ХАНСКИЙ КРЫМ. МОСКОВСКИЙ ОТПОР

После разгрома в начале XVI в. последних поистине жалких остатков Большой Орды и окончательного превращения Крымского улуса в самостоятельное государство – Крымский Юрт, или Крымское ханство, местные правители уверенно заявили о своих правах на все золотоордынское наследие. Это вылилось в кровопролитное продолжение борьбы с Астраханским ханством, которое полвека спустя, в 1556 г., покорит московский царь Иван IV Грозный, и относительно успешные попытки поставить в зависимое положение от Крыма Казанское ханство, где одно время удалось утвердить не просто союзного крымцам правителя, но родственника и прямого ставленника Менгли Герая. Впрочем, и Казань была к середине XVI в. существенно ослаблена, а в 1552 г. завоевана Иваном Грозным.

Главным же соперником Крымского ханства в борьбе за наследие Золотой Орды стали не родственные этнически татары Казанского и Астраханского ханств, а московиты, заявившие и воплощавшие в жизнь последовательную политическую программу «собирания русских земель» вокруг Москвы. Она была направлена как против уже названных татарских ханств на юго‑востоке, так и против Великого княжества Литовского на западе, и в том и в другом направлении неизбежно входя во взаимодействие с политикой Крымского ханства. При этом, с точки зрения Крымского Юрта, ныне уже Великого Улуса («Улуг Улус»), и Казанское, и Астраханское ханства и, на что особо следует обратить внимание, Великое княжество Московское были обычными рядовыми провинциями. Нам, привыкшим смотреть на события того времени из победившей в итоге Москвы, это может показаться странным, но взгляд из Крыма того времени был именно таким, и, что самое важное, московские князья были во многом заложниками не только современной им политической ситуации, но и современного им политического мировоззрения.

Крымский хан Менгли Герай изначально, на рубеже XV–XVI вв., действовавший в союзе с Москвой против остатков Большой Орды и Великого княжества Литовского, очень скоро, уже к концу первого десятилетия XVI в., приступает к пересмотру союзнических отношений с Великим княжеством Московским. Действительно, после ликвидации Большой Орды, захвата ее тронного шатра и инкорпорации последышей в свой состав Крым не только получил право считаться главным, великим Юртом среди продолжавших существовать татарских государств, но и потерял всякий стимул поддерживать союзнические отношения с московитами. Отныне хан заявлял о своем верховном по отношению к московскому князю и впоследствии царю статусе и требовал выплаты традиционной дани – поминок. Международная ситуация, вызвавшая к жизни крымско‑московский союз, впоследствии никогда не повторялась, и отныне Москва и Крым противостояли друг другу как откровенно враждебные государства. При этом именно Москву крымцы прозорливо выделили как наиболее опасного противника на международной арене, обоснованно опасаясь ее больше, нежели Великого княжества Литовского и возникшей со временем Речи Посполитой. Принудить московского правителя к повиновению можно было только силой, за чем у крымских ханов дело не стало – лишь за первую половину XVI в. на московские земли было совершено 43 крупных набега, а за вторую – уже 48.

Активизация военной деятельности Крымского ханства в направлении московских владений припадает на 1507 г., когда в конце июля «пришла весть к великому князю Василию Ивановичу всея Руси, что идут многие люди татары на поле, а чают их приход на украину (так назывались пограничные, порубежные земли княжества, выходившие своими открытыми для вторжения просторами к Дикому полю), на Белев и Белевские места и на Одоевские и на Козельские места». Князь направил против агрессора московских воевод Ивана Хомского и Константина Ушатого и «там велел быть с воеводами князю Василию Одоевскому, да князю Ивану Михайловичу Воротынскому, да наместнику козельскому князю Александру Стригину». Предотвратить набег все же не удалось – пока неповоротливое московское войско добралось лишь до Воротынска, поступило известие, что татары уже покинули русские пределы: «пришла весть к ним, что татары многие люди взяв на украине много полону, прочь пошли». Впрочем, значительная добыча существенно замедлила передвижение татарского войска, что дало русским полкам возможность догнать их и разгромить. Как сообщают источники, «пошли за ними на поле в погоню и догнали их на Оке, многих татар избили, а иных живых поймали, а полон весь назад возвратили, и гоняли их до реки до Рыбницы месяца августа в 9 день». Захваченные живьем пленные сообщили, что «приходили на украину крымские татары Зянь‑Сеит мурза, Янкуратов сын, с товарищами».

Как видим, первая серьезная проба сил на московском направлении оказалась для Крымского ханства неудачной, однако Менгли Герай не переставал планировать дальнейшие походы. Литовские источники сообщают, что крымский хан «сына своего Магмет‑Гирея салтана в головах и иных сыновей своих на неприятеля нашего московского землю воевать послал». Поход был сорван лишь из‑за вторжения ногайцев – ханским сыновьям пришлось вернуться для защиты родных рубежей. К нападению гордых кочевников, не желавших признавать над собой власть крымского хана, активно подстрекал и Василий ІІІ (1505–1533 гг.). Сорвался и следующий сефер, намеченный на зиму 1507/08 г., когда крымский правитель планировал «многих людей своих послать Московскую землю воевать». Не вышел он и летом 1508 г., на что жаловались польские послы, рассчитывавшие этим набегом ослабить московитов: «Тем нанешним летом, сам своею головою и всеми сыновьями, на коня хотел сесть и неприятеля нашего московского сказнить», однако же «ни сынов своих, ни войска своего в его землю не послал». Видимо, и это было связано с продолжавшей оставаться актуальной угрозой со стороны ногаев.

