БЕГСТВО СЕРОГО ВОЛКА. ВЕНСКИЙ БОРОВ

Австриец Эрнст Кальтенбруннер вошел в близкое окружение Гитлера после июльского покушения на фюрера, когда по долгу службы как начальник Главного управления имперской безопасности руководил расследованием, в результате которого заговорщики были казнены, а члены их семей брошены в тюрьму. Страшная кара, которую назначил обвиняемым этот высокий, мертвенно‑бледный человек с изуродованным шрамами лицом, помогла ему завоевать расположение фюрера. В декабре 1944 г. ему было присвоено параллельное звание генерала ваффен‑СС (что наделяло его не только полицейской, но и военной властью) и вручен почетный Золотой знак члена партии. 18 апреля 1945 г. он был назначен командующим немецкими войсками в Южной Германии.

Помощник Кальтенбруннера, бывший офицер разведки СД майор Вильгельм Хёттль ранее уже передал Аллену Даллесу информацию относительно создания «Цитадели нации» (см. главу 10). В феврале 1945 г. он возобновил контакты с УСС через своего австрийского друга Фридриха Вестена, циничного дельца, нажившего состояние на экспроприации собственности евреев и использовании рабского труда. Оба хотели снискать расположение американцев, однако не хотели делать это ценой испорченных отношений с Кальтенбруннером и Борманом, поэтому передаваемые ими данные становились все более темными и недостоверными.

В первые месяцы 1944 года, когда Хёттль занимался в Будапеште отправкой еврейского населения Венгрии в лагеря смерти, у него завязались теплые отношения с полковником Арпадом Тодли, венгерским уполномоченным по делам еврейского населения. Теперь, год спустя, Тодли отвечал за организацию рейса «Золотого поезда», который должен был вывезти национальные сокровища Венгрии в Германию. Среди них были королевские регалии, драгоценные металлы и камни, картины и большие суммы в валюте; многое из этого было изъято у венгерских евреев. Пунктом назначения поезда был Берлин, куда все эти ценности (стоимостью 350 млн долларов – примерно 6 млрд долларов в нынешних ценах) вывозились из‑за продвижения Красной Армии на запад. Когда поезд достиг Австрии, Хёттль сообщил об этом Кальтенбруннеру, после чего состав был остановлен в Тироле в районе Шнанна, и множество ящиков с особо ценными предметами перекочевало в грузовики. Об их содержимом и местонахождении до сих пор ничего не известно. По‑видимому, Хёттль получил приказ использовать «Золотой поезд» как козырь в переговорах с УСС о сепаратном перемирии для Австрии; обсуждалась возможность аналогичной сделки и в Италии.

На первую встречу с Хёттлем на швейцарско‑австрийской границе Даллес, как обычно, отправил своего посредника – на этот раз им был старший офицер УСС Эджворт Лесли. В своем докладе Даллесу о проделанной работе Лесли охарактеризовал Хёттля как «несомненно опасного»:

Он фанатичный русофоб, и по этой причине мы не сможем успешно работать с ним… не поставив в известность русских… Однако я не вижу причин, по которым мы бы не могли использовать его в продвижении [наших общих] интересов… а именно для скорейшего прекращения сопротивления в Австрии путем уничтожения [Цитадели]… Чтобы избежать каких‑либо обвинений в сотрудничестве с нацистскими реакционерами… считаю, что наши контакты с ним должны быть как можно более косвенными.

Полагая, что Хёттль был нитью, ведущей к Кальтенбруннеру, Даллес согласился: «С этим типом нужно держаться в высшей степени осторожно». Генерал Донован дал такую же рекомендацию: «Я убежден [что Хёттль] – это правая рука Кальтенбруннера и ключевой контакт, который стоит разрабатывать».

За первые несколько встреч Хёттль рассказал немало подробностей о «Цитадели нации». Он также сообщил, что за последние два года нацисты создали партизанское движение, известное как «Вервольф», в распоряжении которого имелись тайные склады оружия и взрывчатки, а также крупные денежные средства. Немецкие партизаны могли поставить под ружье около 100 тыс. идейных эсэсовцев и фанатиков из Гитлерюгенда. Командовал этими силами оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени, австриец, старый друг Кальтенбруннера и руководитель отряда особого назначения, чья впечатляющая боевая история была хорошо известна Союзникам. Впрочем, «подробности», сообщенные через Хёттля, были не более чем дезинформацией, подготовленной Борманом, однако она благополучно достигла цели, приведя в ужас SHAEF, особенно генерала Эйзенхауэра. Начальник штаба генерал Беделл Смит тогда заявил: «Есть все основания верить тому, что последний рубеж обороны нацисты решили оборудовать в горах».

