Разбор фильма «Летят Журавли» 

Разбор подготовлен проектом «Режиссёрский разбор» Автор: Никита Карих

Начать этот разбор я хотел с весьма атмосферной песни Марка Бернеса «Журавли», у абсолютного большинства обывателей ассоциирующейся с фильмом, речь о котором у нас с вами сегодня пойдёт. Поэтому для полного погружения в атмосферу разбора настоятельно призываю вас поставить её на фон и вернуться к прочтению.

К слову, пока мы не ушли слишком далеко, эта песня к фильму «Летят журавли» не имеет абсолютно никакого отношения. Написана она была спустя лишь 12(!) лет после выхода фильма. Наверняка вы и сами обратили на это внимание, когда смотрели фильм.

Вы ведь его уже посмотрели? ;)

Никите Сергеевичу Хрущёву фильм «Летят журавли» не понравился настолько, что он не постеснялся назвать главную героиню - Веронику - шлюхой.

Но хочу отметить, что подобной резкой критике со стороны руководства страны есть некоторое объяснение - временной контекст. Эпоха, в которую фильм был снят. И, конечно, уклады жизни того общества.

Собственно, в «Журавлях» контекст играет немаловажное значение, как и в любом другом произведении искусства, о чём я постоянно твержу в телеграмм-канале проекта «Режиссёрский разбор». Поэтому именно с контекста я и предлагаю начать наш разбор.

Дело в том, что 50-е годы 20-го века - время правления вышеупомянутого Н.С. Хрущёва. Как все мы знаем, это время называют "Хрущёвской оттепелью", потому что после репрессивного правления И.В. Сталина людям многое стало позволяться.

И если во время правления И.В. Сталина кинематограф снимался в основном в жанре соцреализма - то есть, это такие фильмы, где возвышался труд рабочего класса, герои пели песни о том, как славно жить в Советском Союзе и так далее, - то при Н.С. Хрущёве авторам стали позволять чуть-чуть больше.

Таким образом, «Летят журавли» стал в некотором смысле фильмом революционным с точки зрения смелости высказываний и образов.

Например, даже не столько распущенные, сколько раскинутые по плечам волосы главной героини. В то время было принято быть сдержанной и волосы женщинами собирались в пучок и заправлялись под платок/косынку (см.скриншот слева).

Сами наряды Вероники для того времени были несовместимы с идеологией - считались чем-то на грани откровенности. Ну а кадр, в котором мы видим, как она позволяет себе снимать туфельки и пройтись перед камерой босиком (справа на скрине выше) - это вообще ни в какие рамки, как говорится. Вот такое было общество в те времена.

Однако, несмотря на всё это, фильм не то, что не запрещают к показу в Союзе, но даже отправляют на зарубежные кинофестивали. И в 1958 году он получает золотую пальмовую ветвь на Каннском фестивале и, к слову, так и остаётся ЕДИНСТВЕННЫМ советским фильмом, получившим эту награду.

Возвращаясь к контексту, хочу сказать финальное: не понравился фильм не только Н.С. Хрущёву, но и молодым кинематографистам, начинающим в то время. К слову, на момент создания картины М.К. Калатозову - режиссёру и С.П. Урусевскому - оператору было уже 54 и 49 лет соответственно. То есть, они были уже весьма опытными мастерами своего дела.

Так вот, в то время по миру распространилось новое течение - “Итальянский неореализм”. Если в двух словах говорить о том, что это за течение такое: в послевоенное время внимание кинематографа устремилось на тему “маленького” человека. Зрителю вдруг стало интересно взглянуть на самого себя и на свою жизнь со стороны. То есть, на неблагоприятные условия жизни, работу на заводах и так далее. Молодые кинематографисты того времени буквально горели идеей снимать именно такое кино: о простых людях, что называется, из народа, которые жили бы в простых хрущёвках или вовсе бараках и так далее.

Однако М.К. Калатозов вместе с С.П.Урусевским идут своим путём. Протоптанной, назовём это так, дорожкой. От чего, собственно, их и критикуют молодые кинематографисты того времени. Например, герои «Журавлей» живут вовсе не в каких-нибудь хрущёвках, а в больших, просторных квартирах, с высокими потолками (см. скрины выше).

И всё-равно, как мы уже с вами прекрасно знаем, фильм становится общепризнанным шедевром. Почему? Именно на этот вопрос мы далее и постараемся найти ответ!

Несмотря на то, что сегодня «Летят журавли» называют военным фильмом и по телевизору транслируют 8-9 мая, на самом деле он, конечно, таковым не является. Главной его особенностью является отсутствие врага и боевых действий как таковых в кадре. То есть, даже в самой напряжённой, пожалуй, сцене гибели Бориса мы не видим ни одного врага, вражеского оружия и прочего.

