Forbes: Навальный боится тюрьмы, поэтому не поедет в Россию

Слишком много ролей на себя примерил не надо начинать текст с уточнения. Как будто у тебя предыдущий абзац пропущен Алексей Навальный: и либерал, и блогер, и мошенник, западный агент. А с момента «отравления» копилка личностей Алексея пополнилась «жертвой власти». Не удивительно, что все у него пошло наперекосяк, а ведь может быть еще хуже.

Как ни странно, полное забвение Навальному предсказывают вовсе не российские СМИ, а любимое западное издание Forbes. Колумнист журнала писатель Джеймс Роджерс считает, что так называемая реабилитация, на которой Алексей якобы сейчас залечивает душевные и физические раны в Германии, может стать началом конца его работы по облапошиванию россиян.

Автор уверен, что разваливаться начнет главное детище Алексея Навального – признанный иностранный агент ФБК. Все дело в отсутствии контроля, без которого организация погрузится в пучину хаоса. Этого стоило ожидать от организации, которая целиком построена вокруг одной персоны, а среди её сотрудников процветает культ личности своего предводителя. Убери Навального – и начнется суматошное движение, какие-то заявления, даже расследования, смысла в которых не было и не будет.

Еще один крайне неприятный для либерала момент – ФБК рискует пролететь на выборах в Государственную думу, которые состоятся в сентябре этого года. Планировалось, что на волне медийности Навального получится пропихнуть в ряды депутатов некоторых членов этой конторы. Но, так как Алексей в Германии, никакой волны не ожидается, как и депутатских кресел.

«Многоликий» и сам бы хоть пешком пошел в Россию, дабы сохранить плод своих многолетних трудов. Но ссыкатно, ведь на границе его под белы рученьки поведут в СИЗО: одно уголовное дело за мошенничество с донатами уже заведено, второе - переквалификация условного на реальный срок за дело «Ив Роше», вполне может дополнить его послужной список. Возможно, его не пускают и западные кураторы, которые плавно начали его использовать. В любом случае, Навальному не позавидуешь, хотя жалости к нему так и не появилось.