«Когда СМИ враждебны к своему государству, я считаю санкции против них оправданными»
Завкафедрой Высшей школы журналистики СПбГУ Людмила Громова — об открытом письме преподавателей и студентов в поддержку «спецоперации»
На прошлой неделе в СПбГУ выпустили два открытых письма: одно — против действий российской армии в Украине, второе — в поддержку политики Владимира Путина. Преподаватели и студенты, которые подписались под вторым обращением, «всецело одобряют судьбоносное решение» президента и «искренне поддерживают» его желание «защитить безопасность России и мира». «Ротонда» поговорила с Людмилой Громовой, заведующей кафедрой истории журналистики Высшей школы журналистики СПбГУ и бывшим деканом журфака, чья подпись стоит под этим письмом.
— Под обращением преподавателей, студентов и выпускников СПбГУ в поддержку Владимира Путина ваша подпись стоит первой. Почему? — Я инициировала это обращение, потому что каждый гражданин имеет право высказывать свою позицию, и я воспользовалась этим правом. Я это сделала как универсант, высказав тем самым поддержку выпускнику нашего университета, президенту, за которого я голосовала.
— А как вы думаете, Владимир Владимирович прочтёт ваше обращение?
— Я этого не знаю. Дело ведь не в этом, а в том, что это было моё желание и движение моей души.
— В университете могут быть и другие мнения. Может ли ваше обращение внести раскол в университетскую среду?
— Кстати сказать, поводом к этому публичному высказыванию послужила петиция с прямо противоположным мнением, которая пришла и на мой адрес. В обществе действительно есть определённый раскол во мнениях. Однако повторюсь: каждый имеет право на свою точку зрения. Хотя, на мой взгляд, в трудные и опасные для страны моменты общество должно сплачиваться для решения жизненно важных для государства задач.
— Но разве это письмо способствует сплочению общества?
— Хочу напомнить, чем заканчивается это обращение к президенту. «Мы выражаем свою поддержку вашей политике, направленной на установление мира и восстановление дружеских отношений между братскими народами Украины и России». А начинается оно с того, что мы понимаем — это крайняя мера и вынужденное решение. Сверхзадач по сплочению общества я для себя не ставила. Это обращение было ответом на другие письма. У нас в последнее время появилось много псевдо-пацифистов, которые совсем недавно не замечали того, что происходило на востоке Украины и не подавали голоса, не высказывали своих суждений, а сейчас вдруг… Мы все хотим мира, и никто не хочет войны.
— А как вы считаете, то, что сейчас происходит — бомбежка украинских городов — способствует восстановлению дружеских отношений между братскими народами, как сказано в вашем письме?
— Какие решения вы предлагаете? Вы такой же гражданин России, как и я.
— На мой взгляд, только переговорами можно чего-то добиться, а для начала нужно остановить боевые действия.
— Переговоры ведутся, но вы видите, что пока они не результативны. А люди гибнут. Если вы внимательно следите за этой ситуацией, то вы, наверное, слышали выражение, которое сейчас прижилось с лёгкой руки известного американского политолога Дмитрия Саймса: «Странная эта война. Русские ведут её в белых перчатках». В белых перчатках — имеется в виду, что те же американские войска привыкли использовать ковровые бомбардировки, а мы никогда не позволим себе этого, потому что украинцы — братский нам народ.
— Нас обвиняют в использовании кассетных бомб, которые опасны для мирного населения и от которых отказались другие страны.
— Нас всегда обвиняли и обвиняют во всём. Время покажет, где ложь, а где правда.
— На факультете журналистики нам всегда говорили, что цензура — это плохо. Но как вы тогда оцениваете то, что сейчас происходит — закрытие СМИ и новые запреты?
— Закрытие СМИ — где? В Европе?
— Когда СМИ выступают враждебно по отношению к своей стране и к своему государству, я считаю санкции против них в условиях нынешней ситуации оправданными. Государственная политика не может существовать без определенных ограничений. Всё это прописано в законах, в том числе и в нашем законе о СМИ. Можно называть это цензурой, можно называть регулированием, но ограничения существуют — и они, кстати, существуют в каждом государстве.
— Среди тех, чья подпись стоит под вашим обращением, значится студент, которого уже нет в живых. Как такое могло произойти?
— Я не могу комментировать этот случай, потому что не знаю, кто и зачем вписал эту фамилию.
— Если вписали какого-то человека, который погиб несколько лет назад, то, возможно, это было сделано для придания акции массового характера?
— Я не намерена проводить расследования. Очевидно, такие ошибки возможны, но могут быть ошибки, а могут быть и сознательные провокации. Мы, к сожалению, уже ко многому привыкли в нашем не очень этичном мире.