«Я не вижу проблем в работе избирательных комиссий»
Будущий вице-губернатор Петербурга по внутренней политике Максим Мейксин — о том, почему не видел ни одной новости о нарушениях на выборах и о том, почему нельзя проводить митинги
После выборов в Петербурге сменится заместитель губернатора, который отвечает за внутреннюю политику: им станет Максим Мейксин, который до сих пор руководил Центральным районом. Прежний куратор петербургской политики Александр Бельский покинул пост, потому что стал спикером городского парламента. «Ротонда» поговорила с бывшим политтехнологом Максимом Мейксиным о том, как он оценивает выборы с тремя Борисами Вишневскими в бюллетене и считает ли митинги более опасными для здоровья горожан, чем спортивные матчи.
«Ротонда»: Максим Семенович, вице-губернатор по внутренней политике — это человек, который в том числе помогает проводить выборы. Как, с вашей точки зрения, прошли последние выборы в Центральном районе, которым вы руководили?
Максим Мейксин: Администрация района не занимается выборной кампанией как таковой — мы только обеспечиваем работу избирательных комиссий. И с точки зрения организации процесса я замечаний не видел. Были средства индивидуальной защиты, школы, где расположены участки, открылись вовремя после того, как голосование закончилось — в этой части, я считаю, все было сделано достаточно корректно.
«Р»: Из Центрального района на последних выборах поступало много новостей, в том числе о нарушениях. Например, журналисты и наблюдатели сообщали о «каруселях» — вы такие новости читали, изучали?
М.М.: Я не изучал эти сообщения. Что-то читал, что-то слышал, что-то видел.
«Р»: А какой была ваша реакция, когда вы видели сообщения о том, что на участках выдавали бюллетени людям, не зарегистрированным по адресу, который относится к участку?
М.М.: Я не слышал такого.
«Р»: Вы не слышали ни одного такого сообщения?
ММ.: Нет.
«Р»: Ничего себе. Например, на участке № 2220 члены комиссии сообщили о человеке, которому выдали бюллетень, хотя он был в Смоленской области зарегистрирован.
М.М.: Мне об этом не известно.
«Р»: Вы принципиально не интересовались тем, что происходит на участках в вашем районе на протяжении дней голосования?
М.М.: Это в полномочиях избирательной комиссии. Нашей задачей было организовать процесс.
«Р»: Процесс, оказалось, несколько хромал.
М.М.: Вопроса к организации выборов — все, что касается [оснащения] избирательных участков, оборудования — я не видел ни одного. Все остальное зависело от избирательной комиссии. Если кому-то что-то не понравилось — есть законный путь, чтобы обжаловать.
«Р»: Вы справедливо упомянули, что школы с участками вовремя открылись. Но, к сожалению, сами участки не всегда вовремя закрывались. Например, на том же участке № 2020 на видео было зафиксировано, что в отсутствие наблюдателей некоторые члены комиссии работали с какими-то документами в 2 часа ночи.
М.М.: Мне об этом не известно.
«Р»: Но вы не могли не слышать про случай на участке № 2189, когда члена комиссии с правом совещательного голоса обнаружили на улице с пачкой бюллетеней в сумке.
М.М.: Нет, не слышал.
«Р»: Её даже в полицию забрали тогда. Вы же наверняка как глава администрации района взаимодействуете с правоохранительными органами?
М.М.: Я не координирую деятельность полиции.
«Р»: Раз вы не слышали про участок № 2189, то на соседнем участке № 2188 был еще более яркий случай, который многие, мне кажется, заметили. Там выдали бюллетени семерым людям, якобы прописанным по адресу, где нет квартир — только музей обороны Ленинграда. Эти люди числились в списках избирателей, им позволили проголосовать. О таком не читали вы?
М.М.: Я не в курсе этого.
«Р»: Как так вышло, почему вы не читали ничего из того, что происходило в Центральном районе?
М.М.: Потому что я не могу отличить фейки от реальности. С этим должны разбираться избирательные комиссии.
«Р»: Вы не можете отличить фейки от реальности?
М.М.: Даже сейчас из того, что обо мне пишут, я очень много интересного узнаю о своей биографии. Как я должен к этому относиться? Точно так же, наверное. Если кому-то хочется найти нарушение, то я не готов обсуждать, реальное оно или нет.
«Р»: Что вы имеете в виду, когда говорите, что кому-то хочется найти нарушения?
М.М.: Я лучше воздержусь от комментариев на эту тему. Я думаю, вы лучше меня все понимаете.
«Р»: Нет, я не понимаю. Мне кажется, нарушение или происходит, или нет. И поскольку вы не готовы отличать фейки от реальности, вы решили ограничить свое информационное потребление?
М.М.: Потому что, к сожалению, я вижу много недостоверной информации, которая подается через некоторые СМИ.