Со времени прорыва в Нормандии генерал Эйзенхауэр придерживался взвешенной стратегии, в рамках которой разношерстные армии Западных союзников, зачастую возглавляемые вздорными и конфликтующими друг с другом командирами, одновременно продвигались вперед широким фронтом. План этот, несмотря на всю его безыскусность, с политической точки зрения был мудрым и, кроме того, учитывал скромные возможности некоторых армий, сформированных из новобранцев. Массированный огонь, бесперебойная работа тыловых служб и надежная поддержка с воздуха стали ответом Эйзенхауэра на тактическое превосходство немцев на поле боя. От своей стратегии он отошел лишь однажды, когда сбои в работе служб снабжения затормозили общее наступление, и он дал согласие на проведение операции «Маркет‑Гарден» – смелого плана высадки воздушного десанта в Голландии. В случае его успеха быстрое продвижение на восток по равнинам Северной Германии открыло бы прямой путь к Берлину. Взятие вражеской столицы и триумфальное парадное шествие по ее улицам всегда были предметом честолюбивых замыслов всех великих полководцев. Однако в амбициях Эйзенхауэр знал меру, и имел все основания – и из гуманитарных, и из прагматических соображений, – отступить перед перспективой потерять 100 тыс. американских солдат в долгой и жестокой битве за Берлин.

Немецкая армия рассыпалась под мощными ударами Союзников, которые спешили овладеть не только территорией бывшего рейха, но и захватить украденные произведения искусства, немецкие промышленные секреты и ученых.

После многих дней раздумий Эйзенхауэр пересмотрел свою стратегию европейской кампании. 28 марта 1945 г. после полудня он изложил свои намерения в трех телеграммах. Одна из них была адресована лично Сталину – это был единственный случай за время войны, когда генерал обратился к советскому лидеру напрямую. Вторая ушла генералу Маршаллу в Вашингтон, а третья – фельдмаршалу Монтгомери, командующему британо‑канадской 21‑й группой армий на севере Германии. Вопреки яростным протестам некоторых генералов, в частности Паттона и Монтгомери, которые желали возглавить наступление на Берлин, Эйзенхауэр объявил, что основной удар его войск будет направлен на юг – на Баварию, Австрию и в предполагаемый район расположения «Цитадели нации». Берлин был оставлен Красной Армии. Эйзенхауэр гнался за ценными военными трофеями, а не за пустой славой.

В это время власти Швейцарии приходили во все большее замешательство от количества нацистских эмиссаров, дезертиров и беженцев, пытавшихся попасть в страну; многих из них задерживала швейцарская пограничная служба. Поэтому швейцарцы обратились к Аллену Даллесу с пожеланием, чтобы переговоры с его участием проходили более сдержанно и по возможности не на их территории. Они не желали чинить Даллесу препятствий, однако им хотелось до последнего сохранять видимость нейтралитета. Основным предметом их опасений оставались беженцы, потоком устремившиеся в страну, поэтому скорейшее окончание войны было для них главным приоритетом.

Как всегда, Даллес нашел элегантное решение. Из‑за уходящего корнями в 1798 год исторического курьеза на картах Европы, итальянский анклав и одноименный город Кампионе‑д’Италия на берегу озера Лугано оказался полностью окруженным швейцарскими землями; добраться отсюда до Италии можно было только по воде. Темной ночью 28 января 1945 г. около 20 агентов УСС вторглись в город (то есть, в тот момент, – на территорию Итальянской социальной республики, части Италии, остававшейся под властью Муссолини) и объявили, что город захвачен Союзниками. Шестеро карабинеров, защищавших анклав, не оказали сопротивления. После этого швейцарские власти могли закрывать глаза на деятельность УСС в Кампионе, покуда те ее не афишировали. Отсюда агенты УСС просачивались в Италию, и в марте‑апреле 1945 года этот город превратился в место оживленных переговоров в рамках операции «Восход солнца».

Тем временем нацистские лидеры пытались спасти свои шкуры, вступая в переговоры с Западными союзниками. Самой большой мечтой Генриха Гиммлера оставалось создание антисоветской коалиции, или, по крайней мере, заключение перемирия с Западом, которое позволило бы нацистам продолжить войну против большевиков. Эти тщетные иллюзии разделяли рейхсминистр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, а также бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, начальник службы внешней разведки СД. Все трое добивались заключения мира, используя связи в Швейцарии и Швеции. В январе 1945 г. Шелленберг прибыл в Швейцарию с целью вступить в переговоры с бывшим федеральным президентом этой страны Жаном‑Мари Мюзи. Там через начальника штаба швейцарской армии генерала Анри Гизана он передал сообщение о том, что желает встретиться с Алленом Даллесом, однако ответа не получил. В марте Риббентроп хотел заключить сепаратный мир с Британией, действуя через шведского банкира Маркуса Валленберга, чьи предприятия процветали благодаря торговле с нацистами. Гиммлер с той же целью обращался к шведскому дипломату графу Фольке Бернадоту. В качестве задатка из немецких концлагерей было выпущено 17 тыс. узников, преимущественно скандинавов, которые вернулись домой в колоннах «белых автобусов» гуманитарной миссии «Красного креста». В качестве услуги за быстрое подписание мирного договора с западными державами Гиммлер готов был освободить 400 тыс. заключенных‑евреев, остававшихся в Германии; для этого он отдал приказ об их эвакуации в западные районы и о последующем разрушении лагерей смерти на Востоке. Впрочем, позже выяснилось, что приблизительно четверть миллиона узников лагерей погибло в «маршах смерти», когда в зимнюю стужу их перегоняли на запад. Вместе с тем Гиммлер поставил несколько условий, не последним из которых было отсутствие в составе входящих в Германию оккупационных войск чернокожих солдат – по соображениям «расовой гигиены».

