Песчинки изобилия

Комната была тёплой, пропитанной мягким светом, льющимся из окна, за которым старый клён шептался с осенним ветром. Листья, ещё не тронутые холодом, дрожали на ветвях, создавая лёгкий шорох, словно природа сама подбадривала Данила, сидящего на стуле с напряжённой спиной.

Его пальцы нервно теребили край футболки, а взгляд, полный смятения, то и дело скользил к экрану ноутбука, где отражалось лицо метакоуча. Тот смотрел на него с доброй уверенностью, его голос был как тёплое одеяло, укрывающее от внутреннего холода.

- Даня, давай начнём, - мягко сказал метакоуч. - Расскажи, что тебя тревожит.

Данил глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в глубину своих мыслей. Его голос был тихим, но в нём чувствовалась тяжесть, как будто слова тащили за собой старый груз.

- Я еду в Питер на конференцию, - начал он, - но у меня нет денег. Совсем. Типография - единственный доход, и он уходит, как песок сквозь пальцы. Я всё время в этом состоянии... как будто я уже проиграл, даже не начав. Страх, что не хватит, что я буду там на дошираках сидеть, что не справлюсь. Это как сирена в голове, которая орёт: «Ты не вытянешь!»

Метакоуч кивнул, его глаза внимательно следили за Данилом, словно он видел не только слова, но и тени, что прятались за ними.

- Хорошо, давай разберёмся. Где ты чувствуешь этот страх? Как он ощущается в теле?

Данил закрыл глаза, его дыхание стало неровным. Он положил руку на лоб, будто пытаясь нащупать источник тревоги.

- В голове, - тихо сказал он. - Как будто там камень. Тяжёлый, с проводами, которые вцепились в меня, как корни. Он вибрирует, отдаёт в виски, в запястья. Это паника, будто я тону в ней.

- Давай вытащим этот камень, - предложил метакоуч, его голос был твёрдым, но мягким, как будто он протягивал руку, чтобы вытащить Данила из омута. - Представь его. Как он выглядит?

Данил нахмурился, его воображение нарисовало образ: серый, шершавый камень, опутанный чёрными проводами, которые пульсировали, как живые. Он был тяжёлым, будто врос в его голову, и каждая попытка его сдвинуть вызывала дрожь в теле.

- Он... как будто с детства там, - прошептал Данил. - С каждой поездкой, с каждым разом, когда денег не хватало, он становился больше. Эти провода... они как корни, которые всё глубже уходят.

Метакоуч кивнул, его голос стал ещё мягче, но в нём чувствовалась сила.

- Давай вернёмся к самому первому воспоминанию, где ты почувствовал эту нехватку. Что приходит в голову?

Данил замер, его сознание унесло его назад, в далёкий день, когда ему было двенадцать. Он стоял в Казани, на шумной улице, окружённый ребятами из художественной школы. Они смеялись, покупали магнитики, сувениры, а он сжимал в кармане последние рубли, которых хватило только на бургер в McDonald’s. Вокруг него мир был ярким, полным возможностей, но он чувствовал себя отрезанным от него, как будто стоял за стеклом.

- Я был обижен, - сказал он, его голос дрогнул. - На родителей. Они дали мне мало денег, и я не понимал, почему. Почему у других есть, а у меня нет? Это было... несправедливо. Как будто я всегда в дефиците.

- Хорошо, - сказал метакоуч. - Представь ту ситуацию. Ты - двенадцатилетний Данил, стоишь перед родителями. Что ты хочешь им сказать?

Данил глубоко вдохнул, и в его воображении возникли образы родителей - уставшие, сгорбленные, будто несущие на плечах тот же груз нехватки. Он почувствовал, как в груди зарождается знакомая обида, но теперь она была смешана с пониманием.

- Мама, папа, - начал он, его голос был твёрдым, но в нём дрожала детская боль. - Мне было обидно, что вы давали мне так мало денег. И ещё больше обидно, что я должен был тратить их на ваши сувениры, а не на то, что хотел я. Я чувствовал себя виноватым, если не привозил вам магниты, как будто я вас подвёл. Но я хочу вернуть вам эти ожидания. Они не мои.

В его воображении ожидания родителей приняли форму старых, пыльных магнитов, которые он держал в руках. Он протянул их обратно, и образ родителей стал чуть мягче, будто они начали понимать. Данил почувствовал лёгкое тепло в груди, но камень в голове всё ещё вибрировал.

