КРЫМ ХАНСКИЙ. КРЫМ И СТАМБУЛ

Османская империя, подчинив себе Крымское ханство, установила над ним систему жесткого политического контроля, уделяя особенное внимание внешней политике крымского государства в степях Северного Причерноморья и вооруженным силам крымцев. От ханов требовали лояльности и покорности – безусловного и безоговорочного подчинения повелениям турецкого султана. При этом и сами османские правители, и особенно крымские ханы никогда не забывали, что согласно строгой иерархии тюрко‑монгольского мира ханы Крыма стояли выше падишахов Стамбула, ведь они происходили из венценосного рода Чингизидов, потомков Чингисхана, некогда покорившего половину Вселенной, тогда как султаны были представителями существенно менее знаменитой династии, потомками Османа, обычного бея, сына Эртогрула из племени кайи и его турецкой наложницы Халимы. Это проявлялось даже внешне, поскольку крымский хан имел право на девять бунчуков, а османский султан лишь на семь.

В связи с этим всем известным высоким статусом крымских ханов и в Крымском ханстве, и в Османской империи бытовало поверие, согласно которому Гераи должны были занять стамбульский престол в том случае, если бы династия Османов прервалась. Подкреплялись эти притязания и отношением крымцев к османам, которых хоть и уважали за военную силу и великодержавную мощь, но недолюбливали как кочевники оседлых жителей. Турок, особенно представителей знати, нередко считали ожиревшими и разленившимися от постоянного сидения в городах, порочными развратниками и пьяницами, утратившими былые воинские навыки своих славных непобедимых предков. Вынесенное в эпиграф стихотворение А. С. Пушкина из знаменитого «Путешествия в Арзрум» передает отношение воинственных и ревностных в вере блюстителей традиций ислама и воинской доблести к изнеженным цивилизацией стамбульцам, не зря в тексте лирический герой сравнивает противостояние Арзрума и османской столицы с соперничеством между Москвой и Казанью и приписывает поэму янычару: «Между Арзрумом и Константинополем существует соперничество, как между Казанью и Москвою. Вот начало сатирической поэмы, сочиненной янычаром Амином‑Оглу».

Действительно, были в истории крымского государства моменты, когда казалось, что это представление не так уж несбыточно и что, не ровен час, правитель Крыма сможет утвердить свою власть над раскинувшей два величественных крыла над Европой и Азией Османской империей, заняв беспечно «уснувший перед бедой» стамбульский престол. Особенно часто такие идеи витали в воздухе в последней четверти XVI – первой половине XVII в., когда обе державы переживали период турбулентности и между ними даже возникали прямые военные конфликты, далеко не всегда оканчивавшиеся убедительной военной победой турок.

В целом борьба между Крымом и Турцией велась за утверждение правил наследования престола и признания прав курултая и Дивана принимать участие в возведении ханов на правление. Пики напряженности пришлись на время правления выдающихся ханов – Мехмеда ІІ Герая (1577–1584 гг.), Гази ІІ Боры Герая (1588–1608 гг.), Мехмеда ІІІ Герая (1623–1628 гг.), Инаета Герая (1635–1637 гг.) и Исляма ІІІ Герая (1644–1654 гг.). Осложнялись они и властными претензиями отдельных бейских родов, и отдельных недюжинных татарских аристократов – как из династии Гераев, так и из кланов Ширин, Мангыт и других. В любом случае далеко не всегда гордые крымские правители придерживались границ стеснительного и порой оскорбительного для их высокого достоинства «компасного круга послушания», предначертанного для них османскими султанами.

Первый из значительных крымско‑турецких конфликтов приходится на 1583–1584 гг. Он начался с того, что крымский хан Мехмед II Герай Семиз («Тучный») самовольно оставил Закавказье, бывшее театром боевых действий османских войск с персами. «Что же, разве мы – османские беи, что ли?!», – возмущенно писал он султану Мураду ІІІ (1574–1595 гг.) в ответ на обвинения в том, что покинул фронт без разрешения, заявляя тем самым, что не является султанским подданным, обязанным беспрекословно выполнять все распоряжения падишаха и не имеющим права принимать самостоятельные, не согласованные со Стамбулом решения. Когда же султан продолжил настаивать на возвращении хана, не желавшего покидать Крым из‑за внутренних неурядиц, на Закавказский фронт, то Мехмед Герай выдвинул условие – предоставить ему право на получение собираемых в Каффе налогов и перевести в его пользу дань, которую султан получал от Молдовы. Такое требование было воспринято султаном как неприемлемое и недопустимое посягательство на султанские владения и доходы и с возмущением отвергнуто, после чего и хан окончательно закусил удила. Мехмеда II Герая поддержали также беи, заявившие: «Падишах посылает тебя против твоей воли, а ведь ты такой же правитель, как и он сам: к тебе ежегодно присылают немалые поминки московский великий князь и король Литвы – чего тебе опасаться султана?»

