Чёрные дни пролетария
В обычной жизни мы изнасилованы судьбой, пронизаны болезнями и придавлены горем. Такие обстоятельства подталкивают нас найти безопасное место, окопав его непроходимым рвом.
Это — ваш остров, и имя ему — одиночество. Рядом с собой вы готовы приютить другое одиночество, если оно, как Сальвадор Альенде, мелкой очередью будет защищать ваш остров от общего врага.
Мы, побитые и никому ненужные, находим место для отдохновения от трудов своих. Утром, как зомби из «В ночи живых мертвецов», встаем на работу, где впадаем в долгую спячку.
Мы зацикливаем наши дороги. Мы закукливаем себя в ничто. Отбив у мира право на статус кво, мы хотим, чтобы так оставалось всегда. Те же магазины, те же продукты, те же ступеньки, те же соседи.
Я могу понять желание построить многоуровневую защиту себя от мира, однако согласиться с таким способом существования никак не могу.
Кто поймет, тот и поймет: есть зов бытия, призывающий тебя быть. Его мало кто слышит, а многие уверяют, что этого зова вообще нет.
Когда я говорю, то говорю не я, а мое бытие. Оно взывает к другому бытию, прорываясь сквозь сеть мелкотравчатых идентичностей.
Мсье, вы говорите всегда всерьез, не время ли пошутить?
Или вы не понимаете границ и правил светской беседы?
Ну же, улыбнитесь, скучно когда тянут одну и ту же волынку.
Бытие тяжело понять и почувствовать как бытие, но легко убедиться, как день за днем бытие берет и уходит. Закуклившийся человек меняет возможность бытия на гарантированное ничто.
Каждый наверное видел, как жук, которого вот-вот раздавят, принимает решение притвориться мертвым. Такой я вижу хитрость ума человека, живущего в своей скорлупе.
Ваш остров — это место для бытия, но, находясь там, бодрствуйте и