Как белка в колесе

Колесо крутится и крутится, хомяк вроде бы бежит, а всё-таки стоит на месте. Стадион стоит на месте, бегун наворачивает круги, а всё равно приходит к исходной точке. Любое движение бессмысленно. В голове подростка рождается много истин, которыми он не хочет делиться даже с родными, ведь никто не поймёт. А теперь ты тот самый бегун на месте, которого всецело презирал.

Но как отказаться от кросса с Ленкой в кровати? Это парный спорт, где нет проигравших. Вдвоём по стадиону, по дорожке из жарких вздохов и рваного ритма к финишу, за которым несколько секунд эйфории. Если бы не одно «но»…

Трибуны взвыли рёвом будильника, когда финишная лента ещё маячила где-то далеко впереди. Гонка споткнулась, и темнота рассыпалась от яркого света ламп.

— Ты не успеешь. — Лена выскользнула из-под меня, спешно натянула белую футболку.

Я так и застыл в упоре лёжа, уткнувшись лбом в кулак, будто часть картины, из которой вырезали всё самое важное. Посреди полупустой жилой ячейки, на жёстком матрасе со смятой простынёй.

— Артур, собирайся. — Когда дело касалось работы, голос Лены звучал жёстко и немного отстранённо.

— Да, да, — глухо произнёс я.

Футболка с бельём комком лежали на полу, брюки с курткой серо-голубого цвета повисли на мониторе. Браслет свернулся возле клавиатуры. Я нацепил его первым делом, потом — всё остальное.

— Не переживай, марафонец. — Лена подошла сзади и обняла за плечи. Немного смягчилась. — Многие позавидовали бы мне.

— А толку…

Разве могли слова унять поселившуюся в душе несостоятельность?

— В следующий раз начнём пораньше, — шепнула она на ухо, и от горячего дыхания в затылке вспыхнуло. — До отпуска совсем чуть-чуть. Там покажешь всё, на что способен.

— Ещё как покажу! — выпалил я повернувшись.

Браслеты на наших запястьях запульсировали, и мы рефлекторно вскинули руки. На моём дисплее высветилось «Сектор В. Ячейка 18», у Лены — какой-то другой, но одинаковыми оставались циферблаты, которые, издав короткий писк, запустили обратный отсчёт. Пять минут.

Дверь с тихим шелестом закрылась за спиной, и Лена, чмокнув меня в щёку, побежала по северному мосту в сторону сектора А.

Ещё недавно жилой блок двадцать три казался вымершим. Теперь же из ячеек вылетел целый рой бледно-голубых костюмов утренней смены и на несколько мгновений превратил небольшую площадь в фантазии Броуна.

Я смешался с толпой и припустил к нужному адресу по восточному мосту. Оставалось четыре минуты. Сущий пустяк, по сравнению с часами, которые я тратил в Москве, чтобы сходить к кому-то в гости.

Центральный лифт нёс меня вниз по главной артерии Сферы. Когда я впервые увидел проект, язык не повернулся назвать её городом. Огромный шар на окраине столицы из стекла и углепластика, перевязанный изнутри сетью лифтов, мостов и платформ. «Рай для суицидников» окрестили его в сети. Только автор статьи не задумался, что человек с сильной тягой к смерти не встанет в строй сподвижников прогресса. А я встал, и Лена вместе со мной, и эта мысль грела, когда монотонная рутина забивала мышцы ног, а лица, встреченные за день, сливались в бесформенное нечто.

Под ногами, за стеклянным полом лифта, в основании сферы зеленел густой парк с фонтанами, птицами и райским спокойствием, которое было всегда под рукой. Сколько раз за последние полгода я хотел погулять там с Леной, но после целого дня беготни сил хватало только на горячий душ и какую-нибудь комедию, под которую сон обязательно брал верх. А потом начинался новый день, новый круг.

Я позвонил в дверь, когда секунды на браслете перескочили на последний десяток. Таймер обнулился, а адрес сменился лаконичным «Ожидайте». У некоторых соседних ячеек стояли такие же курьеры, как и я.

Мне открыл мужчина лет сорока с лишним, с первой сединой в волосах и пятьдесят шестым размером в пузе. В зубах — несменная электронная сигарета со вкусом мяты и дыни.

— Привет, Борис Семёныч.