Западные союзники не были заинтересованы в тайных сделках с Гиммлером, равно как и в сепаратном мире. Им были нужны безоговорочная капитуляция и военные трофеи, особенно военные технологии нацистов, золото и украденные культурные ценности. (Официально Союзники проводили политику возвращения награбленного золота и произведений искусства законным владельцам, однако на деле восстановление справедливости растянулось на долгие годы, и некоторые произведения искусства до сих пор не вернулись к своим владельцам. Многие музеи мира сегодня выставляют экспонаты, доставшиеся им в эпоху нацизма, сомнительное происхождение которых очевидно.) Мартин Борман был готов отдать Союзникам все, что они хотят, в обмен на жизнь Адольфа Гитлера и лиц из узкого круга его «горных людей».

8 апреля 1945 г. венгерский «Золотой поезд» прибыл к границам района так называемой «Цитадели нации» – в городок Верфен в долине реки Зальцах. Там его загнали в тоннель, чтобы спрятать от авиации Союзников. Штурмбаннфюрер СС Хёттль, которому УСС теперь присвоило оперативный псевдоним «Альперг», в ходе дальнейших переговоров с Эджвортом Лесли рассказал о существовании состава. Кроме того, он сообщил о местонахождении других нацистских сокровищниц, спрятанных по всей Германии и, что еще важнее, повторил предложение обергруппенфюрера СС Вольфа о возвращении шедевров Галереи Уффици; награбленные культурные ценности становились теперь предметом торга в любой сделке. Между резидентурой УСС в Берне и штабом австрийской группировки СС под руководством Кальтенбруннера, расположенным на принадлежащей ему вилле «Керри» близ деревни Альтаусзее, расположенной на берегу одноименного озера, в сердце баварских Альп, была установлена радиотелефонная связь. Теперь у Бормана был прямой канал связи с Алленом Даллесом через Кальтенбруннера и через операцию «Кроссворд».

Вторая половина апреля 1945 г. стала эндшпилем войны в Европе, и события здесь развивались день ото дня все быстрее и быстрее. 14‑го числа Аллен Даллес встретился с генералом Донованом в отеле «Риц» в Париже, чтобы дать отчет в своих действиях в связи с предложениями о мире, поступающими от нацистских иерархов. Донован хотел поскорее вернуться в Вашингтон: после смерти Рузвельта ему было необходимо заручиться поддержкой нового президента и укрепить позиции УСС. После обмена желчными телеграммами между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем по поводу операции «Восход» Объединенный комитет начальников штабов был крайне зол и на УСС, и на Даллеса. Уильям Кейси (впоследствии возглавлявший ЦРУ в 1981–87 гг.) присутствовал на этой встрече в отеле «Риц» и позже отмечал: «Даллес беспокойно вертелся в кресле – то в гневе, то в смущении… Проще говоря, для него эта ситуация была кромешным адом». Даллес был категорически не согласен с тем, что до сих пор его общение с генералом Вольфом не принесло конкретных результатов и что еще можно было правдоподобно от всего откреститься в связи с обеспокоенностью СССР. Тем не менее, Донован распорядился временно приостановить переговоры в рамках операции «Восход», позволив, однако, продолжать диалог с Кальтенбруннером, поскольку о нем Белый дом ничего не знал. Как с сожалением говорил об этой ситуации сам Даллес, «войну легко начать, но трудно закончить». Информацию о переговорах с Кальтенбруннером Донован и Даллес решили держать при себе, поскольку мероприятия по защите информации стали отличаться непозволительной небрежностью. Слишком многие заинтересованные лица были в курсе различных планов заключения сепаратного мира, приходящих от высокопоставленных нацистов через Швейцарию или Швецию. Среди таких заинтересованных лиц был и советский разведчик Ким Филби, который впоследствии вспоминал: «…Атмосфера была насыщена взаимной подозрительностью союзников, опасавшихся, что кто‑нибудь из партнеров может заключить сепаратный мир с немцами».

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=8685676

«Саймон Данстен, Джерард Уильямс. Серый Волк. Бегство Адольфа Гитлера»: Добрая книга; Москва; 2012

ISBN 978‑5‑98124‑578‑7