«Р»: А какие, например, средства массовой информации грешат таким?
М.М.: Тоже без комментариев.
«Р»: Раз вы на протяжении трех дней голосования никак не погружались в новости о нарушениях на выборах, то как вы думаете, почему тогда губернатор решил, что вы сможете компетентно заниматься вопросами внутренней политики? Ведь должность подразумевает, что человек мониторит происходящее.
М.М.: Когда буду этим заниматься, буду мониторить.
«Р»: Но сейчас же вы считаете себя, наверное, компетентным человеком для того, чтобы управлять внутренней политикой?
М.М.: Это выбор губернатора. Раз мою кандидатуру внесли в Законодательное собрание, я готов [этой работой] заняться.
«Р»: А считаете себя компетентным для этого человеком?
М.М.: Время покажет.
«Р»: Скажите, а с итогами голосования в Центральном районе вы знакомились? Знаете, кто стал депутатом от территории?
М.М.: Знаю, что избрались в Госдуму, в Заксобрание представители.
«Р»: Знаете этих представителей, раз уж вы не читали новости?
М.М.: Ну конечно, знаю.
«Р»: Случилась такая аномалия на территории Центрального района: на одном участке — № 2247 — за кандидата в заксобрание от «Единой России» Александра Ржаненкова проголосовало 94% избирателей, 549 человек, а за его конкурента от «Яблока» Бориса Вишневского — только 7 человек. При этом на том же участке за список партии «Яблоко» проголосовало 126 человек. Получилось, как будто у Вишневского очень большой антирейтинг, и за партию люди голосуют, а за него лично — не хотят.
Но еще интереснее, что на соседних участках кардинально отличается распределение голосов. За Александра Ржаненкова — 47%, 22%. А тут такая аномалия. Вы как ее объясняете?
М.М.: Кандидаты где-то более активно работали, где-то менее активно работали. Это разные предпочтения людей.
«Р»: Речь идет об участках, расположенных в соседних школах — сложно работать активно на одной улице и не работать активно на соседней улице.
М.М.: Это исключительно электоральные предпочтения людей на том или ином участке.
«Р»: Я понимаю, что вы не изучали ничего из того, что писали в новостях на протяжении дней голосования. Но, может быть, у вас есть точка зрения о том, как электоральную систему, систему работы избирательных комиссий можно было бы улучшить в будущем?
М.М.: У меня нет на эту тему предложений. Я, если честно, не вижу проблем в работе избирательных комиссий. И с точки зрения полномочий [администрации района] у меня вопросов к ним нет.
«Р»: Вы не могли не заметить, что в Центральном районе баллотировалось сразу трое Борисов Вишневских. Вы задавались вопросом, как так получилось?
М.М.: Люди имеют право делать все, что они сделали. Любой гражданин России имеет право избираться.
«Р»: Вы же не только занимаете должность — вы гражданин, житель Петербурга. И у вас наверняка есть точка зрения о том, кто и каким образом баллотируется в Центральном районе города?
М.М.: Все, что не запрещено законом, разрешено.
«Р»: У вас есть и опыт работы политтехнологом в прошлом. И с вашей точки зрения, эта технология — когда в противовес кандидату выставляют его двойников — хорошая, плохая? Умная или не очень?
М.М.: Сама эта технология применяется во всем мире. Причем в США это было массово, особенно на выборах депутатов.
«Р»: Раньше вы более охотно выражали мнение относительно избирательных технологий. Например, год назад в эфире «Эха Москвы» вы скептически отзывались о технологии «Умного голосования». Говорили, что она позволила в местные советы в Центральном районе избрать людей, которые на территориях этих муниципалитетов не живут.
М.М.: И не представляют интересы граждан, к сожалению.
«Р»: Что вам кажется более этичным — технология «Умного голосования», которая позволяет, с вашей точки зрения, избирать людей, которые не представляют интересы граждан, или технология смены фамилии и имени кандидата перед выборами?
М.М.: Я не считаю это вопросом об этичности или неэтичности. Закон или запрещает, или не запрещает то или иное действие.
«Р»: Ну, мнение по поводу «Умного голосования» вы выражали.
М.М.: Я его подтверждаю. И считаю, что это не «Умное голосование», а глупое голосование. Депутаты являются представителями граждан на территории. Выбирать кандидатов, которых люди не знают или которые не представляют их интересы, мне кажется, — это не совсем умное действие.
«Р»: А по поводу выставления спойлеров оппозиционному кандидату какое у вас мнение?
М.М.: Все, что не запрещено законом, я считаю возможным.
«Р»: Если бы, например, жители района выбрали депутатом заксобрания ненастоящего Бориса Вишневского — то есть кандидата, который специально взял себе такие имя и фамилию перед выборами — вряд ли бы он представлял интересы жителей, как вы считаете?