— Заходь. — Он отступил с дороги и махнул рукой. — Придётся подождать. Какой-то люто тяжёлый архив.

Я сел на табурет у стола и откинулся на стену. Неопрятный вид хозяина и лёгкий бардак в ячейке, пятна от вчерашнего ужина дополняли образ затворника, бросившего семью ради светлого будущего. Только фотография белобрысого подростка по имени Коля, прикреплённая магнитом к холодильнику, напоминала о той жизни Семёныча, которую он оставил позади.

Борис поставил под кран кофемашины чашку и налил мне до краёв своей излюбленной бурды. Он казался каким-то нервным и хмурым, взгляд то и дело проваливался в пустоту мыслей.

— Не смотрел, что там? — Я отхлебнул для приличия и постарался не сильно морщиться.

Борис поджал губы и помотал головой.

— Да брось, — подмигнул я. — Даже одним глазком?

Он стрельнул взглядом.

— Во время загрузки нет никакой возможности.

— Ой ли? — Я растянул рот в улыбке, видя, как Борис Семёнович потупился. — Ты чего комедию ломаешь? По лицу вижу, что смотрел.

Тот вскинулся:

— Вот ты зараза!

— Не надо оскорблений, тут всех ежедневно дезинфицируют. — Я демонстративно смахнул пыль с плеч. — Теперь выкладывай, дорогой Борис Семёныч, а то эта неизвестность меня сожрёт окончательно. Каждый день ношусь туда-сюда, и даже ни малейшего понятия ради чего.

— Нет, ну а чего ты хотел? — стал возмущаться он, а я понимающе закивал. — Таких больших архивов отродясь не было. Тут хочешь не хочешь, а надо проверить, всё ли в порядке. Я человек законопослушный, но вдруг ошибка? Нет, это глупость, конечно, у Розы не бывает ошибок. Но всё же вдруг диверсия? Мы же на острие науки, создаём новое общество, кто-то обязательно захочет помешать.

Я подкрутил пальцами скорость повествования.

— Не торопи, Артур. Ты же знаешь, что я человек впечатлительный. Мне покажи волка, так я за каждым углом его видеть буду. И тут… Я немного смог расшифровать. Только формат разобрал. Виртуальные симуляции, представляешь? Раньше только числа, а тут аж целые симуляции! Но вот названия… «Всё плохо 05.06.2121», «Нам конец 12.06.2121», «Мы не успеем 15.06.2121».

— Это от сегодняшнего?

— Да, — кивнул Борис Семёнович. — Что там они не успеют, Артур?

Он смотрел умоляюще, будто я — простой курьер, которому даже не положено знать эту информацию, — мог дать какие-то ответы. Браслеты на наших руках пискнули.

— Всё, пора обратно. — Я резко встал и до дна осушил чашку.

Борис Семёнович, поджав губы, ушёл в соседнюю комнату к аппарату. Вернулся. Накопитель лёг мне в руку. Увесистый шар, размером с яблоко, весь в переливах синевы и лазурных вкраплениях, как обработанный опал.

Я взял Семёныча за запястье, посмотрел в глаза и твёрдо сказал:

— Твоя задача — передавать, моя задача — переносить. Ты аксон, я медиатор. Ты не видел содержимого, и никакого разговора у нас не было. Ясно? Повтори.

— Ясно, — кивнул он. Губы дрогнули, но я пригрозил пальцем и вышел за дверь.

Всю дорогу до центра я старался забивать голову мыслями об отпуске и проведённом с Леной времени. Вырвусь наружу, повидаюсь с родителями, слетаю на море. Какая разница что на этом шаре? У других курьеров наверняка такие же в сумках лежат. Самая большая ошибка, которую может совершить человек, — подумать, что он исключительный, что судьба наградила его за бесконечное терпение и вечно стиснутые зубы. Кто знает, что я забирал у других аксонов?

Лифт притормозил возле Расчётной и плавно въехал через раскрывшуюся створку. Маленькая сфера внутри огромной, как знак, что всё в мире из чего-то состоит. Почти всё свободное пространство занимали рабочие столы с компьютерами и операторами в зелёных костюмах. В центре возвышалась колонна дешифратора, похожего в разрезе на ромашку. Курьеры-медиаторы подходили к одному из десяти «лепестков» и клали свои камни в специальные пазы, завершая условный нейронный импульс.

