Как будет “паляныця” по-испански или детали одной карибской диктатуры
О Трухильо нам в школе не рассказывали. Пиночет был в свое время куда масштабнее распиарен, причем как своими сторонниками, так и противниками. Флюгер так называемого “экспертного мнения” США об этих людях (Пиночет, Трухильо, Сомоса, Батиста и т.д.) всю дорогу вертелся, как уж на сковородке. Пиночета американские официальные лица тоже вначале поддерживали, а потом делали лицо куриной попкой и вид, что “они ж не знали, что он так много убивал людей, ай-ай-яй”. Диктатура Трухильо вошла в историю именно как диктатура, и понимается теперь так и только так, более того, считается одной из самых кровавых диктатур в мире даже по меркам Латинской Америки (а это, согласитесь, показатель).
Способный мальчик, далеко пошел
Он был внешне импозантным мужчиной, объективно неглупым лидером, аморальным подонком и параноиком. Родился в многодетной семье, был третьим из 11 детей, работал с детства, получив лишь начальное образование – телеграфистом и охранником на плантации сахарного тростника.
Примерно то же самое, что с Пиночетом, Сомосой и Батистой, было и с Трухильо, который неоднократно в период своего правления встречался с правительственными шишками США, принимали его там неплохо, не говоря уже о том, что именно морская пехота США его и пестовала с 1916 по 1924 г. в период оккупации Доминиканской республики Соединенными Штатами. Правда, тогда он был неприлично молод, но это не помешало ему принять оккупанта и присоединиться к его гвардии, что впоследствии не только сошло с рук, но и способствовало военной карьере: в 1927 г. Трухильо был назначен главнокомандующим Национальной Гвардии Доминиканской республики.
Он даже банк один американский купил. Ну, он много в жизни чего купил и продал, банк – мелочь.
В 1930 году на посту главного вояки генерал Трухильо сдерживал войска во время революции в Доминиканской республике, сохраняя как бы нейтралитет по отношению к президенту Васкесу, на самом же деле никакого нейтралитета там не было. Был договорняк с повстанцами, в частности, Рафаэлем Уреной, людям которого удалось отправить Васкеса в изгнание, и пока Васкес там был и власти не было де факто никакой, Трухильо расправился не только с самим Уреной, но и со всей остальной вероятной оппозицией и, в соответствии со многими источниками, настаивающими на фальсикации выборов 1930 г., в результате оной фальсификации, стал президентом Доминиканской республики.
Трухильо в 1933, 3 года у власти
Мишень для ненависти
Кратко и по пунктам: его правление длилось 30 лет, конкуренты жестко устранялись. Тайная полиция, сеть шпионов, жесточайшая цензура прессы, угрозы, пытки и убийства инакомыслящих, полный список, всем нам хорошо знакомый. Одной из причин того, что диктатура длилась столь долго, считают экономический прогресс страны в области индустриализации и сельского хозяйства. Трухильо позиционировал себя как интернационалист, приглашал иностранных специалистов, впускал беженцев, в том числе евреев, бежавших из Германии и испанцев, бежавших от Франко, поощрял нововведения в промышленности и образовании и даже выплатил внешний долг страны, по крайней мере, частично. Расы сам El Jefe (шеф, начальник – одна из его официальных кличек) был смешаной. В его жилах тек некоторый процент африканской крови, чего он стеснялся и пользовался пудрой, чтобы быть белее. Интернационалистическими декларациями он, впрочем, прикрывал свой маленький секрет: ненависть к гаитянам.
Не он один, если честно, ненавидел гаитян, это в те годы была официально разрешенная, социально поощряемая ненависть к одной, конкретной нации, которой, естественно, находили массу объяснений. Например, до 1844 г. Доминиканская республика находилась под властью Гаити, но это было объективно давно, хотя и внесло свою лепту в разлад между нациями. После обретения независимости Доминиканской республикой (обретения, кстати сказать, кровавого, свободу республике никто не дарил и не собирался; не обошлось без тайных обществ и восстания) в нее начало въезжать огромное число иммигрантов дробь беженцев с Гаити, которым нужно было где-то работать. С рынком трудоустройства в Доминиканской республике в те годы было довольно паршиво, и “эти люди заняли наши, исконно доминиканские рабочие места, а еще они нам просто не нравятся”. Еще “эти люди не давали нам в период оккупации говорить по-испански”, что имело место, правда, в основном благодаря французам – но ненавидели гаитян, потому что французы к ним искать работу не приезжали, да и кто там будет разбираться, если El Benefactor (“Благодетель”, так называли Трухильо не только в кулуарах, но и в прессе) пальцем четко показал. В условиях диктатуры потребность в ненависти усиливается практически у каждого – куда-то же надо сливать пар. А тут рядом гаитяне, коих много, Доминиканская республика не резиновая, и ненавидеть коих не просто ненаказуемо, а правительством Трухильо даже и поощряемо.