М.М.: Если бы выбрали, вполне вероятно, что представлял бы интересы жителей. Может, и не представлял бы. В зависимости от того, с какими целями он шел и что он объяснял избирателям для того, чтобы его избрали.
«Р»: А оба кандидата, которые взяли перед выборами имя Борис Вишневский, что-то объясняли избирателям?
М.М.: Понятия не имею.
«Р»: Центральный район не первую избирательную кампанию генерирует много сообщений о нарушениях. Вот во время общероссийского голосования по поправкам в Конституцию — вы тогда уже районом руководили — на участке № 2192 полицейские сломали руку журналисту Давиду Френкелю. Вы читали об этом случае?
М.М.: Да, читал.
«Р»: По итогам этого происшествия вы какие-то меры принимали?
М.М.: Опять-таки, этот вопрос не в полномочиях района.
«Р»: Все-таки этот случай был громким. Он явно повлиял на репутацию района. Репутация района — это наверняка ваша сфера обеспокоенности?
М.М.: Я больше чем уверен, что это вопрос исключительно субъективных оценок, которые дают [событиям] те или иные журналисты.
«Р»: Руку журналисту сломали — это факт.
М.М.: Мы не знаем. Вот мне достоверно неизвестно об этом. Может быть, он уже был со сломанной рукой, [когда пришел на участок].
«Р»: Такое может быть, по-вашему?
М.М.: Я не знаю. Я не разбирался с этой ситуацией. Я о ней слышал, но с ней должны были разбираться правоохранительные органы.
«Р»: Но вам как главе района было неинтересно?
М.М.: Я не могу сказать, что мне было неинтересно. Но это не в нашей компетенции.
«Р»: Еще одна важная часть внутренней политики региона — это массовые мероприятия. Уже очень долгое время из-за пандемии в Петербурге массовые мероприятия запрещены. Но не все. В частности, запрещены митинги, шествия, демонстрации и так далее. При этом культурные и спортивные мероприятия проводить с ограничениями, но можно. С вашей точки зрения, это оправдано?
М.М.: Я не знаю, как ответить на ваш вопрос — он немножко провокационный.
М.М.: Надо каждое мероприятие рассматривать отдельно.
«Р»: Я и предлагаю отдельно рассмотреть. Культурные и спортивные мероприятия с ограничениями, но разрешены. Но собираться на митинги, вставать в одиночные пикеты нельзя. С вашей точки зрения, разрешать одно и запрещать другое — оправданно?
М.М.: Подождите секундочку, а кто вам сказал, что нельзя вставать в одиночные пикеты? У нас много проходит одиночных пикетов, и никто этих людей не задерживает.
«Р»: Вы не видели новостей о том, как людей в одиночных пикетах задерживают и составляют на них в полиции протоколы о нарушении санитарных норм — то есть как раз о нарушении запретов, установленных губернатором на время пандемии?
М.М.: Если хоть один протокол покажете, буду очень рад. Я не видел такого протокола ни одного.
«Р»: Например, 22 августа одиночного пикетчика, который стоял недалеко от Гостиного двора с плакатом против «Единой России», увезли в отдел полиции и выпустили с протоколом по ст. 8.6.1 КоАП — это статья за нарушение санитарных норм. (Год назад в комитете по правопорядку петербургской администрации объясняли, что одиночные пикеты запрещены из-за того, что «создают возможность скопления людей». — Прим. «Ротонды»).
М.М.: Значит, что-то нарушал. Десятки пикетов происходит на территории района, я не знаю о том, чтобы массово кого-то задерживали. Вполне возможно, что-то какие-то лица нарушали, если составлялся протокол. Если оснований нет, значит, протокол не составляют. Мы живем в пандемию, у нас растет заболеваемость. Есть какие-то разумные рамки того, что можно делать и что нельзя, чтобы пандемия не увеличивала количество жертв. Я считаю, что нужно сделать так, чтобы население как можно меньше подвергалось опасности. Спортивные мероприятия согласовываются отдельно — там, где это целесообразно и важно.
«Р»: А с вашей точки зрения, митинги, собрания, шествия, демонстрации — они могут быть так же целесообразны, важны?
М.М.: Я не знаю. Я не занимаюсь этим вопросом. Когда буду заниматься, тогда буду готов прокомментировать.
«Р»: Как вы считаете, тот факт, что с одной стороны, проходят «Алые паруса», а с другой стороны, нельзя проводить митинги — это разумный баланс?
М.М.: Насколько я знаю, «Алые паруса» проходили без зрителей.
«Р»: Это не так.
М.М.: Именно так. Они проходили без зрителей. Они проходили для детей.
М.М.: Это участники. «Алые паруса» — это было согласованное мероприятие. Все, что касается несогласованный мероприятий, проводиться не должно.