- Молодец, - сказал метакоуч. - Теперь посмотри на свою обиду. Как она выглядит?

Данил закрыл глаза, и перед ним возникла фигура - сгорбленная, зелёно-жёлтая, как ядовитый туман. Она сидела в углу, обхватив колени, и смотрела на него с укором. Это была его детская часть, обиженная, запертая в чувстве несправедливости.

- Она... как будто я сам, но маленький, - прошептал он. - Сидит в углу, злится, что всё не так, как у других.

- Хорошо, - сказал метакоуч. - Давай дадим этой части что-то новое. Представь изобилие. Как оно выглядит?

Данил нахмурился, его воображение нарисовало образ: женщина, похожая на греческую богиню, с короной из цветов и листьев, окружённая сиянием. В её руках были дары - не деньги, а нечто большее: возможности, лёгкость, радость. Она стояла в поле, где песчинки сверкали, как звёзды, и каждая из них обещала бесконечность.

- Я хочу дать это двенадцатилетнему себе, - сказал Данил, его голос стал тише, но в нём появилась надежда. - Но он боится. Как будто, если он возьмёт это, ему придётся выйти из своей скорлупы. А там... там можно обжечься.

Метакоуч улыбнулся, его голос был как луч света, пробивающийся сквозь тучи.

- Давай разберём этот страх. Как он выглядит?

Данил представил старое, сухое дерево, скрюченное, с ветвями, похожими на когти. Оно стояло в пустыне, окружённое серым песком, и от него веяло холодом. Это был страх открыться миру, страх, что за пределами зоны комфорта ждёт боль.

- Поливай его, - предложил метакоуч. - Дай ему воду, заботу. Что происходит?

Данил представил, как из его рук льётся свет, как будто он держит невидимый кувшин. Вода коснулась дерева, и оно начало меняться: кора разгладилась, ветви расправились, и на месте сухого пня вырос могучий дуб, полный жизни. Данил почувствовал, как его грудь стала легче, как будто скорлупа, сковывавшая его, треснула и осыпалась.

- Я как цыплёнок, - сказал он, его голос дрожал от удивления. - Как будто я вылупился. Страха почти нет. Есть... интерес. Хочу идти дальше.

- Отлично, - сказал метакоуч. - Теперь вернись к двенадцатилетнему Данилу. Дай ему этот образ изобилия. Готов ли он его принять?

Данил кивнул, и в его воображении мальчик, сидящий в углу, поднял голову. Его зелёно-жёлтая оболочка стала лавандовой, мягкой, как утренний свет. Он протянул руку, и богиня изобилия вложила в неё сияющий шар. Данил почувствовал, как тепло разливается по его телу, от запястий до груди, как будто его руки стали легче, готовые брать и отдавать.

- Теперь вернись к Питеру, - сказал метакоуч. - Проживи эту поездку с новым состоянием. Что ты чувствуешь?

Данил закрыл глаза, и перед ним возник город: мосты, каналы, золотые шпили, сияющие в осеннем свете. Он шёл по улице, и в его кармане не было тяжести нехватки. Вместо этого он чувствовал лёгкость, азарт, как будто каждая улица обещала приключение.

- Даже если денег мало, - сказал он, улыбнувшись, - я чувствую, что всё будет весело. Зато будет что вспомнить.

Метакоуч кивнул, его глаза сияли.

- Закрепи это. Положи руку на грудь и скажи: «Я беру себе эту лёгкость, эту авантюрность, эту веру в изобилие. Они мои по праву».

Данил повторил слова, и его голос стал твёрже, как будто он произносил клятву. Он почувствовал, как тепло в груди разливается по всему телу, как будто песчинки изобилия, о которых говорил метакоуч, поселились в нём. Мир больше не казался пустыней, где всё ограничено. Он был полем, где каждая травинка, каждая капля росы обещала бесконечность.

- Молодец, - сказал метакоуч, его голос был полон тепла. - Ты сделал большую работу.

Данил открыл глаза, его щёки были влажными, но на губах играла улыбка. За окном клён всё ещё шептался с ветром, и Данил вдруг понял, что листья на нём - не просто листья. Их было бесконечно много, как возможностей, как песчинок в пустыне, как звёзд на небе. И он был готов их взять.