Войну в «Журавлях» нужно воспринимать не буквально, а как некое более фундаментальное явление, глобальное препятствие для Вероники, в первую очередь. Которое заставит этого персонажа изменится. Таким образом, война здесь - всего лишь декорация.

Как считаете, если представить, что вместо войны, например, Борис уехал в командировку и погиб в результате несчастного случая, эффект был бы тот же? 

Я думаю, что глобально с точки зрения истории мало что поменялось бы. Но тут важно понимать, что скорее всего зрителю было бы не так интересно наблюдать за этой историей, потому что та самая декорация войны добавляет ей определённый градус, доводит переживание до пика. Это важно с точки зрения драматургии.

Какими средствами режиссёр в начале фильма нагнетает обстановку, погружает нас в эту атмосферу, даёт понять, что началось нечто страшное?Тут, конечно, на помощь приходят детали.

Давайте посмотрим на следующие кадры:

На левом скриншоте вы можете обратить внимание на идущих на дальнем плане двух солдат с ружьями и штыками. А вот на правом - на кресты на окнах. К тому же, в этой сцене Борис прибивает одеяло к окну, то есть, делает светомаскировку.

Таким образом, через такие вот легко считываемые зрителем детали, Калатозов не через диалоги героев или какие-то слишком прямые аллюзии, вроде боевых действий, погружает нас в эту атмосферу, а делает это гораздо более искусно, профессионально. Смотришь на кадр и сразу всё становится понятно, аж лёгкий холодок пробегает по телу.

Ну а здесь и без слов всё понятно. Фактически через повторение кадра нам дают понять разницу между мирным и военным временем и проникнуться. Это уже поэзия, не иначе.

Давайте посмотрим вот на эту сцену: вся семья собралась за обеденным столом, судя по всему, на завтрак. Бабушка режет пирог, отец читает газету. Полнейшая идиллия, характерная, как мы понимаем, для мирного времени.

Обратите внимание на то, какой акцент Калатозов делает на пироге. То есть, мы-то с вами понимаем, что военное время неразрывно связано было с голодом, а тут герои сидят себе спокойно, собираются пить чай с пирогом. При этом ни один из них не произносит ни одной реплики. То есть, эти 5-6 кадров говорят нам больше, чем могли бы сказать герои.

И на контрасте с этой сценой мы будем видеть весь фильм только суету, связанную с военным временем. Ну кроме финальной сцены, конечно.

Фишка хорошей режиссуры заключается в том, что каждая деталь работает на историю и внимательный зритель, при желании, конечно, может через эти детали разгадать финал картины.

Например, в данном случае, уже на 8-й минуте фильма - а эта сцена разворачивается именно на 8-й минуте - мы можем предугадать смерть Бориса.

Обратите внимание на то, что все обитатели дома собрались за столом и находятся в некотором замешательстве от того, что Борис не вышел на завтрак. То есть, чисто мизансценически Калатозов уже здесь как бы тонко намекает нам на то, что с этим героем что-то произойдёт. И дальше он это наше ощущение усиливает крупным планом пустого стула.

На этот кадр я также хотел бы обратить ваше внимание. Здесь мы видим как колонна танков устремляется в правый нижний угол, что с точки зрения диагоналей воспринимается зрителем как быстрое, энергичное движение, не встречающее сопротивления. Это отлично коррелирует с посылом Советской власти того времени.

Думаю, из курса истории вы все прекрасно знаете, что в начале войны власть всячески старалась приободрить народ, то есть пыталась мотивировать на защиту родины. Всем известные песни про священную войну и другие были написаны как раз примерно в то время.

Так вот, на контрасте с этой колонной танков нам представляют Веронику, которая двигается в обратном направлении. Идёт, что называется, против течения. Какие выводы из этого можно сделать?

Я могу тут сделать два суждения:

1) Калатозов и Урусевский этим самым кадром показывают растерянность Вероники, которая не понимает, что сейчас происходит с ней, с её женихом. А также, в силу некоторой инфантильности, не может оценить того ужаса, который ей предстоит пережить.

2) Когда Вероника отбегает куда-то в сторону, посмотрите какой маленькой становится её фигура на фоне всей этой огромной колонны танков. Я считаю этот кадр метафоричным отображением главной мысли фильма - проблемы маленького человека, столкнувшегося с огромными и очень серьёзными обстоятельствами.

Вообще одной из ключевых отличительных особенностей «Журавлей» является именно отражение проблемы "маленького" человека. И вот о ней я хотел бы поговорить с вами далее.

Для начала посмотрим два коротеньких эпизода:

Как мы уже выяснили, во времена правления Сталина искусство загонялось в жёсткие рамки. Появилось такое направление, как соцреализм. Всё должно было работать на пропаганду и место человеку как единице в таком искусстве не оставалось совсем. Население страны рассматривалось как некая масса, которая должна привести Советский Союз к мировому господству. Так продолжалось долгие годы и вот Калатозов одним из первых во главе угла ставит именно историю "маленького" человека - рассказывает о его проблемах и переживаниях.

