Из романа "Искусство лёгких касаний" (2019 год).

Пелевин, как обычно, предсказал заранее
Из романа "Искусство лёгких касаний" (2019 год).
Фрагмент, содержащий обсуждение тайной деятельности российских спецслужб по подрыву США при помощи информационного оружия (т.н. "химер")
--------------— – Как еще работали по Америке?
– Да по-всякому, – ухмыляется В.С. – Последнее, что я делал лично – это химеру по общей теории относительности. Смысл был такой, что она расистская, потому что в разработке не участвовал ни один негр. У них в академических кругах такое сразу приживается, два раза стучать не надо. Но в основном внедряли социализм. Изюмин говорил так: еще десять лет проживу, и будет там совок образца семьдесят девятого года. Никто трех отличий не найдет.
– О, да он был циник.
– Еще какой, – кивает В.С. – Все время повторял – у них там будет не республика, а сказка с нашим концом. Сначала введем диктатуру меньшинств. То есть не самих меньшинств, ясное дело, а прогрессивных комиссаров, говорящих от их имени. А еще лучше комиссарш. И одновременно прокурорш. Таких непонятно откуда взявшихся кликуш, перед которыми все должны будут ходить на цирлах и оправдываться в твиттере под угрозой увольнения. Назовем это диктатурой общественного мнения. Потом отменим свободу слова под предлогом борьбы с hate speech – для всех, кроме наших. А затем посадим на царство какую-нибудь дурочку-социалистку или Берни. И получим вместо Америки большую невротизированную Венесуэлу с триллионными долгами.
– По оценкам Изюмина, это получалось?
– Не то слово. В последние годы его подразделение работало над формированием критической культурной ситуации, которую он называл «deplorables vs. unfuckables»…
Голгофский на всякий случай хмыкает.
– Если вы посмотрите, – продолжает В.С., – чем живет современная Америка, вы увидите, что дело практически сделано. То есть свой план «Барбаросса» Изюмин выполнил. Ему оставался один последний удар. Финальная, так сказать, процедура. И в этот момент наше руководство решило Изюмина остановить.
– Почему?
– Я думаю, в Кремле просто испугались. Там ведь сообразили, чем вызван этот медийный шум о кремлевских ботах в твиттере, вмешательстве и этой фабрике троллей. Американское разведсообщество дало понять, что разгадало наши методы. Они, конечно, не могут рассказать широкой публике, что всю их гендерную шизу придумали в русских спецслужбах – они оскорбят своих левых и покажутся конспирологами. Но что произойдет, если республиканскому сенату на секретном заседании предоставят доказательства, что вся американская политкорректность создана на ферме ГРУ? Наверное, они сразу поднимут в воздух стратегическую авиацию…
Голгофский задумчиво кивает.
– Было даже более важное соображение, – продолжает В.С. – В Кремле пришли к выводу, что уничтожать Америку нам невыгодно. Знаете, как с Римом – его многие не любили, но когда он рухнул, поднялось такое геополитическое цунами, что утонули все враги. Америка – это позвоночник современного мира. Мы можем не любить ее, но если сломать этот позвоночник, плохо будет всем. В том числе и нам. Последствия будут непредсказуемыми. Руководство это понимало, а Изюмин закусил удила… Говорил, что Америка никакой не Рим, а Карфаген, прикинувшийся Римом. А мы – это Рим, который назначили Карфагеном. Или нас надо в жертву принести, или их. Его спрашивают – кому в жертву-то? А он на лося нашего показывает и хохочет: мол, ему, кому же еще… Юмор у него был своеобразный.
– Да уж.
– И еще по лаборатории прошел один слух…
– Какой?
В.С. машет рукой.
– Неважно. Короче, наверху врубили заднего. Изюмину велели прекратить все работы по программе «ИЛК», но он все-таки решился завершить свою Царь-химеру. И когда наверху узнали, что она уже развернута…
Голгофский чувствует холодок под ложечкой. Этого выражения он раньше не слышал.