Серьезной проблемой в отношениях Крыма и Москвы ранее стала ситуация, сложившаяся вокруг особы названного сына Менгли Герая Абдул‑Латыфа, которого уже в 1497 г. великий князь московский вначале возвел на казанский престол, но вскоре сместил, поскольку тот начал проявлять не в меру независимый характер, не признавая никакой зависимости Казани от Москвы. Крымский хан, тогда еще дороживший отношениями с Московским княжеством в контексте борьбы с остатками Большой Орды, не возражал против отставки, однако его оскорбило, что знатного татарина Абдул‑Латыфа отправили в ссылку. Менгли Герай гневно вступился за пострадавшего, даже пригрозил расторжением союза, и ссыльного вернули к великокняжескому двору, однако назад в Крым, как ни просил этого хан, не отпустили. Уже это полупочетное пленение вносило разлад в отношения Крыма и Москвы.

Усугубил ситуацию и возвращенный после смещения Абдул‑Латыфа на казанский престол Мухаммед‑Эмин, который после смерти великого московского князя Ивана ІІІ (1462–1505 гг.) отказался присягать новому правителю Москвы Василию ІІІ и вел с ним в 1505–1507 гг. войны, успешно отбивая русские наступления и непрестанно обращаясь в Крым и Польшу с призывами о помощи. Это, видимо, и стало причиной окончательного разрыва московско‑крымского союза и первого нашествия крымских татар 1507 г.

Тем временем Москва, воспользовавшись передышкой 1508–1510 гг., спешно укрепляла оборонительные линии по рекам Оке и Угре с целью не допустить переправы крымцев через них. В «Наказе к угорским воеводам» 1512 г. русским военачальникам предписывалось «людей поставить по берегу вверх по Угре и вниз по Угре до устья, по всем местам, где пригоже». При этом разрешалось проводить и вылазки в поле «за рекой», и даже переходить в масштабное наступление «всем идти за Угру с людьми». В последнем случае, правда, обязательно предписывалось оставить достаточное количество войск для прикрытия оборонительной линии по реке – оставить «на берегу» «детей боярских не по многу, и пищальников, и посошных».

Подготовка оказалась вполне своевременной – после нескольких неудачных попыток выйти в большой поход в 1511 г. крымские татары прорвались почти к самой Оке и «на Упе воевали». А в 1512 г., во время Смоленской войны, хан предпринял и новый значительный поход. В мае этого года «пришла весть к великому князю, что крымского царя Менгли‑Гиреевы дети, Ахмат‑Гирей да Бурна‑Гирей, пришли безвестно со многими людьми на великого князя украины, на Белев и на Одоев, и на Воротынск, и на Олексин». Против напавших незамедлительно отправили «воеводу и боярина Данилу Васильевича Щеня и иных воевод многих». На Угре и на Оке были сосредоточены значительные военные силы, призванные предотвратить вторжение неприятеля в центральные уезды страны: «На Каширу послал князь великий воевод своих боярина Александра Владимировича Ростовского да князя Дмитрия Ивановича Янова, да князя Александра Андреевича Хохолкова. А в Серпухов послал князь великий боярина и воеводу Григория Федоровича, да окольничего и воеводу своего Андрея Васильевича Сабурова, да и князя Ивана Ивановича Палецкого».

Тем временем крымские татары беспрепятственно грабили земли за Окой – «татары на украину, на Одоевские места и на Белевские пришли, а иные татары, отделясь, пошли вниз на Алексинские места, и на Коломну, и на Волокну». К 15–16 мая 1512 г. татарская конница вышла на рубеж Оки, однако татары, отягощенные уже награбленным добром и полоном, и видя за водным рубежом многочисленного и хорошо подготовленного неприятеля, не стали форсировать реку, а «отошли с многим пленом, а воеводы за ними не пошли».

Отправив награбленное и пленников в Крым, Ахмат Герай решил продолжить столь успешно начатую кампанию и ударил в июне 1512 г. по северским городам Путивлю, Стародубу, Брянску и их окрестностям. Отсиживавшиеся за Окой московские войска вновь не посмели высунуться из‑за реки и прийти на помощь разграбляемому населению.

