Глава 16
В подвале было очень тихо. Мягкий свет падал на обнажённое тело Чу Юнхана. Кожа, давно не находившаяся под солнцем, была белой, как фарфор, и на ней ещё более явными были красные отметины на спине.
Следы от ударов пересекались и спускались вниз по спине. Раны были глубокими, на них не было кожи. Промежутки между отметинами были примерно равными. Он стоял на коленях на ковре, слегка расставив ноги, руки свисали по бокам. От боли его тело дрожало, а пот со лба скатывался по щекам и капал на ключицы.
Он был намного худее, чем два месяца назад. Его ключицы и подбородок заострились, под глазами появились тёмные круги, сам он выглядел хрупким и усталым. Хотя за его питанием следили специальный врач-диетолог и повар, и он всё ел, но при этом всё равно продолжал худеть. Он едва мог спать и целыми днями сидел у себя в комнате. Его психика стала очень шаткой, он отвергал любой физический контакт со всеми, кроме Чу Ичена. Как только кто-то приближался к нему, он сбегал.
На самом деле, больше всего он боялся прикосновений Чу Ичена, и тот это знал. Просто этот страх снова и снова подавлялся другими, более сильными страхами. Он сильнее боялся боли и наказания, поэтому его тело подавляло страх перед Чу Иченом, оставляя лишь лёгкую дрожь при виде него.
Если он остановится сейчас… Все его усилия до сих пор окажутся напрасными.
Он ведь принял решение в самом начале… Так почему он всё ещё колебался?
Примечание: Думаю, это мысли Чу Ичена.
Мужчина, сидевший на одноместном диване, сжал в руке кнут и встал. Он подошёл к стоящему на коленях мужчине, поднял руку и спросил:
– Ну и как же ты должен меня называть?
Ресницы Чу Юнхана задрожали, он крепко сжал губы, сохраняя молчание.
Три дня. Этот человек сделал его жизнь хуже смерти, но он по-прежнему отказывался называть его “Хозяином”. Он не знал, почему так сильно сопротивлялся этому.
Его достоинство, его надежда, его вера — всё было разорвано этим человеком. Он потерял контроль над собственным телом. Дойдя до всего этого, за что ещё он мог держаться?
Он знал только, что может преклонить колени перед Чу Иченом, взывать о пощаде и следовать его правилам. Он понимал, что его заставили всё это делать. Однако называть этого человека “Хозяином”... Это значило, что он отказался не только от своего тела, но и от своей личности как Чу Юнхана.
Это было последнее, что у него осталось.
Он не мог спать по ночам. Он снова и снова говорил себе, что, несмотря на тот кошмар, который происходит в подвале, он всё ещё жив, всё ещё остаётся собой. Он боялся, что из-за Чу Ичена перестанет думать о себе как он человеке и станет марионеткой, которая служит лишь для сексуальных утех. Поэтому, несмотря ни на что, он никогда не называл этого человека “Хозяином”.
Для Чу Ичена было важно, чтобы он признал себя как раба. Он хотел превратить изначально нормального человека, не имеющего никаких БДСМ-наклонностей, в чистого саба.
Обе стороны зашли в тупик. Это было похоже на игру в шахматы, достигшую финальной стадии. Кто выстоит до конца, тот и станет победителем.
Затянувшееся молчание обернулось испытанием для терпения мужчины. Он положил кнут и сказал глубоким голосом:
– Хорошо. Давай посмотрим, как долго ты сможешь продержаться.
Когда член Чу Ичена с силой вошёл в отверстие Чу Юнхана, тот, прижатый лицом к дивану, издал болезненный крик.
Раньше, даже если секс служил наказанием, Ичен тщательно подготавливал его, чтобы не навредить.
Но на этот раз всё было по-другому.
Никакой подготовки не было. Его проход был невыносимо растянут, из разорванной кожи по бедру потекла кровь вместе со смазкой. Он побледнел и весь затрясся. Каждое движение органа внутри него заставляло его дрожать от боли. Однако мужчина, не жалея его, начал толкаться внутрь. Он глубоко вошёл, а после немного вытащил со следами крови, смешанной со смазкой. Глаза Чу Юнхана затуманились от боли, он начал яростно сопротивляться. Но его крепко держали за талию. Чу Ичен поправил позу и снова вошёл в него.
Постоянные толчки заставили Чу Юнхана опуститься на колени и склониться над диваном, как сломанная кукла.
Сейчас Чу Ичен отказался от всей своей нежности. Оставаясь холодным, как глыба льда, он старался как можно сильнее ранить его.
В таком сексе не было вообще никакого удовольствия, только бесконечная боль. Эта боль исказила его мир, превратила его в кошмар.
– Больно… – его голос дрожал, – Больно, Ичен…
Мужчина на мгновение остановился, затем снова вошёл до конца.
