, о чем идет речь.
— «Ничего не понятно. Не тяни, говори прямо,» — потребовала нетерпеливая Фельт, понимавшая ситуацию не лучше Субару. Анастасия криво усмехнулась на ее слова и, извинившись ("Простите, простите"), сказала:
— «Сторожевая Башня Плеяд, там должен быть «Мудрец»... Если существует легендарный человек, который видит всё в этом мире, разве не может он знать ответ?»
Так она и раскрыла суть своего предложения.
https://t.me/rz_arc