Красная точка. 66
Голос До Хансо пробился в помутневшие мысли. Сознание, только что провалившиеся в темноту, вдруг снова вернулось. В голове еще стояла пелена, но этот голос звучал особенно четко.
Будто по сигналу Джунсон резко распахнул глаза. В тот же миг наконец отступило то, что намертво перекрывало дыхание.
Первое, что он увидел, было улыбающееся лицо Хансо.
Рука погладила щеку Джунсона. Мертвенно-бледное лицо, покрытое холодным потом, постепенно обретало цвет под этим нежным прикосновением.
Джунсон молча лежал и смотрел на него, тяжело дыша. Потом вдруг сел и огляделся по сторонам.
Это был не заброшенный завод, а их контейнер.
Судя по слабому свету, проникающему в окно — раннее утро.
В углу темного помещения Хван Гёно увлеченно возился с модификацией дрона, а Со Чанмин светил ему фонариком. Ли Чиан спала чуть поодаль от того места, где лежали они с Хансо.
Внимательно осмотревшись, Джунсон крепко сжал правую руку в кулак. Рана от укуса под аккуратно наложенной повязкой отозвалась болью.
Едва почувствовав эту боль, он понял, что сейчас вокруг «реальность». Напряжение в теле понемногу начало отпускать. Он не мог нормально дышать во сне, и теперь чувствовал головокружение.
Джунсон прижал ладонь к глазам.
Внезапно к шее что-то прикоснулось, и он вздрогнул.
Большая ладонь обхватила его горло. Джунсон не мог пошевелиться. Дыхание, едва успевшее восстановиться, снова прервалось. Тело окаменело — он не мог даже моргнуть.
Но рука не сдавила кожу. Она скользнула выше и мягко легла на затылок. Застыв с широко раскрытыми глазами, Джунсон понял, что его не душат, а гладят. Лишь тогда его веки едва заметно дрогнули.
Ладонь ласково гладила волосы, липкие от холодного пота. Так нежно, что тревожный ком в груди мигом растаял.
Все еще бледный, Джунсон медленно выдохнул.
«Это не он, а До Хансо. Не переживай».
Успокаивая взбудораженный разум, он тихо спросил:
— Я… говорил что-нибудь во сне?
Вроде голос еще дрожал, но стоило заговорить, как сразу полегчало.
— Ничего, просто твое дыхание изменилось. Подумал, что приснился кошмар, поэтому и разбудил.
Судя по всему, никакого бреда во сне не было. Это хорошо.
В течение двух месяцев Джунсон всегда был один, когда ему снились кошмары. Поэтому впервые уснув рядом с кем-то, начал переживать: вдруг наговорит лишнего и побеспокоит других?
Джунсон поднял взгляд, услышав этот бесконечно нежный тон.
Он вспомнил «До Хансо» из своего сна.
«Если бы тогдашний я был таким, как сейчас…»
Зачем сон заставил его пережить это снова? Было непонятно. Но кое-что он осознал, хотел того или нет.
Тот прежний Джунсон — раздавленный шоком от предательства и психологической травмы — мог только плакать и умолять. По какой-то причине До Хансо тогда оказался около заброшенного завода. И если вспомнить его характер… такой слабый, сломленный Джунсон просто не стоил того, чтобы его спасать.
До Хансо терпеть не мог жалких людей. Если быть точным, он их презирал.
Зато он испытывал нездоровое влечение к тем, кто отчаянно сопротивляется смерти. Поэтому Джунсону была понятна и закономерность, по которой тот кого-то спасал.
Сон оборвался, так что он не знал, чем все закончилось. Но сам факт встречи с До Хансо отозвался в груди странным волнением.
Трехминутный сбой, когда он пошел спасать сестру. Встреча на заводе, которая могла сложиться иначе в зависимости от его действий.
Если бы он тогда вел себя как сейчас, мог бы встретиться с Хансо прямо во сне. И закончить этот кошмар вместе — с тем, кто был самым надежным решением.
И возможно… Когда апокалипсис начался наяву, он бы первым делом бросился искать его, а не сестру.
Хансо прижался своим лбом ко лбу Джунсону, который был погружен в размышления. Казалось, через это легкое прикосновение они обменялись теплом.
— О тебе… — начал говорить тот, но вдруг запнулся.
Он чуть не повторил то, что хотел сказать во сне.
Пусть во сне их пути постоянно расходились, сейчас они держались вместе.
