Эстетика национал-социализма и изобразительное искусство Третьего Рейха

Национал-социализм с самого начала имел внутреннее родство с миром искусства. Национал-социализм имеет истоки в искусстве. Национал-социализм видит в политике не простое ремесло, а величайшее и благороднейшее из искусств. Как скульптор делает из мёртвого камня дышащее его вдохновением произведение искусства, как художник даёт краскам жизнь, как композитор из мёртвых звуков творит волшебную мелодию, так и политик из аморфной массы делает народ – это и объединяет искусство и политику. Следовательно, искусство должно следовать политическим указаниям, а политика удовлетворять художественным вкусам.
Йозеф Геббельс

Тот, кто рассматривает германский национал-социализм исключительно в политической плоскости, путает причину с одним из порождённых ею следствий. Национал-социалистское движение изначально являлось чем-то большим чем Национал-социалистская рабочая партия Германии и даже Третий Рейх. Ещё на этапе своего становления национал-социализм уверенно вышел за рамки идеологии, политики и государства.

Если рациональные проявления национал-социализма застывали в граните, бетоне, стали, а также военной, социальной и государственной организации, упорядочивая материальный мир, то его надрациональные проявления (не столь очевидные для стороннего наблюдателя), своей мощной энергетикой незримо лепили форму и придавали направленность самому процессу упорядочивания национал-социализмом материального мира. Третий Рейх – это империя, в которой надрациональное полностью подчинило себе рациональное, диктуя ему свои цели, и используя его как инструмент.

Своеобразная, до сих пор завораживающая эстетика национал-социализма, в которой выражала себя надрациональная сила этого движения, была не менее мощной, чем танковые колонны вермахта. И то, что, впервые за всю мировую историю, художник стал во главе многомиллионного народа, позволило искусству выразить себя в неожиданной и даже невозможной для себя форме – идеологии, политике и государстве. По-сути расовая доктрина национал-социализма, с её ариософской мифологией, в большей степени представляет собой эстетику в форме идеологии, чем теорию, которая опирается на факты (не зря Освальд Шпенглер язвительно заметил, что в «Майн Кампф» верна лишь нумерация страниц).

«Ариец», с его телесным и духовно-психологическим совершенством «белокурой бестии», поставленный во главу угла национал-социалистского мировоззрения, - это порождение ариософской эстетики, а не политики или экономики. Материальная объективация идеального образа «арийца», создание суперсовершенной социально-политической, экономической и военной организации «арийской нации», а также достижение ею мирового господства, стали главными, основополагающими задачами национал-социализма. И в этих задачах, эстетика проявляла себя как «воля к власти» «арийской» красоты/совершенства над уродством/несовершенством (физическим, духовным, интеллектуальным, нравственным) «неарийских», «неполноценных народов». Здесь компромисс невозможен, как невозможен компромисс между «прекрасным» и «безобразным». Поэтому приходится констатировать, что весь агрессивный пафос национал-социализма проявил себя как психологическая реакция на всё уродливое и безобразное. Естественно, что в данном случае критерий «прекрасного» и «безобразного» следует искать в германских архетипах, несущих в себе эстетические ориентиры. Именно поэтому для национал-социализма враг тождественен чему-то уродливому и безобразному как с физической/телесной, так и духовной/нравственной точки зрения. Здесь в полной мере проявила себя, присущая национал-социализму асхимофобия (от греч. άσχημος, «безобразное» и φόβος, «страх») – страх и нетерпимость по отношению ко всему уродливому, безобразному, несовершенному с точки зрения господствующих эстетических стереотипов.

Поэтому можно сказать, что национал-социализм, кроме всего прочего, – это асхимофобное проявление германской эстетики нехудожественными средствами.

Как эстетический феномен, германский национал-социализм не всегда нуждался в вербализированных смыслах, позволяя людям не понимать, а чувствовать главную цель движения и ведущие к ней пути. Благодаря этому, даже сейчас, когда материальная мощь Третьего Рейха превратилась в пыль, эстетика национал-социализма продолжает откладывать отпечаток на сознание людей, внедряя в него свои образы и смыслы.

Чем же являлось искусство для вождей Третьего Рейха, поставивших перед собой задачу тотального и радикального изменения всего мира?

Во-первых, искусство рассматривалось национал-социализмом в качестве психо-эстетического средства, при помощи которого власть непрерывно активировала коллективную силу немецкого народа, проявляющую себя в труде, творчестве, самосовершенствовании, национальной сплочённости, самопожертвовании и пр. Будучи художником, Гитлер прекрасно понимал силу искусства, способного воздействовать на души людей и соответствующим образом их преображать.

Во-вторых, для германского национал-социализма, искусство было эстетическим способом создания некоего духовного, интеллектуального, телесного и культурного эталона «арийца» (немецкого сверхчеловека). Все формы и проявления искусства Третьего Рейха были направлены на формирование образа «арийца», чьё совершенство и культивируемая привлекательность заставляли народ (особенно детей и подростков) этому образу соответствовать. Иначе говоря, при помощи искусства (и не только искусства), национал-социалистская партия германии последовательно и методично создавала нового человека, максимально приближенного к идеальному образу абсолютно совершенного немца.

В-третьих, для национал-социализма искусство было одним из способов наглядной и эффективной демонстрации мощи, величия, грандиозности и исторической перспективы немецкой нации и Третьего Рейха. Гитлер строил национал-социалистскую Германию с расчётом на то, что даже её руины будут вызывать в человеческих душах благоговение и трепет.