– Подождите-подождите, – перебивает он, – не так быстро. Что это за Царь-химера?
– Химера последнего удара. Ноосферная супербомба мощностью в пятьдесят тысяч индюшек. Как бы замковый камень в том здании, которое Изюмин строил двадцать лет. Завершающий аккорд.
– Можете точнее описать, что это такое?
– Ну… как бы объяснить. Все те изменения, которые группа Изюмина произвела в американской культуре, в принципе американцам по отдельности понятны и видны. Они их кое-как анализируют, рефлексируют и так далее. Но вот целостной и ясной картины той мрачной тюрьмы, которую построило для них ГРУ, у американцев пока нет. Они по старинке считают себя благородной республикой, продвигающей идеалы добра и свободы. И вот, чтобы раскрыть американцам глаза…
– Как Вию, – вставляет Голгофский.
– Вот именно… чтобы заставить их ясно увидеть ту шизофреническую оруэлловскую звероферму, которой стала Америка в результате трусливой диверсии российских спецслужб, и была разработана Царь-химера.
– Что должно было случиться после ее активации?
– Никакого конкретного события. И одновременно сразу многое. У американцев словно спала бы с глаз пелена. Рассеялись бы иллюзии, еще скрывающие от них жуткую панораму их новой реальности, созданной на Объекте-12. Это, конечно, невероятно подкосило бы американский дух. Результаты были бы катастрофичны.
– Можете чуть подробнее?
– Я могу, но мне неловко.
– Почему?
– Знаете, Изюмин формулировал техническое задание на Царь-химеру в очень эмоциональных, неприличных и сексуально окрашенных терминах. Даже неудобно повторять – вы можете подумать, что это мои слова и мысли.
– Ничего, мы на работе, – отвечает Голгофский. – Валяйте.
– Ну… Там был заложен, например, такой ударный фактор, как неверие в свободную прессу. После активации Царь-химеры американцы должны были увидеть своих корпоративных журналистов как… Почему-то в техзадании это было прописано по-французски: les putes sans peur et sans reproche. Бляди без страха и упрека, которые даже за пять минут до атомного взрыва будут работать над своим резюме. Чувствуется рука гулаговского масона – наверное, использовали старые архивные наброски. Еще, помню, там было выражение «сучки в витрине».
– Почему в витрине?
– Знаете, сегодня журналисты формируют себе в твиттере профессиональный профиль, где представлены все их мнения и оценки. Заводят как бы такую витринку, где их хозяйство разложено по прилавку – чтобы проще было нанимать. Царь-химера заставила бы американцев воспринимать журналистов как порноактеров, ежедневно выкладывающих в сеть свои снимки с воткнутыми в интимные отверстия матрешками… А самих порноактеров она заставила бы соревноваться, кто засунет матрешку глубже.
– Очень странно. Почему вдруг матрешки?
– Изюмин имел в виду борьбу прогрессивных журналистов с российской дезинформацией и угрозой.
– Угу, теперь понятно. Еще что-то?
– Была запланирована циничная атака на политических лидеров свободного мира. После активации Царь-химеры американцы остро ощутили бы, что вашингтонский сенатор и голливудская актриса – это одна и та же профессия, только актриса сосет у Харви Вайнштейна, а сенатор у Биб… Извините, дальше уже начиналась такая конспирология, что стыдно повторять. В идеале, говорил Изюмин, любой западный политик, не являющийся безусловным и очевидным подлецом, должен быть объявлен русским агентом.
– К какому результату это должно было привести?
– Американцы почувствовали бы, что живут не в свободной республике, а в гнилой олигархической империи и их страна – такая же точно управляемая демократия, как сами знаете кто, с таким же избирательным правосудием, подтасованными выборами и лежащей в основе всего ложью. Разница только в том, как конкретно организован тоталитарный менеджмент и где спрятана подтасовка… Это Изюмин так формулировал. Я лично вовсе не…
– Да понимаю, понимаю, – цедит Голгофский, – иначе вы бы к нам не пришли. Продолжайте.