Джунсон отбросил напрасные сожаления и слабо улыбнулся.
— Ни о чем. Давай спать дальше.
Ему не особо хотелось рассказывать о только что увиденной сцене. Это ведь не подсказка на будущее, а всего лишь возврат в прошлое, чтобы попрекнуть себя за старые решения. Незачем и говорить, решил Джунсон.
Он снова лег на пол. Пару секунд Хансо молча смотрел на него сверху вниз, а затем устроился рядом. Как ни странно, он не стал ни о чем расспрашивать — просто повернулся на бок и принялся рассматривать его лицо.
У них было всего два одеяла, поэтому пришлось делить одно на двоих. Хансо долго наблюдал, как дыхание Джунсона постепенно выравнивается. «Дежурная улыбка», которая обычно держалась на его губах, давно исчезла без следа.
Рука потянулась к Джунсону. Большая ладонь мягко обхватила горло, и Хансо отчетливо ощутил чужой пульс.
Он вспомнил, как несколько минут назад Джунсон задыхался, словно вот-вот умрет. Запрокинутая голова, открытая шея, судорожные вдохи… Будто кто-то его душил. Этот образ наложился на приступ гипервентиляции, который Хансо видел раньше, и все само собой сложилось в одну картину.
Джунсон не говорил, но он и так понял. Кто был в этом сне.
Сквозь зубы просочился мрачный шепот, который Хансо не успел проглотить:
Сжимая и поглаживая белую шею Джунсона, он притянул его поближе и обнял. Тот тихо застонал и послушно уткнулся в грудь. Хансо тут же подложил руку ему под голову, создавая удобную подушку.
Затем провел по щеке, вспоминая измученное лицо.
— Он же мой… Какой ублюдой посмел дотронуться первым?
Только он имел право видеть такое лицо и доводить до такого состояния.
Хансо прижал к себе его голову, целуя лицо и волосы. Но во взгляде при этом горела такая ярость, словно он был готов разорвать любого.
Только что проснувшийся мужчина с перекошенным лицом пнул кровать.
Выплюнув ругательство, он принялся швырять все, что попадалось под руку: какие-то вещи, стулья. Услышав грохот, несколько человек в испуге постучали в дверь.
Не утруждая себя объяснениями, мужчина продолжал злобно материться и крушить все подряд. Затем он тяжело опустился на кровать, пытаясь отдышаться.
Обхватив голову руками, нервно зашептал:
— Не забывай, нельзя. Не смей забывать, блядь!
Он отчаянно цеплялся за осколки сна, которые уже начали таять в памяти.
— Если забуду, разобью башку об стену. Нет, нельзя забывать.
Мужчина еще долго бормотал что-то срывающимся голосом, но вскоре наконец взял себя в руки и поднял голову.
Глядя на него, невозможно было поверить, что это тот же человек, который только что громил комнату. Он был совершенно спокоен. Более того, на его губах играла приятная улыбка.
«Не знаю, что за ублюдок, но я его запомнил».
Перед глазами стоял образ из сна: высокий парень в черном.
Если бы он встретил его на улице, а не в ускользающем сне, запомнил бы без всяких усилий. Слишком приметное лицо.
Стоило вспомнить этого ублюдка, как перед глазами возник и Джунсон, стиснутый в чужих объятиях. Губы мужчины изогнулись в кривой усмешке.
«Даже если это был сон… Тот, кто тронул мое, должен сдохнуть».
С этой жуткой, искаженной улыбкой на лице он встал и направился к двери. За ней нервно топтались двое.
— Э-э… Кихёк-хённим… Вы в порядке?.. — осторожно спросил один из них.
— В полном, — бодро ответил он и прошел мимо них по коридору.
Двое мужчин тут же пристроились следом.
— Отберите людей и подготовьте вертолет.
— Сегодня вылетаем? Там же еще база не готова…
Один из них подал очки. Надев их, Нам Кихёк посмотрел в окно в конце коридора. Небо, которое только начинало светлеть, уже затянули тяжелые тучи.
— Я и так слишком долго терпел. Хочу увидеть его лицо.
Может, потому что он снова встретил Джунсона во сне?
Кихёк больше не мог сдерживать тоску, которую так долго давил в себе.
Он снова поторопил подчиненных с вертолетом до Инхана и придал лицу нужное выражение. Разум лихорадочно работал, пытаясь просчитать, где именно сейчас может находиться Кан Джунсон.