«Один помогал при железной дороге — ему давали булочки, которые не съели пассажиры. Поездок стало меньше — стало сложнее выживать»
Врач Анатолий Курковский уже более двадцати лет оказывает помощь бездомным. Он работает заведующим здравпунктом для бездомных в петербургской инфекционной больнице имени Боткина. «Ротонда» расспросила его о положении бездомных во время пандемии коронавируса.
— Сколько бездомных заболели коронавирусом с начала пандемии?
— В последнее время у нас было много пациентов с симптомами пневмонии и ОРВИ, но видите, какое дело: мазки на коронавирус берут в стационаре. Исследование крови на антитела тоже делается не у нас: мы ведем амбулаторный прием, как в поликлиниках. Поэтому, что касается бездомных, пытаться определить достоверную картину, сколько было больных коронавирусом, практически невозможно. Бездомные рассеяны по городу, многие приезжают из области, из других городов. Поэтому их очень трудно отследить. И обращаются они, только когда им совсем плохо. Мы здесь оцениваем состояние и, если есть показания, определенные симптомы, — всегда кладем в больницу. За пять месяцев у нас было два подтвержденных случая коронавируса. Но это очень мало. Может, на скорой кого-то увозили из бездомных — но об этом я не знаю.
— Как вы оцениваете состояние пациентов, чтобы решить, направить ли их в стационар?
— Первое — это опрос: есть ли характерные симптомы — сухой кашель, насморк, потеря обоняния и вкуса, интоксикация, лихорадка, высокая температура. С пневмонией мы обязательно госпитализируем, и с более тяжелым ОРВИ тоже, конечно, потому что по коронавирусу у нас есть настороженность. То есть даже если симптомы еще не полностью проявились, мы госпитализируем. Но был момент, когда больница Боткина была переполнена. В то время если мы диагностировали более-менее легкую форму ОРВИ — например, температуру 37,4-37,5°С — мы ждали, когда будет возможность положить в стационар, и пациенты оставались у себя там, где они живут: кто в подвале, кто на чердаке, кто на улице.
— Сколько было больных с признаками пневмонии, которым вы давали направление в стационар Боткина?
— В среднем у нас 15 госпитализаций в месяц, считая хирургические. И в среднем, было по семь человек с пневмонией (которая потом не всегда подтверждалась). Но это люди, у которых было такое состояние, что если их оставить на улице, они могли бы пострадать, и неизвестно, чем бы закончилось. Мы вызывали для них машину скорой помощи, которая соответствующе экипирована — у них более серьезная защита, чем у нас: и маски с клапанами, и весь костюм.
— Получается, за пять месяцев пандемии коронавируса вы госпитализировали больше 30 человек с признаками пневмонии? И только у двоих из них подтвердился коронавирус?
— Да. Еще у одной женщины было подозрение на коронавирус, и мы ее отправили в больницу — направление на руках было, но ее спутник ее отговорил. Ну, своя рука — владыка, они вольные люди. Но она себя и не так плохо чувствовала.
— А те, кого госпитализировали, — пожилые люди?
— Нет, это двое мужчин: 45 и 42 года.
— Бездомных госпитализируют вместе с другими пациентами? Как они к такому соседству относятся?
— На человека, который живет на улице, условия жизни накладывают отпечаток: огромный стресс, изменения в психике, некоторые прошли тюрьму. Еще зависит от стажа бездомности человека, если он давно на улице — это как военно-полевые условия. Сколько из них битых было, сколько обожженных, обмороженных — они, конечно, много страдают. Поэтому с другими пациентами их не кладут — есть отдельные палаты. Ну, это разумно, по-другому никак.
— Что дальше случилось с этими двумя пациентами?
— Вообще бывает такое, что бездомные уходят из стационара. С кишечной инфекцией кладем, им станет хорошо — они уходят. Но «ковидные» лечились полностью. После выписки они пришли [на повторный прием]. Там даются рекомендации: принимать антибиотики, чтобы не было осложнений, витамины надо пить — мы выдаем эти медикаменты бесплатно. Они получили лекарства и больше не возвращались — выздоровели.
— Как решался вопрос о последующем карантине, учитывая, что у них нет дома?
— Из стационара выписывают после двух отрицательных анализов. Поэтому период после болезни — довольно длительный, порядка месяца. То есть карантин им не требуется.
— Есть ли у бездомных какие-либо специфические заболевания, из-за которых коронавирус может проходить в более тяжелой форме?