Но что здесь ещё важно: обратили ли вы внимание на то, как к этому эпизоду, который разворачивается уже ближе к концу фильма, меняется отец Бориса?

Давайте посмотрим ещё один эпизод из начала фильма и поговорим более подробно об этом:

Посмотрите на его отношение к властям и тому, что они говорят в начале фильма: его лицо, мимика и сами реплики говорят о том, что он слышал всю эту канитель уже тысячу раз и она ему порядком поднадоела.

В то же время, уже будучи начальником госпиталя, то есть человеком непосредственно приближенным к власти и в какой-то степени даже самим являющимся властью, он показывает именно то поведение, которое до этого его самого раздражало. То есть, теперь он сам стал “бездушным” чиновником, а на месте тех самых “маленьких” людей уже выступают раненные солдаты, которые негодуют куда же их сейчас повезут.

Но что самое интересное: Калатозов тем самым лишь констатирует факт - такова природа человека. И конкретно этого персонажа сей поступок не делает антагонистом, потому что в глазах, например, Вероники он остаётся добрым, поддерживающим её отцом жениха. И, как мы с вами помним, он будет поддерживать её до самого финала истории. То есть, на этот счёт можно построить большое философское размышление.

Этот кадр, как по мне, отлично отражает собой как раз тот факт, что Калатозов и Урусевский своей целью поставили рассказ именно о людях. Они намеренно не смешивают их в какую-то массу, а рассказывают истории жизни отдельно взятых людей, поскольку мы отчётливо видим их лица.

Однако стоит отметить, что существует и другая интерпретация этого кадра: некоторые говорят, что люди, которых мы видим здесь олицетворяют собой как бы те события, которые МОГЛИ БЫ происходить с Борисом и Вероникой, если бы он не ушёл на фронт: это могли бы быть их дети, а так они могли встретить старость, ну и так далее.

Ещё одним похожим кадром является этот:

Глобально он построен по тому же принципу: мы можем рассмотреть лица людей, стоящих в этой толпе, как-то их идентифицировать и увидеть чем они занимаются.

Но что здесь особенно примечательно: среди них нет молодых мужчин, кроме Марка. Только женщины, старики и дети. Это говорит о том, что все мужчины, находящиеся в расцвете сил, сейчас на фронте. А также отлично характеризует Марка.

Кстати, мне стало интересно углубиться в значение этого имени и оказалось, что для него характерны следующие черты: эмоциональность, утонченность, эгоцентризм. Очень похоже на нашего персонажа, правда? В таких деталях и проявляется настоящая режиссура!

И, наконец, контрастирует с этими историями кадр, который композиционно и мизансценически напоминает уже знакомый нам кадр с танками. Мне кажется, что тем самым Калатозов вновь подчёркивает отношение власти к "маленькому" человеку: толпа на кадре выше сравнивается с техникой (танками) и наши герои - Вероника и Борис - сливаются и остаются лишь маленькими точками в этой суете.

Кстати, вы ведь обратили внимание на то, что в этих эпизодах, например, ярко выражено психологическое состояние героев?

Так вот, вообще в фильме довольно много внимания уделяется именно психологизму. Поэтому об этой, немаловажной его составляющей, мы сейчас с вами и поговорим.

Для лучшего понимания начнём разбор психологизма мы с кадров, взятых из того эпизода, где Борис вешает на окна светомаскировку, а Вероника спрашивает у него что он подарит ей на день рождения:

В течение всей сцены Борис несколько раз пытается начать серьёзный разговор и сообщить Веронике, что он отправляется на фронт. Как мы с вами прекрасно понимаем, просто так взять и сообщить такую новость невозможно. Что делает Урусевский? В первом случае он Бориса уводит в тень (см.скриншот слева), во втором же случае он оставляет на его глазах полоску света (см.скриншот справа). Не знаю удачное во втором случае решение или нет, тем не менее, вот так вот решена эта сцена.

Что также примечательно: в обоих случаях Борис называет Веронику не "белкой", как обычно, а по имени. Если не ошибаюсь, это единственные разы за весь фильм, когда он обращается к ней по имени. То есть, тем самым нам - зрителям - намекают на то, что он хочет поговорить на серьёзную тему.

Но что же в это время Вероника?

А она витает где-то в облаках, в каких-то своих мечтах. Например, на кадре слева она произносит какую-то реплику про подарок от Бориса на её день рождения. А вот на скрине справа вы можете обратить внимание, что даже когда к Борису приходит товарищ, чтобы вручить ему повестку, луч света падает именно на неё. Борис же остаётся в тени. Игра света и тени отлично подчёркивает психологическое состояние обоих героев в этой сцене.