Кровавая трава
“Резня Петрушки” случилась в первых числах октября 1937 года, Википедия говорит, что со 2 по 8 октября, другие источники указывают точные даты не так уверенно, в основном пишут, что это случилось “в первых числах октября” и кое-кто утверждает, что сама резня началась 28 сентября, а вот 2 октября было публичное выступление Трухильо, в ходе которого он обвинил гаитян в разграблении собственности доминиканцев и сказал, что “это” (собственно, резня) устранит проблему. Солдатам доминиканской армии раздали по букетику петрушки, той самой, которая зеленая и которую кладут в салат и суп, и проинструктировали их, что конкретно с букетиками делать.
Тут придется объяснить, почему петрушка. Дело в том, что по-испански “петрушка” – el perejil [эль перехиль]. Произношение звуков “р” и “х” у доминиканцев (испаноговорящих) и у гаитян (говорящих на креольском и иногда французском) отличается. Гаитянину сложно, если не невозможно произнести “перехиль” так же, как делает это доминиканец. В особенности ему сложно произносить R. Солдат доминиканской армии, держащий в одной руке букетик петрушки, а в другой – мачете, шел вдоль реки Дахабон, по которой частично проходила граница между Гаити и Доминиканской республикой, и каждому встречному приказывал назвать то, что у него в руке, протягивая, понятно, петрушку. Если человек произносил слово “перехиль” неправильно, солдат убивал его при помощи мачете. Солдат было много, гаитян – тоже.
Точное число погибших определить не представляется возможным по нескольким причинам. Во-первых, солдат было выпущено огромное количество, и им было необходимо место, чтобы убить как можно больше гаитян, некоторые из которых еще и пробовали бежать. Поэтому сей многодневный ад продолжался далеко не только на берегу реки, но и в жилых кварталах и также удаленных районах, где найти и опознать удалось не все тела, учитывая тот даже факт, что все убийства совершались открыто, на глазах у людей, однако в некоторых местах в живых не осталось ни одного свидетеля. Во-вторых, огромное число тел попало в море, где их съели акулы. Чтобы увидеть редкие, но говорящие фото, наберите в гугле “matanza de perejil” – если у вас крепкие нервы и вы не беременны.
Несмотря на невозможность точного подсчета тел, сейчас историки публикуют приблизительную цифру 20 тыс. убитых. Также пишут, что могло быть от 9 до 20 тыс., где 9 – минимум, кто-то оценивает это число как 17 тыс, а историк Бернардо Вега считает, что погибших было 35 тысяч. Но в принципе сошлись на двадцати. Другое дело, что тогдашний президент Гаити смог указать в обвинении лишь 12 100 с лишним человек и получить запоздалую компенсацию в 500 с копейками тысяч долларов.
“Резня имени Петрушки” или “петрушечная резня” стала одним из наиболее кровавых событий эпохи правления Трухильо, люди отмечают эти дни, несмотря на зыбкость дат, каждый год, зажигая свечи – в основном, конечно, гаитяне, но – не только они. Стоит сказать, что резня эта произошла в 1937, а Трухильо успешно правил, был уважаем в политических кругах, повторяю – в том числе в американских, до 1960 г., пока его благополучно не замочили.
Подробности одной службы
Одним из мощных литературных памятников диктатуре Трухильо стал рассказ Педро Пейша (Pedro Peix) “Pormenores de una servidumbre”, изданный в 1985 г., и практически неизвестный в мировом масштабе. Название можно перевести как “детали сервитута” или “последствия одной службы”, главный герой – военный чиновник из окружения Трухильо, временно впавший в немилость. Дело в том, что в аду жили не только так называемые “простые люди”, но и верхушка власти, что, в целом, для людей, знакомых с разными диктатурами, совершенно не секрет. На русский язык этот рассказ, насколько мне известно, не переводили, поэтому я его очень кратко перескажу.
Итак, главный герой, капитан Карвахаль, важная шишка, муж, наверняка чей-то любовник и отец троих дочерей, утром просыпается изгоем. Узнает он об этом, послушав радио, но, одновременно с радио, как по команде включается вся окружающая его жизнь. Ему звонят по телефону, наговаривая в трубку весь список любовных похождений его жены и любовницы, причем любовница спит с другими мужчинами из любви к искусству, а жена за деньги; следом (действие происходит утром) в дом приходит избитая и растрепанная старшая дочь, изнасилованная группой кадетов, да и сам Карвахаль вдруг вспоминает, что некогда он тоже был кадетом и трахал кого хотел, не спрашивая согласия и не неся наказания.
Одежду Карвахаля принесли из прачечной, всю вымазанную кровью и дерьмом, при этом аккуратно упакованную в полиэтилен, в машине прокололи шины, и вот еще и письмецо о том, что он должен освободить свой дом в течение месяца и продать его он может лишь раз в десять дешевле, чем мог еще сутки назад. С домом тоже все отлично – соседи уже успели закидать двор мусором и написать на стенах все, что им рекомендовали сверху, и что его жена – проститутка, и… кстати, жена приводит из школы двух младших дочерей, которых оттуда отчислили, перед этим поиздевавшись всем классом во главе с учителями и директором. Семья капитана оказывается на острове, осажденном со всех сторон, жена вскоре не выдерживает, собирает детей и уезжает, сам капитан жестко бухает несколько дней, он уже не осознает себя человеческой единицей и засыпает пьяный в кресле, в ожидании более жестких мер.