В итоге крымский хан напрочь отказался явиться на войну, чем вызвал неописуемый гнев Мурада ІІІ. Оставлять такое откровенное неподчинение и даже непочтительно‑пренебрежительное, чуть ли не хамское поведение хана по отношению к особе падишаха было никак нельзя. Тем более, что султан подозревал Мехмеда II Герая в тайных сношениях с персами, которые якобы заплатили крымскому правителю за саботирование похода. В итоге Мурад ІІІ приказал командовавшему турецкими войсками Осман‑паше на обратном пути с Закавказья арестовать хана и доставить его для скорых суда и расправы в Стамбул. Мехмед Герай не препятствовал приходу турецких войск на полуостров зимой 1583/84 г., поскольку султан всячески успокаивал его милостивыми письмами, а Осман‑паша тщательно скрывал поручение и смог без каких‑либо препятствий со стороны хана войти в Каффу. Однако когда турецкий военачальник отказался явиться на встречу к хану в Эски‑Кырым, Мехмед Герай окончательно уверился в роившихся у него в голове и до того подозрениях и решил действовать на опережение.

У Осман‑паши было в распоряжении всего лишь три тысячи воинов да стандартный небольшой гарнизон Каффы, хану же удалось в короткие сроки собрать сорокатысячное войско и обложить город с суши. С моря, впрочем, путь в город был открыт. Осада длилась неделями и разнообразилась в военном отношении лишь малозначительными стычками, тогда как в политическом плане в татарском лагере кипели страсти и плелись интриги. Давний враг Мехмеда ІІ Герая, его младший брат и калга Алп Герай, давно стремившийся сместить брата и стать полновластным ханом, решил, что наконец‑то настал его звездный час. Тайно пробравшись в Каффу, он встретился там с Осман‑пашой и предложил ему свои услуги в обмен на провозглашение ханом. Турецкий военачальник согласился и объявил татарам, что отныне их полновластным правителем является Алп Герай, которому они должны подчиниться и сложить оружие.

Теперь уже настала очередь возмущаться непочтительно ‑пренебрежительным отношением к своей августейшей особе Мехмеду ІІ Гераю. Действительно, какое право имел какой‑то турецкий военачальник смещать и назначать ханов из рода Чингизидов? «Я падишах, – горделиво заявил Мехмед Герай, – господин хутбэ и монеты – кто может смещать и назначать меня?!» Хана поддержали и его подданные во главе с беями, не столько заботившимися о личности своего теперешнего правителя, сколько возмущенные попыткой отобрать у них давнее право самостоятельно выбирать правителя, причем кем – самым обычным турецким военачальником! Они могли бы принять нового хана от османского султана Мурада ІІІ, но уж никак не от Осман‑паши. Зимняя осада Каффы продолжалась, каждая сторона ждала весны – хан рассчитывал на решение суда кефинского муфтия в свою пользу, Осман‑паша – прибытия подкреплений. В итоге муфтий, вопреки ожиданиям Мехмеда Герая, вынес решение не в его пользу, а турецкий полководец дождался прибывших в мае 1584 г. галер с отрядами янычар. Вместе с ними прибыло и решение конфликта – брат хана Ислям Герай, возведенный на ханство вместо низложенного Мехмеда Герая не каким‑то турецким офицером, а самим султаном. Это легитимное в глазах татарских беев назначение было гораздо более мощным оружием, чем все прибывшие янычарские войска и пушки Каффы.

Узнав о новом возведенном на правление самим османским султаном законном хане, беи во главе с беем Али из рода Ширин перешли на сторону Исляма ІІ Герая. Исключением стали лишь Мансуры, оставшиеся верными низложенному Мехмеду ІІ Гераю и его сыну, нурэддину Сеадету Гераю. Поверженному хану с оставшимися сторонниками пришлось бежать в Ногайскую Орду в надежде собрать новые силы для продолжения борьбы. Бегство низложенного хана и его приближенных было стремительным, однако Мехмеда Герая погубила его тучность – он был настолько жирным, что не мог сидеть верхом и передвигался лишь в телеге, запряженной шестью, а то и восемью лошадями. Однако даже при этом он все же успел прорваться за Перекоп, где и был настигнут давним своим недругом Алпом Гераем. Тот не стал церемониться и брать беглеца в плен, чтобы доставить к султану, а приказал задушить вместе с сыном Сафой Гераем.

Похоронили Мехмеда ІІ Герая с почестями в Эски‑Юрте, неподалеку от могилы его умершего ранее сына, воздвигнув над его прахом пышную гробницу. Так закончилась первая яркая попытка ханов продемонстрировать султану свою силу и независимость. Как видим, лишь внутренние противоречия и распри, вкупе с вошедшим уже в обычную практику правом султана назначать нового хана, помешали крымскому правителю начать полноценную открытую вооруженную борьбу с османским падишахом. Если бы это случилось, туркам пришлось бы сражаться с многочисленным татарским войском в степном Крыму и материковых степях Северного Причерноморья либо, скорее всего, действовать более тонкими методами – подкупом и интригами. С другой стороны, и татары вряд ли смогли бы взять какие‑либо из турецких крепостей региона, прежде всего Каффу – все они были хорошо укреплены и вооружены, а также имели возможность получать продовольствие, подкрепления и боеприпасы по морю.

Андрей Николаевич Домановский

Загадки истории. Крымское ханство

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=44518866

«Загадки истории. Крымское ханство / А. Н. Домановский; худож.‑оформитель Е. А. Гугалова»: Фолио; Харьков; 2017