Сердце отчего-то ускорилось, а ладони стали потеть. Оператор с жидкой чёлкой в дальнем углу, кажется, странно посмотрел на меня. Вот он что-то сказал коллеге, они посмеялись.

— Эй, время же идёт, — возмутился кто-то сзади, и я обнаружил себя застывшим возле дешифратора с занесённой рукой. Камень поблёскивал в бежевом свете ламп.

Я разжал руку. Проследил, как опускается цилиндр, накрывая шар, потом поднимается, демонстрируя пустое нутро, и отошёл в сторону.

Всего одна встреча, один разговор, и колесо, которое до этого крутилось без скрипа два года, было готово слететь с оси. Нужен выходной. Сейчас же.

Без тени сомнения я двинулся к двери кабинета начальника, когда комнату залил красный свет.

— Опасность! Неизвестный тип данных! — раздался безжизненно громкий голос Розы, и на несколько мгновений вся Сфера погрузилась в темноту. Следом зажглись аварийные красные огни.

Я замер, и внутри всё тоже замерло.

Увольнение? Тюрьма? Расстрел? Какое наказание грозило за саботаж? Сдавать или не сдавать Семёныча? А Ленка что? Надо бежать. Да, точно. Бежать!

Как можно спокойнее я двинулся к лифту, хотя каждое моё движение кричало о причастности, ведь все вокруг словно окаменели от недоумения.

А Роза продолжала:

— Опасность! Неизвестный тип данных!

— Да остановите операцию хоть кто-нибудь! — Это был Антон или Антон Павлович для остальных, вылетевший из своего кабинета. Грозный, как гроза, и громкий, как гром.

Операторы тут же ожили, поднялся гомон. Я нажал кнопку лифта, воспользовавшись моментом, но следующим раскатом задело меня.

— Гончаров! — Я вжал голову в плечи. — В кабинет, живо!

И вся моя решительность испарилась.

— Что ты сделал с накопителем? — Антон присел на угол стола, скрестив руки на груди. Огромный, как медведь, и такой же бородатый. Ему бы Сибирь покорять в прошлом, а не машинами рулить. И фамилия подходящая. Ермаков. В университете мы его только Ермаком и звали.

— Артур!

Я молчал, стиснув зубы. Проклинал Бориса Семёновича за то, что рассказал мне всё, а потом и себя за то, что вынудил его.

— Ты подменил его?

— Нет.

— Оно разговаривает, — облегчённо выдохнул Антон. — Тогда что ты сделал с накопителем?

— Ничего. Забрал и принёс. — Я посмотрел ему в глаза. — Я курьер, а не хакер.

— Знаю! Но что-то случилось на этом коротком промежутке от восемнадцатой ячейки до Расчётной. — Он глянул на монитор с отчётом. И когда только успели? — По нашим данным, там были загружены стандартные отчёты.

— Ой ли? — вырвалось у меня. Я попытался снова сделать безучастный вид, но Антон зацепился.

— Так ты что-то знаешь? — Он навис надо мной. — Аксон из восемнадцатой поколдовал?

Я снова стиснул зубы.

— Артур, ты зачем его покрываешь? Думаешь, ты единственный, кто подглядывает в содержимое? Любопытство у человека не отнять, никто из руководства не сомневался в этом. Но ты принёс Розе заражённый камень, прекрасно понимая, что он заражён.

— Да с чего это понимая?! — разозлился я. — Там только формат и названия удалось разобрать, а ты меня уже в предатели записал.

— Тише. Никто никуда тебя не записал. Но наши лучшие операторы в эту секунду ломают голову, как остановить обработку петабайт данных, что ты принёс. Мы сейчас не можем позволить себе и минуты без Розы.

— Это ещё почему? — удивлённо спросил я. — Раньше спокойно могли, а теперь нет?

Антон сел в своё кресло и на несколько мгновений спрятал лицо в ладонях, затем помассировал пальцами глаза и вернулся к разговору.

— Я вижу, как ты защищаешь своего товарища, вижу, что умеешь хранить секреты. Поэтому расскажу, как старому другу.

Я невольно сел на край стула.

