Сокровище

Женя плакала, и Евсей не знал, как унять эти обиженные, злые слёзы. Жаль, причина была не в нем, а то ведь проще простого: он бы извинился, пошутил пару раз, и слёзы высохнут; она ударит его кулаком в плечо, и всё — мир, дружба, жвачка.
Но что делать, когда твоя лучшая подруга плачет из-за птички, словно им снова по пять лет, и в детском саду прочитали тот слезовыжимательный стишок про кузнечика? Птичку, воробья, точнее, они встретили в "Пятёрочке", когда забежали туда за мороженым.
— Жень, ну чего ты?
— А вдруг он умрёт? — Женя завыла, растирая и так раздражённые щеки, поперхнулась соплями и закашлялась. Евсей заботливо постучал её по спине.
— Да они закончат работу и выгонят его.
— Нет, птицу ловить — это сложно, мне папа рассказывал, — она перевела дыхание, начала рыться в карманах в поисках салфеток. — Там сеть нужна. Или сачок.
— Ну... они могут ее погонять, — пожал плечами Евсей: он птиц никогда не ловил и представлял себе это как детскую игру: бегаешь, руками машешь, смеешься.
Женя замотала головой и шмыгнула носом.
— Нет. Птицы глупые. Мы пытались в детстве выгнать синичку с чердака. Так она, пока не вылетела в окно, пять раз врезалась в стекло.
— И не умерла? — восхищённо уточнил Евсей. Вот бы ему пять раз удариться о стену и остаться целым.
— Нет, но у меня каждый раз сердце замирало.
Евсей обречённо вздохнул. Молчание болезненно затянулось, как в кресле районного зубного, когда твоя очередь подошла ровно в тот момент, когда заморозка перестала действовать.
— Слушай, без взрослых мы точно ничего не сделаем. Но хочешь, вернёмся вечером и принесём воробью сокровища?
Женя посмотрела на него любопытными опухшими глазами.
— Это что, например?
— Ну, пойдём в зоомагазин и купим ей зерна, что ли? Все любят есть, особенно после тяжёлого дня.
Евсей точно знал. Мама всегда говорила: "Есь, веди себя тихо, пока папа не поужинает, а лучше вообще иди в комнату и делай уроки".
Они спрыгнули с забора и отправились в ближайший зоомагазин. Под озадаченным взглядом продавщицы наскребли из карманных денег на маленький пакетик корма для попугаев. Вернулись к "Пятёрочке", помялись, но решили войти. До конца работы оставалось несколько часов, родители ждали дома до десяти: задержатся до закрытия не получится.
Женя, уже пришедшая в себя, смело подошла к кассирше.
— Извините, пожалуйста, — сказала она, привлекая к себе внимание. Женщина с крашеными в ярко-морковный цвет волосами, убранными в пучок, посмотрела на неё сквозь густо накрашенные ресницы.
— Да, девочка? — настороженно спросила она, в миг став похожей на зайца, косившего под лису.
— У вас там птичка летает. Вы, когда будете её спасать, насыпьте, пожалуйста, зерна, — Женя протянула ей пакетик так, словно Мерлин вкладывал Экскалибур в руки Артуру.
Кассирша заозиралась, а затем заметила воробья на стеллаже с алкоголем.
— Господи, — она вскочила и замахала руками, воробей испуганно вспорхнул и отлетел в бакалейный отдел. — Господи. Да уж. Хорошо, что сказали. Надо Давида позвать, постойте тут.
Она поспешно скрылась в глубине зала, а Евсей с Женей удивлённо переглянулись. Вскоре в зале появился широкоплечий мужчина с короткой шеей и низким лбом, за которым семенила кассирша. Показав ему на воробья, она вернулась на потертое кресло с отломанным колесиком.
Давид тяжелым взглядом посмотрел в сторону бакалеи, а затем, как самый настоящий Терминатор, двинулся выполнять миссию. Ну а дальше началось веселье.
Евсей с Женей запрыгнули на столы для сбора пакетов и с раскрытыми ртами наблюдали, как мужчина гоняется по всему магазину за воробьем. Представление напоминало большой теннис, когда только и успевай, что следи, куда летит мяч.
Они уже почти решили делать ставки, как дверь открылась, впуская парня, и мимо него, слегка взъерошив волосы на макушке, пролетел обезумевший воробей.
Давид, потный и злой, словно грозный питбуль, посмотрел на покупателя. Тот, заметив этот взгляд, сделал два шага назад и быстро ретировался. Двери закрылись. Евсей и Женя зааплодировали. Давид выругался и ушел в подсобку.

Кассирша улыбнулась и протянула им пакет с зерном.
— Ну что, — сказала Женя, широко улыбаясь. — Давай высыпем где-нибудь здесь, чтобы Мамонтёнок нашёл своё сокровище.
— Кто? — не понял Евсей, сыпанув у бордюра пшено.
— Ну, воробушек-Мамонтёнок, он же тоже маму потерял.
Евсей медленно к ней обернулся, а затем захихикал.