Архитектурной демонстрацией грандиозности германской нации и Третьего Рейха, к примеру, могла стать реализация плана т.н. «Большого кольца». Это кольцо представляло собой ряд фундаментальных, высотных построек в виде мавзолеев и храмов, сооружённых по окружности гигантского кольца, растянувшегося от Норвегии до Африки и от Атлантического океана до Советского Союза. Эти циклопические сооружения, охватывающие огромное пространство, должны были демонстрировать масштаб и величие «германской силы и порядка».

Гитлер не раз заявлял, что памятники арийского искусства «являются могучим свидетельством сил нового немецкого явления в культурно-политической области». Фюрер исходил из того, что всё созданное германской культурой должно приводить в трепет и восхищение любого человека не только сейчас, но и спустя тысячелетия. В связи с этим он любил повторять: «я строю навеки». Амбиции национал-социализма были грандиозны и измерялись не масштабами Германии и какими-то ближайшими 30-50 годами, а всем миром и вечностью. И этим амбициям должно было служить искусство.

«...Так как мы думаем о вечности Империи, - говорил Гитлер, - (а мы можем рассчитывать так далеко в человеческом измерении), произведения искусства тоже должны стать вечными; они должны, так сказать, удовлетворять не только величием своей концепции, но и ясностью плана, гармонией своих соотношений. Эти сильные произведения станут также возвышенным оправданием политической силы немецкой нации».

18 июля, 1937 года, выступая с речью на открытии Дома германской культуры в Мюнхене, Гитлер заявил, что истинное искусство было и остаётся вечным, оно не следует законам сезонной моды: его эффективность исходит из откровений, заложенных в глубине человеческой натуры, что и наследуется следующими поколениями. И те, кто не в состоянии создать что-либо вечное, не могут говорить о вечности, подчёркивал Гитлер, хотя они стремятся приглушить блеск гигантов, которые из прошлого дотягиваются до будущего, чтобы высечь из наших современников искры пламени.

«Вечному искусству национал-социализма», он противопоставлял сиюминутное искусство современной ему Европы, с её «нравственным и эстетическим упадком». Как отмечал Гитлер, на сегодняшний день имеются художники-мазилки, представляющие собой продукцию-однодневку: вчера их ещё не было, сегодня они модны, а завтра – устареют. При этом он подчёркивал, что еврейское утверждение, что искусство связано с каким-то определённым периодом, для таких художников просто находка: их творения могут считаться искусством так называемой малой формы и содержания.

По мнению Гитлера, дегенеративному, субъективному, безыдейному, сиюминутному, модернистскому искусству, национал-социализм противопоставил, реалистическое, идейное, ориентированное на непреходящие ценности и классическую эстетику, «германское вечное искусство». Искусство, как манифестация индивидуальной субъективности, в Третьем Рейхе было заменено искусством, как отражением глубинных архетипов нации, её нереализованных коллективных порывов и духовных основ.

«Народ представляет собой константу в непрерывном потоке явлений, - утверждал Гитлер. - Будучи постоянным и неизменным, он определяет характер искусства, которое, в свою очередь, становится перманентным. Поэтому не может быть никакого стандарта вчерашнего или сегодняшнего дня, модернистского или немодернистского характера. Определяющим должен быть стандарт «ценные» или «ничего не стоящие», «вечные» или «скоропреходящие» творения. Поэтому, говоря о германском искусстве, я считаю, что единственный стандарт для него – немецкий народ с его характером и жизнью, чувствами, эмоциями и эволюцией».

Если учитывать вышеизложенную концепцию искусства Третьего Рейха, вполне естественным выглядит использование ею античности в качестве эстетического эталона. Национал-социализм в своей исторической перспективе ориентировался на политический и культурный стиль именно классической античности, с её глубиной, масштабом и идеальным совершенством форм. Наверное, именно поэтому в национал-социалистском искусстве доминировали скульптура и архитектура (наиболее выразительные и долговечные феномены культуры).

Говоря об искусстве, его тесной связи с народом, и его влиянии на народ, Гитлер подчеркивал, что его эпоха находится в стадии выработки нового человека. По его мнению, как мужчины, так и женщины должны быть более здоровыми и крепкими, обладать новым чувством жизни и ощущать новые радости.

Новый тип человека, рождённый в труде и битвах, стал основным мотивом в изобразительном искусстве и скульптуре Третьего Рейха. Красивые, целеустремлённые, волевые лица, идеальные пропорции обнажённых тел, мощь рельефной мускулатуры превратились в эстетическую основу образа идеального арийца, символизирующего совершенного человека с точки зрения национал-социализма.

Образ этого нового человека изображался имперским искусством в непрерывной динамике, в состоянии сверхнапряжения, в превозмогании себя и обстоятельств, в утверждении своих ценностей. Особенно явственно это чувствуется в скульптурах, способных превращать заложенную в них идею в живую, непрерывно излучаемую энергетику.

Новый человек Третьего Рейха – это вершитель судеб, вождь, воин и герой, вступивший в битву с судьбой и миром, готовый в этой битве победить или умереть.

Особое место в национал-социалистском искусстве занимало творчество Арно Брекера и Йозефа Торака, которых Адольф Гитлер считал гениальными скульпторами, способными в своих работах передать дух германской нации и идею национал-социализма. Именно их экспрессивный неоклассицизм в полной мере отобразил клокочущую, архитипальную энергетику немецкого народа, мощь его коллективного напряжения времён Третьего Рейха.