— Да, больные с ВИЧ гораздо хуже переносят пневмонию, для них это опасно. Хотя таких немного. Коронавирус способствует повышению свертываемости крови, поэтому часто отягчающее обстоятельство — алкоголизм: из-за него происходит снижение иммунитета, газообмен нарушается, и это усугубляет течение заболевания. С эпилепсией людей хватает, потому что длительное употребление алкоголя и травмы головы способствуют ее возникновению. При коронавирусе у них низкая сатурация — насыщенность крови кислородом. Среди бездомных много больных гастритом, язвами, нарушением желудочно-кишечного тракта, страдающих проблемами с печенью — это также влияет на иммунитет. Большинство курят — это тоже дополнительная нагрузка, а у многих — туберкулез. Если иммунитет понижен, заболеть коронавирусом легче, а выздороветь — сложнее. Также [тяжесть заболевания] зависит от возраста. Но у нас пожилых людей мало, больше среднего возраста — 35-45 лет. В общем, форма заболевания зависит от того, сколько попало вируса и насколько восприимчив сам организм. Я знаю по разговорам с бездомными, что один из наших пациентов недавно умер в подвале, при этом у него, возможно, были симптомы коронавируса (сухой кашель, высокая температура). До этого он болел желтухой, также у него был застарелый перелом шейки бедра. Он с трудом приходил сюда, мы его направляли в стационар. Еще у него была эпилепсия — представляете, каково это — вместе с переломом? Когда он лежал в подвале и кашлял, к нему приходили друзья, говорили — давайте скорую тебе вызовем, а он категорически отказался.
— Как бездомные реагировали на информацию о коронавирусе? Не было ли у них ощущения, что эта болезнь их не касается, что это проблемы благополучных людей?
— Некоторые относились поверхностно. Сознание затуманено, и они неправильно дают оценку происходящему. Но таких было немного, а большинство отнеслись серьезно. А когда они узнали, что среди них есть заболевшие, стали приходить чаще. Они осознают, что в их условиях, если они заболеют коронавирусом, это серьезная опасность. Многие приходили, думая, что они больны коронавирусом — мы их осматривали, но не было симптоматики, и мы давали препараты от обычной простуды. Среди них тоже есть сознательные люди — они маски и приобретают, и просят. Если дезинфицирующее средство купить не могли, так в магазинах можно взять, руки помыть, продезинфицировать — многие применяют. Особенно когда был пик коронавируса, они надевали маски, потому что их не пускали в метро и магазины без средств защиты.
— Вы раздаете маски?
— У нас маски только для персонала. Бездомные многие сами себе пошили. Но это из тех, кто более организованный. Вообще если вы думаете, что у нас в здравпункте пациенты только бездомные, — это не совсем так. Не устроились на работу, негде жить — по факту, вроде как, бездомные, они не хотят возвращаться домой [в другие города] — думают, что в Петербурге что-то себе найдут, все-таки большой мегаполис. И находят: кто-то банки сдает, кто-то металл, кто-то макулатуру. А живут — кто где. Один в заколоченном доме — по водосточной трубе на второй этаж забирается. Другой в машине ездит — спит там тоже, а еще таксует — за счет этого и живет, бензин покупает.
— Есть ли социальные особенности, из-за которых бездомным пришлось сложнее в период, когда все сидели по домам?
— У них не всегда есть вода. Когда работают ларечки — их жалеют, воды наливают. А когда все закрылось, им было тяжело. У нас был случай: человек пил воду из Обводного канала — заболел брюшным тифом, давно, правда, в 2007 году. Но и сейчас у них желудочно-кишечных инфекций очень много, соблюдать гигиену в их условиях сложно. Они ищут средства, трудятся. Один помогал при железной дороге: убирал около путей — там ему деньги подбрасывали, кормили, отдавали ему булочки, которые не съедали пассажиры. А сейчас количество поездок снизилось — ему стало сложнее выживать.
— Как бездомные относятся к необходимости соблюдать социальную дистанцию?
— В основном, бездомные живут компаниями. Или мужчина с женщиной сходятся. Они не могут не общаться между собой — и это, конечно, способствует росту заболеваний среди них.
— А к самоизоляции?
— Вот они компаниями и изолируются. Сейчас многие уехали — когда жизнь в городе замирает, они уезжают. У нас летом обычно вполовину меньше больных. Некоторые возвращаются к себе домой, на малую родину. Другие в Ленинградской области находят заброшенные домики, обустраивают. Печку топят, пока соседи не выгонят. Сейчас сезон: грибы начнутся, ягоды — вот они будут собирать.
— Какова сейчас ситуация у тех, кому требуются плановые операции?
— Если что-то экстренное, то по скорой помощи. Например, у нас в последние месяцы было несколько человек, которых сбила машина, — они попали в больницу, там им оказали помощь полностью. А плановые — нет. Но я думаю, что и для обычных людей это так — знаю, что при онкологических заболеваниях много операций отменили, глазных; ортопедические операции институт Вредена тоже приостановил.