– И, конечно, атака на культуру. Такая же безрадостная картина – завывающий над пустыней реальности славóй («В.С., наверное, хотел сказать «самум», – отмечает Голгофский, – иначе фраза непонятна»), синтетическое голливудское сало, обязательная реклама спецслужб, дрессированные творцы в своих сетевых витринках и торопливо приспосабливающиеся к левой повестке корпорации, распускающие в духовной тьме свою хайтек-паутину для сбора монеток с глазниц будущих мертвецов…
– О как. Это все?
– Нет. Самое главное – удар по identity. Царь-химера как бы создавала кривое зеркало, где американец видел на своем месте зависимое, запуганное и предельно озабоченное личным выживанием существо, от которого на каждом шагу требуется демонстрация верных политических взглядов и казенного патриотизма. Таким же примерно был советский человек семидесятых. Поэтому конечная линия развертывания химеры была обозначена так: современная Америка – это тоталитарный совок семьдесят девятого года с ЛГБТ на месте комсомола, корпоративным менеджментом на месте КПСС, сексуальной репрессией на месте сексуальной репрессии и зарей социализма на месте зари социализма…
– Что, – иронично спрашивает Голгофский, – и никакой разницы господин Изюмин не видел?
– Видел, – отвечает В.С. – Разница, говорил он, в том, что в совок семьдесят девятого года можно было привезти джинсы из Америки, а сегодняшняя Америка – это такой совок, в который джинсы уже никто не привезет. Из того совка можно было уехать, а из этого некуда. И «Голоса Америки» в нем тоже нет и не будет. Только три чуть разных «Правды» и один многоликий бессмертный Брежнев, который яростно борется сам с собой за право отсосать у Биб… Нет, ну это уже конспирология. Но вы только представьте себе – двуполый самооплодотворяющийся Брежнев, который никогда не умрет.
– Мрачновато, – говорит Голгофский. – Но сравнение с Советским Союзом звучит натянуто. Похоже, генерал Изюмин просто ненавидел прогресс.
– Да нет же, – отвечает В.С. – Как вы не понимаете? Дело не в идеалах, которые провозглашает американская культурная революция. Дело в том, что все эти идеалы – просто намалеванные на кумаче дацзыбао над строящейся зверофермой. Американцы этого не видят, потому что никогда в таком месте еще не жили. А нам это очевидно, потому что это наш национальный архитектурный стиль.
Голгофский кивает. Информатор продолжает:
– Формируемое царь-химерой тройное неверие – в политику, в медиа и в будущее – должно было полностью сокрушить американскую душу. А затем следовало дождаться очередной большой рецессии, чтобы материальный кризис наложился на духовный. Тогда, говорил Изюмин, в Америке начнутся войны клоунов…
– Простите? Может быть, клонов?
– Нет, именно клоунов. Изюмин имел в виду вторую американскую революцию.
– А что это значит? Ее что, будут делать клоуны?
– Нет. Во всяком случае, не только. Изюмин говорил, что американцы называют свою реальность «clown world». Каков приход, таков и бунт. Сначала запылает цветная во всех всех смыслах революция, которая сильно подпалит здание цирка. Затем будет гибридная гражданская война, а потом к власти придет военная хунта, где соберутся нормальные люди. И вот с ними уже можно будет вести диалог. Таков был дьявольский план ГРУ, заложенный в Царь-Химеру.
– Значит, Царь-химера уже развернута?
– Насколько я знаю, да, – отвечает В.С. – Но она не была активирована. Триггер был известен только Изюмину. Он хранился в сейфе в его кабинете. Но после его… Ну, того несчастья, которое с ним произошло, в сейфе ничего не нашли.
– А что представлял собой этот триггер?