В июле окрыленный победами и распаленный жадностью Ахмат Герай решил окончательно развить и закрепить уже достигнутые столь значительные успехи и предпринял поход на Рязань – «Магмут‑царевич крымский пошел был на Рязань». Этого уже не смогли стерпеть даже излишне осторожные московские воеводы, выдвинув войска на новые позиции, блокирующие наступательные возможности татарского войска. «Князь Александр Владимирович Ростовский и иные воеводы с многими людьми», выйдя из Каширы, встали «на Осетре», а «воеводы князь Михал Иванович Булгаков да Иван Андреевич и иные воеводы со многими людьми» вышли от Угры к Упе, грозя татарам с фланга. Своевременно распознав грозившую крымскому войску опасность, Ахмат Герай отменил поход на Рязань: «Слышав то, Махмуд‑царевич в землю не пошел, а воротился с украины». При этом он, правда, все же пограбил окраины Рязанских земель. Как отмечал летописец, «в июле приходили татары на рязанские пределы и, воевав, с полоном ушли прочь». Догнать отступивших татар московским воеводам не удалось.

Наконец, четвертый Крымский поход пришелся на октябрь все того же многострадального 1512 г.: «Бурнаш‑Гирей царевич, Менгли‑Гиреев сын, приходил на Рязань ратью и острог взял, и к граду приступал». Русские войска не смогли вовремя пресечь этот дерзкий неожиданный прорыв к самому городу, и хотя Рязань устояла, однако все окрестные земли подверглись жесточайшему опустошению. «Месяца октября в 6 день пришли татары на Рязанскую волость безвестно и пришли под город, и стояли 3 дня, и острог взяли, и прочь пошли с полоном», – сообщает об этих событиях Типографская летопись.

Летописцы справедливо объясняли активизацию крымцев происками польского короля Сигизмунда, который «ссылается с крымским царем Менгли‑Гиреем и наводит его на христианство, на великого князя земли, и чтобы царь на великого князя пошел ратью. А прежде того царевичи, Менгли‑Гиреевы дети, приходили ратью на великого князя украинные места по королевскому же наводу». Такая политика была вполне объяснима – оборона южных рубежей отвлекала значительные силы московитов, которые не могли из‑за этого нанести удар по Великому княжеству Литовскому с целью отобрать у него Смоленскую землю.

Продолжились набеги крымских татар и в 1513 г., когда их отряды вторглись в московские земли в июле и разорили земли вокруг городов Брянска, Путивля и Стародуба. Тем самым крымцы вновь сорвали уже второй Смоленский поход великого князя Василия ІІІ. В итоге лишь 1 августа 1514 г., с третьей попытки московскому правителю удалось захватить этот столь желанный и важный для него город, оставив при это весьма значительные силы прикрывать свои южные рубежи. В отместку татары во главе с Мехмедом Гераем предприняли осенью этого же года новый поход на Московское княжество, причем примечательно, что в этот раз их сопровождали «польского короля воеводы с людьми и пищалями». Вторжение при этом оказалось малоуспешным для крымцев – как сообщают источники, «двух князей Васильев (Василия Шемячича и Василия Стародубского) люди под городом у них многих людей побили, а иных живых переимали», после чего «Мегмед‑царевич от слуг наших городов избежал».

Впрочем, уже несколько месяцев спустя, в марте 1515 г., крымский хан смог сполна расквитаться за свое поражение. Вновь поддержанные польско‑литовскими войсками под командованием киевского воеводы Андрей Немировича и воеводы Евстафия Дашкевича, татарские войска Мехмеда Герая вторглись в пределы Северских земель. И хотя Чернигов, Стародуб и Новгород‑Северский выстояли, однако крымцам удалось угнать в плен не менее 60, а по свидетельствам некоторых источников – 100 тысяч человек! Это был крупнейший удар по человеческому потенциалу региона, на восполнение потерь от которого понадобились десятилетия.

В целом, несмотря на войну крымского хана с ногайцами, Москва опасалась нового масштабного набега. Посланник Василия ІІІ Михаил Тучков сообщал из Крыма: «А ты бы, государь, однолично велел украины свои беречь накрепко. А того, государь, дополна не ведаем, пойдет ли на ногаев, не пойдет ли, или рать в Перекоп воротит. А вышли, государь, с ним все царевичи и уланы, и князья, и все люди. И ты, государь, одноконечно вели беречься с Рязанской стороны и везде. Али‑царевич пошел под Киев, а людей с ним тысячи с две, а взялся его привести на твою украину Дашкевич, а того не ведаем, куда его поведет, будто бы мимо Кричев хочет его вести, а дополна, государь, того не ведаем, на какие его места поведет…»

Опасения Москвы должны были существенно усилиться после того, как в 1516 г., благодаря внутреннему конфликту в Ногайской Орде, она перестала быть опасной для Крымского ханства – ее предводитель Шигим признал Мехмеда Герая своим господином и обещал не только не нападать на Крым, но и всячески помогать хану в борьбе с его врагами. Еще более сблизились ногайцы с крымцами после того, как были в 1519 г. вытеснены со своих земель за Волгой пришедшими туда казахами и вынуждены были бежать в северопричерноморские степи, прося приюта и защиты у крымского хана.

Андрей Николаевич Домановский

Загадки истории. Крымское ханство

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=44518866

«Загадки истории. Крымское ханство / А. Н. Домановский; худож.‑оформитель Е. А. Гугалова»: Фолио; Харьков; 2017