Вдруг наступает утро. По радио объявляют, что Карвахаль прощен и ожидаем во дворце правительства для церемонии прощения, поскольку Благодетель вроде как ошибся и хочет в знак признания своей ошибки капитана повысить. И Карвахаль, как миленький, принимает душ, бреется, надевает лучший свой костюм, приезжает во дворец съездов, где все голосуют за повышение, все поздравляют, он тупо смотрит в стены, не имея ни воли, ни физической возможности реагировать хоть как-то. Да и семья уже успела позвонить во дворец, поздравить мужа и папочку, спросить, когда вечеринка.
В финале его обвиняют в заговоре спустя малое время еще раз. Пейш уже не дает ни описаний, ни пояснений, он ставит на этом точку.
Замочить-то замочили, однако…
За тридцать лет беспредела Трухильо достал примерно всех. Даже когда он не мог уже ни быть президентом по закону, ни манипулировать последним, он смог пропихнуть на выборах собственного брата, полностью при этом сохраняя контроль над республикой. На его совести несколько попыток свержения и покушение на президента Венесуэлы (в итоге ранил, но не убил, заложив бомбу в автомобиль), убийство трех сестер Мирабаль, известных своей борьбой против диктатуры (и мужья их тоже сидели по этому поводу), угрозы всем коллегам, включая президентов многих латиноамериканских стран и включая, что немаловажно, собственных союзников.
Ночью на дороге его подрезали и хлопнули в собственной машине, он ездил только с шофером, до убийства Кеннеди так ездили многие. Убийц было по одним данным четверо, по другим – пятеро, число планировавших убийство – вообще человек якобы восемь, все они были из ближайшего окружения Трухильо и есть основания предполагать, что там не обошлось без ЦРУ. К тому времени Штаты перестали дуть Трухильо в попку и разорвали дипломатические отношения с республикой. Тут все просто: пока ты нравишься США, тебя лелеют, когда не нравишься – тебя мочат. Нет, чужими руками, конечно, но.
Трухильо был вооружен, перестрелка длилась четыре минуты, трое из четверых были легко ранены, диктатор убит. Его сын тогда оперативно вернулся в Доминиканскую республику, чтобы мстить за папу всем, виновным и невиновным, и двое из четверых (пятерых?) убийц диктатора были ликвидированы именно в тот период. Но после этого США вмешались уже серьезно, от своего лица, сказали “или прекращайте этот цирк, или мы вам интервенцию устроим”, и вот тут доминиканские шишки уже испугались по-настоящему и семья Трухильо покинула страну. Весьма продолжительное время в республике были бардак и анархия, президенты менялись как перчатки каждые максимум год-два, сначала был Балагер, который с почестями хоронил Трухильо, потом Боннелли, правивший страной меньше года, затем только пришел относительно вменяемый Хуан Бош, но тоже на 11 месяцев – вероятно, писательство у него получалось лучше, чем руководство, потом была Временная Хунта (это как Временное правительство, только хунта), потом был первый триумвират, второй триумвират, первая гражданская война, вторая гражданская война, потом переходное правительство, потом опять Балагер (просидел два срока и потом еще два срока: очень, очень любил быть президентом) – и общем-то лишь после этого в республике появились президенты со сроком годности от 4х до 8 лет, не больше и не меньше. Последний раз власть там сменилась в 2020 г.
El chivo – это даже не cabron
Самую радостную песню о смерти Трухильо поет Антонио Морель. Mataron al chivo en la carretera – “Убили козла на дороге”. Причем el chivo – это не cabron, не козел, который скорее нехороший человек и засранец, а именно козел с рогами, сельскохозяйственное животное.
Примерный перевод: убили козла на дороге, убили козла на дороге, хотел бы я это видеть, да вот не свезло – не увидел, зато народ мой счастлив и празднует 30 мая, день смерти козла, давайте смеяться, танцевать, радоваться, 30 мая – день, когда мы получили свободу; пой, дева Мария, не плачь, мы-то радуемся, даже мама моя кричала от счастья, когда этот радостный день настал.
В радостную мелодию встроен похоронный марш.
Посмотрите клип, он весьма познавателен сам по себе.
В Санто-Доминго чтят (именно чтят!) всю информацию о диктатуре Трухильо, начиная с экономического процветания и заканчивая личными свойствами козла, есть даже специальный туристический маршрут "Путь Козла", посвященный всем этапам правления Трухильо, книги-фильмы в большом количестве и т.д. Это травма народа, о которой говорят вслух именно как о травме, которая народом пережита, а следовательно – побеждена.
Мемориал жертвам диктатуры в Санто-Доминго
P.S А про паляницю я ничего больше писать не стану, мы же уже знаем, как это по-испански.