– Я сказал, как ты должен меня называть. Я буду продолжать, пока ты не научишься мне подчиняться.
Слёзы катились по лицу Чу Юнхана. Он покачал головой, умоляя снова и снова сдавленным голосом:
Боль сметала всё. Его тело неудержимо тряслось. Казалось, что боли не будет конца. Вибратор, прикреплённый к его члену поддерживал его эрекцию, но чёрный кожаный ремень плотно запечатывал всё его желание внутри. Ужасная пытка спереди и жестокая пытка сзади переплелись так, словно готовы были разорвать его на куски в любую секунду.
Было так больно, что он хотел потерять сознание.
Было так больно, что он не мог не выпалить это слово.
Так я всё равно не смог ничего удержать…
Он закрыл глаза. Ещё не высохшие слёзы капали на чёрный диван.
Когда его сухие губы задрожали, произнося это слово, Чу Ичен кончил внутрь него. Его член вышел из его отверстия, и смесь крови, смазки и спермы потекла по внутренней стороне его бёдер. Мужчина выключил вибратор и повернул измученное тело лицом к себе.
Чу Юнхан медленно терял сознание. Его мертвенно-бледное лицо было всё в слезах, ресницы слегка дрожали, а глаза были пусты, в них не было и следа света. Он хрипло сказал:
Перестал сопротивляться, отказался от борьбы и сдался.
Зрачки Чу Ичена резко сузились, брови нахмурились, он холодно сказал:
Чу Юнхан посмотрел на него своими тусклыми глазами, как будто хотел что-то сказать, но промолчал. Веки его слабо сомкнулись, и он заснул в изнеможении.
Мужчина некоторое время молчал, затем взял тонкое одеяло и вытащил Юнхана из подвала. Он положил его на большую кровать и сказал Ду Чуаню:
Доктор Чжан в ночной рубашке поспешно вошёл в дверь и сразу спросил:
– Что случилось? Опять тебя пытались убить?
– Я в порядке. Он ранен, – Чу Ичен посмотрел на кровать.
Только тогда Чжан Цзюнь немного расслабился. Он поднял одеяло и увидел на спине спящего Чу Юнхана следы от кнута и беспорядок между его ног. Он нахмурился и спросил:
– Я на какое-то время потерял контроль, – мужчина, сидевший на диване, выглядел очень бледным и опустошенным.
Увидев его таким, Чжан Цзюнь беспомощно покачал головой, аккуратно раздвинул ноги Чу Юнхана и очистил его внутренности. После тщательного осмотра он достал лекарство и сказал:
– Анальное отверстие разорвано, также есть повреждения внутренних органов. Рану в таком месте сложно залечить. Не давай ему острую пищу в ближайшие дни. Рану необходимо очищать и наносить лекарство каждый день. Если ты хочешь, чтобы ему стало лучше, не занимайтесь сексом какое-то время. Особенно так жестоко…
Он родился в семье врачей. Его отец оскорбил семью одного высокопоставленного чиновника и получил защиту от семьи Чу. Когда он вернулся, выучившись за границей, он остался у семьи Чу в качестве врача. У него были очень близкие отношения с Чу Иченом. Они были как братья, поэтому он мог не быть сдержан в выражениях, в отличие от других слуг семьи.
Чу Ичен сидел молча и ничего не говорил.
Чжан Цзюнь посмотрел на человека на кровати, а потом снова на него и спросил:
– Ты мучаешь его или себя? Я знаю, есть вещи, которые не стоит говорить, но…
– Тогда не говори, – прервал его мужчина.
Доктор Чжан задохнулся от гнева, поставил стеклянную бутылку на маленький стол и сказал:
– Хорошо. Вот лекарство. Можете продолжать мучать друг друга.
Чу Ичен встал, пошёл в ванную за тёплой водой, а потом вытер тело Юнхана. Тот был подобен безмолвной марионетке, находящейся целиком в его власти. Его глаза были плотно закрыты, в длинных ресницах остались следы слёз, из-за чего он выглядел хрупким и слабым. Его губы покраснели и опухли, их цвет стал ещё более привлекательным. Мужчина тщательно нанёс мазь на рану, завернул спящего человека в мягкое одеяло, принёс в свою комнату и уложил на кровать.
За окном ярко светила луна, окрашивая всё вокруг в серебристые оттенки.
Чу Ичен тихо сел на край кровати и посмотрел на спящего. Он был неподвижен, как статуя, но в его глазах было много противоречивых эмоций. Они запутывались и вращались, образуя огромный вихрь, засасывающий в себя весь свет.
Просидев неподвижно долгое время, он наклонился и нежно погладил пальцами щёку Чу Юнхана.
– Я правда хотел погубить тебя вот так.
Освещённый лунным светом, мужчина говорил медленно и тихо. Его опущенные глаза были полны печали и одиночества.