Кстати, Вероника здесь перед нами предстаёт как легкомысленная, несколько инфантильная девушка. Она не думает совершенно о Борисе, а думает скорее о том, как ей с Борисом хорошо. Когда он пытается сообщить важную новость девушке, она вечно его перебивает, говорит о том, какое платье на свадьбу она себе сошьёт, спрашивает что он подарит ей на день рождения и так далее.

Ещё одна важная сцена, в которой отлично считывается психологическое состояние героев - это сцена, где происходит воздушная тревога и Марк, находясь с Вероникой в одной комнате, играет на фортепиано:

В целом, тут вполне очевидно, что громкая оркестровая музыка, вспышки света, динамичный монтаж и следующие друг за другом крупные планы - всё это работает на погружение зрителя в атмосферу ужаса и страха, который испытывают герои.

Но что касается самих героев:

Тут важно заметить, что этой сцене предшествует эпизод гибели родителей Вероники, после которого она совершенно теряет себя и ей на всё уже становится всё-равно. Этим-то и пользуется Марк, который испытывает к ней чувства. Сам же этот персонаж проявляет себя трусом: как только начинается воздушная тревога он пытается уговорить Веронику спуститься в бомбоубежище, но после неудачных попыток садится за фортепиано и громко начинает играть. Зачем? Очевидно, для того, чтобы попытаться искусственно показать ей свою мужественность. Хотя самой Веронике в этот момент абсолютно наплевать на всё, в том числе и на собственную жизнь.

Обратите также внимание на то, что в этот момент Вероника как персонаж опускается на дно. Она находится уже на эмоциональном дне + отдаётся брату Бориса, за что в дальнейшем её, естественно, будут осуждать, мол не дождалась жениха с фронта. Это к вопросу эволюции персонажа. Мы помним, что она была легкомысленная девушка, в какой-то степени инфантильная. И вот сейчас она упала на дно, от которого в дальнейшем ей предстоит оттолкнуться. Но об этом мы поговорим далее.

Отдельно я хотел бы остановиться на этом кадре. Такая маленькая деталь, как прикусанная губа без слов говорит нам о психологическом состоянии Вероники. Тут и объяснять ничего не нужно.

Но что является самым очевидным и, пожалуй, самым распространённым инструментом, которым пользуется Калатозов для передачи психологического состояния героев?

Ну конечно погода! А если быть более точным - смена времён года. Действия фильма начинают разворачиваться летом. Родители Вероники погибают осенью. Осенью же погибает и её жених - Борис. После этого мы оказываемся в эвакуации, где застаём Веронику работающей в госпитале. На дворе уже зима. И, наконец, к концу фильма снова наступает весна, на улице теплеет, как и в душе Вероники.

Пика эмоционального дна девушка достигает к моменту, когда в госпитале отец Бориса читает длинный монолог о том, какие женщины, не дождавшиеся своих женихов с фронта, плохие. Вероника принимает это на личный счёт и решает броситься под поезд. Но в этот момент под колёса грузовика чуть не попадает ребёнок, которого она спасает и которого, по совершенно случайному стечению обстоятельств, зовут Борька. В этот момент она находит в себе силы жить дальше, отталкивается от этого дна и дальше мы наблюдаем за её ростом!

Ну и в заключение нашего сегодняшнего разбора я хочу отдельно поговорить о работе Сергея Павловича Урусевского - об операторской работе.

Мы в целом довольно много говорили о том, как его работа помогает драматургии фильма. Но остался ещё один важный момент, которому мы не уделили внимание, хотя косвенно его и касались. Для этого я предлагаю посмотреть следующий отрывок:

Фишка в том, что мы с вами только что посмотрели один кадр. То есть, в этом отрывке совершенно отсутствуют монтажные склейки.

Так вот, Урусевский своей работой помогает Калатозову погрузить зрителя в повествование. Довольно много в фильме встречается одноплановых сцен с внутрикадровым монтажём, что нас - зрителей - погружает в эту атмосферу и заставляет чувствовать себя такими же участниками этих событий.

Я могу ошибаться, но, по-моему, Урусевский и Калатозов первые или, может быть, одни из первых пользуются этим приёмом. И в этом также отчасти заключается новаторство этого фильма. Но также новаторство заключается и в технических новшествах, которые Урусевскому самому пришлось буквально изобретать. В силу того, что в 1957 году просто технический прогресс ещё не дошёл до того, что мы имеем сегодня.

Например, для этого кадра была построена специальная платформа, что-то вроде лифта, который крутился вокруг своей оси и поднимался одновременно.

В общем, Урусевскому хочется отдать должное, потому что он был настоящим соавтором Калатозова и помог ему сделать фильм таким, каким мы видим его сегодня. Ещё неизвестно что получилось бы, если бы «Летят журавли» снимал другой оператор.