Маленькая Калифорния

24 мая 2013 г.

Я ехал в Крым, дочитывая Керуаковских «Бродяг Дхармы». Там Рей, главный герой, с наступлением весны выходит на трассу и, оставляя холода Северной Каролины, отправляется через весь континент к зеленеющим горам Калифорнии. Это казалось очень похоже на нас. На тех, кто из года в год, вместе с первыми тёплыми ветрами, направляется в Крым — в места, ставшие нашей маленькой Калифорнией. Там проще, чем где бы то ни было, укрыться от суеты и предрассудков цивилизации, вдохнуть пряный запах сырой земли, от которого отвык за зиму, и раствориться в простой жизни, затирающейся в повседневности города.

Апрельский вечер кутал яйлы плотным одеялом облаков. Дождь прекратился, оставив в воздухе прохладу уходящего дня и свежесть затяжных весенних непогод. Я выпрыгнул из троллейбуса Симферополь–Ялта на остановке «Краснокаменка» и присел на знакомый парапет. Предвидя крутой подъём, разделся, оставив на себе лишь лёгкую рубашку, закинул за плечи рюкзак и зашагал знакомыми кривыми улочками в гору, к окраине села. Просёлок оставляет последние дома и выводит к поляне под большой рыжей скалой. Это Красный Камень — место, где я провёл много дней своей жизни, место, которое люблю и частенько вспоминаю. Сейчас, подходя к нему, ощущаю что-то сродни трепету от возвращения в дом, по которому очень скучал во время долгой разлуки.

Здесь меня ждут люди, которых Керуак в период своего увлечения буддизмом назвал бы «бхикку» и для которых это место стало если и не первым, то вторым домом. Эти полноправные жители Красного Камня ведут простую, размеренную жизнь. Дни свои отмеряя движением солнца и луны, шумом ручья, сбегающего с окрестных холмов, птичьим гомоном, холодом ночи и дневным теплом. Вечером они сидят у костра, поют песни и разговаривают. По утрам пьют горячий кофе и делают гимнастику, заставляя тело проснуться. А дни напролёт проводят, лазая по скалам, и в этом находят смысл своего существования.

Я спускаюсь в ложбину где стоят палатки, бросаю рюкзак с вещами в одну из них, плюхаюсь в старое сиденье от Москвича, неизвестно кем затащенное сюда и, уставившись в пламя костра, слушаю последние новости. Теперь я стал одним из них.

А потом неспешно потянулись дни, складывающиеся в недели и несущие в себе покой и безмятежность, не нарушаемые ничем. Лазанье по скалам — процесс сродни медитации, неплохое занятие для тела и духа. Чтение книг и созерцание — неплохое занятие для ума. Иногда получается заглянуть внутрь себя или в мир, окружающий тебя плотным кольцом смыслов, и тогда, обыкновенно, многое встаёт на свои места.

Особенно вспоминается один из дней. Шел период отдыха от скалолазных тренировок, и судьба или какое-то верховное провидение натолкнуло нас на мысль спуститься в Гурзуф. Это было спонтанно, и, как всё спонтанное, вышло необычайно хорошо. Первый по настоящему тёплый день. Ноги легки, сердце так и норовит выпрыгнуть из груди, в голове ясно и всё на свете становится простым и понятным. Посёлок пуст. В такие дни приятно походить по безлюдным дорожкам санаторного парка, заглянуть в мольберт одинокого художника, забраться на закрытый до начала курортного сезона пляж и искупаться в холодной морской воде.

Вечером мы сидели в густых сумерках и дышали воздухом, в котором концентрация всего цветущего над нами мешалась с запахом соли, морской пены и выброшенных на берег водорослей. Совсем не хотелось разрушать момент спешкой, суетой или разговорами. Хотелось бесконечно долго сидеть на старой, обвалившейся пристани и глядеть то в морскую даль, то на ряды лодок, лежащих на прибрежных настилах. За лодками — лачуга, вид которой невольно заставлял вспомнить хижину рыбака Сантьяго из Хемингуэевского «Старика и море». Прохудившиеся сети развешаны на частоколе ограды, струйка дыма поднимается из трубы коптильни. Старик чинит жестяную крышу своей лачуги.

Текст: Максим Поляков
Фото: Анатолий Антипов, Максим Поляков