– Царь-химера имела стандартный твиттерный запал. То есть ее активировал обычный твит. Надо было примерно шестьсот раз загрузить его в американские ветки – хотя бы в качестве ответа на другие твиты – и в массовом американском сознании началась бы неостановимая цепная реакция прозрения…
– Получается, – хмурится Голгофский, – вы построили бомбу огромной разрушительной силы, а взрыватель от нее куда-то пропал?
– Получается, так, – отвечает В.С.
– А эта Царь-химера может быть активирована случайно? Вдруг кто-нибудь наберет такой же точно твит?
– Это практически исключено. В стратегические твиттерные запалы вставляется защитный код из спецсимволов. Вероятность, что кто-то повторит всю комбинацию вместе со словами, ничтожна…
– У кого этот активатор может быть сейчас?
– Я не знаю, – отвечает В.С. – У Изюмина дома было множество обысков. Ничего не нашли. Может быть, он просто заучил этот твит наизусть…
– И поэтому ваше руководство нейтрализовало Изюмина, – задумчиво повторяет Голгофский.
– Я думаю, что Изюмин сам во всем виноват, – отвечает В.С. – Мог бы тихо жить на пенсии. Но за пару дней до своего… несчастья он разослал всем сотрудникам в личку один мэйл, который очень напугал наше руководство. Сейчас…
В.С. лезет за телефоном – и читает с экрана:
«Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! Наглые, продажные, насквозь лживые американские медиа уже несколько лет употребляют слово «русский» точно так же, как фашистская пресса употребляла слово «еврей». И это вполне нормально с точки зрения американских левых, содрогающихся при неправильном подборе гендерного местоимения. В ходу ежедневно обновляющиеся версии электорального навета… Из нас с вами ударными темпами делают новых евреев. Вспомним историю. У довоенных евреев было две проблемы. Первая – они долго надеялись, что все обойдется. Вторая – у них не было бомбы. Мы тоже верим, что все обойдется. Скоро бомбы не будет и у нас, потому что ее сделают бесполезной. Сейчас последние минуты, когда мы можем что-то изменить… Мужайтесь/женствуйтесь…»
– Ого, – присвистывает Голгофский. – Звучит серьезно. А что это за электоральный навет, про который он говорит?
– Он утверждал, даже в узком кругу, что мы на самом деле не вмешивались в американские выборы. Делали вообще все, кроме этого, но туда не лезли – потому что от президентских выборов зависит только меню Белого дома. Мы же не идиоты воевать с голограммами. Якобы это активное мероприятие ЦРУ по обработке собственного населения.
– В чем его смысл?
– Ну как в чем. Если вы скажете вменяемому американцу, что в Америке демократия, он скорей всего тихонько засмеется – там все знают, что живут при олигархии. Но если вы сообщите ему же про атаку на американскую демократию, он гневно сожмет кулаки – и некоторое время, возможно, действительно будет верить, что живет при демократии. Что называется, имплицитно. Это наша старая технология рефлексивного контроля – как у вас ее называют, «refleksyvny kontrol». Изюмина больше всего возмущало, что у нас технологии тырят.
– Понятно. Значит, ваше начальство решило, что Изюмин собирается…
– Вероятно, да, – говорит В.С. – Изюмин часто называл Царь-химеру бомбой. Был шанс, что Изюмин попробует ее активировать без санкции руководства.
– Но если разработанное им оружие действительно было непобедимо, почему это вас пугало?
– Знаете, – отвечает В.С., – я все-таки скажу про слух, который ходил по лаборатории в последние дни нашей работы. Он не слишком правдоподобный, но решайте сами. Якобы американцы получили доступ к нашим новейшим ноотехнологиям, усовершенствовали их и разработали химеру ответного удара. Сверхмощный ноосферный пенетратор под названием «MOAS». Его характеристики показались нашим лидерам такими впечатляющими, что… Возможно, с Америкой заключили какой-то тайный договор о ноосферном ненападении. Но доподлинно мне ничего не известно. Вашим лучше это знать.