— Операторы не могут точно интерпретировать данные, которые Роза обрабатывает последний месяц. Их слишком мало в общем потоке, сложно выловить. Но из тех обрывков информации, что удалось собрать, выходит, что у нас чрезвычайно важная задача. На границе облака Оорта огромное межзвёздное тело столкнулось с одной из наших долгопериодических комет. — Он замолк, ожидая, что я сам догадаюсь. — Куча обломков. Смена курса.

— Не говори, что…

— Да, — коротко кивнул он. — Очень много исходных данных, Роза строит несчётное число траекторий. Мы проверяем все варианты возможного столкновения. Эти обломки могут навести такой шухер в нашей системе, что мало не покажется.

Я смотрел на ручку, а в голове, вместе с мыслями о космической угрозе, проносились названия файлов, и внутри всё потихоньку холодело.

Антон, казалось, наоборот, воодушевился.

— Ты представляешь, какое будущее ждёт наш проект, если мы преуспеем? Больше никто не будет смотреть на моего отца как на сумасшедшего. Создать город-компьютер, где нет безработицы и даже малейшего шанса на восстание машин. Где человек постоянно занят, а машина зависит от кого? От курьеров! Симбиоз, настоящее технологическое общество.

— Всё плохо, нам конец, мы не успеем, — пробормотал я себе под нос, а потом посмотрел на Антона с такой пронзительной уверенностью, что его улыбку в мгновение смыло с лица. — Мы умрём.

— В смысле? — он приподнял бровь. — Брось… Сейчас операторы разберутся с проблемой, вернутся к расчётам, и всё будет хорошо.

— Нет! — Я подскочил со стула. — Пусть обрабатывают эти файлы.

И я рассказал Антону всё, что знал, потому что теперь не только моё колесо находилось в опасности.

***

— Ты сделал что?! — Оля взвизгнула, потеряв контроль над голосом, отчего Коля инстинктивно закрыл лицо руками. Обычно следом в голову летели учебник, тетрадь или просто ворох листов.

Повезло, что в университетской лаборатории находились только они вдвоём, и Коле не пришлось ни перед кем краснеть.

— Ну, Оль, ну а что я мог поделать?

Она налетела вихрем и стала лупить щуплого аспиранта по плечу.

— Не записывать, — удар, — порнуху, — удар, — с испытуемой, — удар, — группой! Да ещё виртуальную!

Она сдула с лица выбившуюся прядь и упала на соседнюю вращающуюся табуретку.

— Я напишу на тебя в деканат, конченый извращенец.

Коля скорчил виноватую рожицу, выставил домиком брови. Он знал, что никуда Оля не напишет, потому что защита диплома через две недели.

— И ты спрятал файлы на сервере Сферы? — Гнев схлынул, вернулась её привычная усталость.

— Ну а куда ещё? — пожал плечами Коля. — К аппарату отца я всегда подключён удалённо, связь с Розой налажена, а мать слишком внезапно решила зайти в комнату. Ну я и смахнул папку… папке.

Коля прыснул от смеха, но Оля не оценила каламбур.

— Боишься, что мама наругает? Тебе сколько лет?

— Достаточно, чтобы батя бросил семью и отправился ловить мечту на очередной утопической лабуде. Давай не будем, а?

— Ладно. — Она подошла к монитору. Центральный процессор Розы был полностью загружен. В соседнем окне была открыта папка с десятками файлов виртуального порно. — Всё плохо, нам конец, мы не успеем. Ты зачем хоть называл их так?

— О чём думал, так и называл, — буркнул Коля. — Мы ни хрена не успеваем, Оль. Эта перехваленная Роза с их идиотской задумкой уже месяц не может просчитать нашу систему траекторий полёта мячика. — Он подхватил со стола оранжевый шарик для пинг-понга и метнул в сетку мусорного ведра. Мимо.

— А я предлагала тебе обычную модель.

— Предлагала, — согласился он. — Но куда забавнее заставить целый город думать, что они тайно спасают планету.

— Если всё всплывёт, я тут ни при чём.

— А на другое я и не надеялся, — горько вздохнул Коля и вернулся к расчётам.

***

В этот момент на огромном экране самого современного и инновационного комплекса «Сфера» под громогласные стоны Лены я разглядывал свою спину и не мог отделаться от ощущения, что моё собственное колесо вдавило меня в грязь.

#рассказ@proigrivatel
#фантастика@proigrivatel
#социальная_фантастика@proigrivatel
#Яковицкий@proigrivatel