— Как вы сами предохраняетесь от коронавируса?
— У нас есть маски и халаты, каждые десять дней сдаем мазки, но предохраняемся мы не в той степени. У нас здесь не «красная» зона, а «желтая». Я и сам болел коронавирусом. Я стал чувствовать, что заболеваю, и как раз пришел результат теста — оказалось, у меня слабо-положительный анализ, то есть начало заболевания, инкубационный период. Я сразу поехал в профильное отделение Боткинской больницы. У меня резко пропало обоняние, была слабость, высочайшая температура. Однажды ночью дышать почти не мог, лежал на животе и молился.
— Вы понимаете, от кого вы могли заразиться?
— Я болел с 16 мая по 2 июня. Это было до того, как мы отправили двоих больных [с подтвержденным коронавирусом], о которых я говорил раньше. До этого у нас были больные только с пневмонией. А также был момент, когда думали, что больной — с коронавирусом, но по мазкам не подтвердилось. Получается, не доказано, что я с кем-либо контактировал из больных коронавирусом, но я заболел. Маски же не всегда предохраняют, можно заразиться от тех, у кого болезнь протекает бессимптомно — и не только здесь, а от друзей или знакомых.
— Вы подавали на компенсацию как врач, который болел коронавирусом?
— Да, подавал, в начале августа. Комиссия рассматривает два раза в неделю — буду ждать результат.
— Почему не сразу? С вашего выздоровления прошло два месяца.
— Во-первых, я был занят, загружен работой. Чтобы сделать запрос, нужно подготовиться, поднять табели учета рабочего времени. Во-вторых, у меня особой срочности не было. Компенсация большая — 300 000 рублей, но у меня нет конкретно доказанного больного, который болел коронавирусом, может, сумма будет и меньше. Поэтому я спокойно к этому отношусь: будет — хорошо, нет — так нет.
— Вы не только врач, но и священник в гатчинском храме Всех святых. В марте патриарх Кирилл призвал верующих воздержаться от посещения храмов, а священников — проводить богослужения без прихожан. Но многие игнорировали этот запрет, что привело к вспышкам коронавируса в монастырях. Как вы отнеслись к запрету?
— Я считаю, что можно совершать службы, но со всеми предосторожностями. Священники и верующие должны принимать меры безопасности.
— Вы служили в праздник Входа Господня в Иерусалим 28 марта и на Пасху 19 апреля. Как прошли службы?
— У нас маленький приход: в прежние времена было до 30 прихожан, сейчас 10-15. Многие перестали ходить из-за опасности заболеть. У тех, кто приходил на службы, не было симптомов. На служениях все были в масках и держались на расстоянии друг от друга. Были и дни, когда служб не было — мы закрывались после Пасхи.
— Не боялись заразить прихожан?
— Я отслеживал свое состояние, регулярно сдавал мазки, ограничил многие контакты. Я служил только в воскресные дни, и симптоматики у меня не было. Когда стал заболевать, сразу изолировался. Это было в пятницу. Я спокоен за прихожан. Заболевших среди них не было.
— Вы ждете вторую волну коронавируса?
— Да. Вообще много говорят о второй волне, и я ее не исключаю. Существуют подтипы вирусов, кроме того, он мутирует. Когда вирус так активен, и все люди восприимчивы — все может быть. Для бездомных это опасно. Коронавирусом можно в любое время заболеть, но ветренная и холодная погода — дополнительные факторы. К концу зимы организм истощает свои силы и становится более подверженным заболеваниям, в том числе, коронавирусу. Если у бездомных будет контакт с носителями вируса, они, конечно, будут заболевать.
— Как вы готовитесь к второй волне коронавируса?
— Нам должны привезти защитные костюмы — ждем. Еще ждем пульсоксиметр — это прибор, который накладывается человеку на палец и показывает насыщаемость крови кислородом. Это дополнительная диагностика. Обычно он есть у реаниматологов.
— Какие меры от государства необходимы, чтобы помочь бездомным в новых условиях?
— Каждому отдельную палатку, понятное дело, дать невозможно. Но в общих помещениях приютов или пунктов обогрева, где ночуют бездомные, необходимо наблюдение — выявление лихорадочных больных, температурный контроль. Индивидуальные средства защиты — обязательно. До четырнадцати дней длится инкубационный период — заболевание может проходить скрыто, и человек может заразить других. Настороженность должна быть, а в случае выявления симптомов необходимо срочно госпитализировать.
Марина Арсёнова специально для «Ротонды»