Воспоминания

Иногда мне кажется, что я помню как родилась. Перед глазами стоит образ - открываю глаза, передо мной чье-то нечеткое лицо, очень душно, в голове тысяча вопросов.

Мама рассказывала, что я родилась в жаркую летнюю полночь и закричала только после приветственного шлепка по жопе. Получается, если в свой первый миг я пыталась понять почему я снова в этом мире, то тратить свои силы на крик было не разумно.

Все детство запомнилось слишком хорошими урывками.

Вот я хочу быть такой же красивой как мама, поэтому решаю что нужно накраситься. С большим усилием открываю нижний ящик старинного черного комода и достаю из него самый красивый бутылек - красный. Скорее начинаю красить ресницы. Но накрасив почему-то не могу открыть глаза. Пока соображаю, слышу мамин крик: “Юля, ты что делаешь, это же лак для ногтей”. Сразу становится ясно - я сделала что-то не то. Начинаю плакать от страха. Мама берет меня под мышку и несет умываться. Вода у нас была только холодная, а лак уже успел застыть, поэтому следующие пару месяцев я провела в ожидании новых ресниц.

А вот - я зачем-то проснулась, встаю в своей кроватке и смотрю сквозь решетки. Решетки мне не нравятся, но падать нравится еще меньше. Вижу мамину кровать и решаю что хочу запомнить этот момент и запоминаю.

Вот здесь я уже хожу и разговариваю, мне года 4. Мама готовит рыбный пирог. Пахнет очень вкусно. Я жду когда же можно будет покушать. Но мне все не разрешают. Мама говорит, что пирог должен немного остыть, а потом она меня покормит, ведь в пироге кости, а я совсем еще не умею с ними расправляться. Но я думаю, что уже взрослая и знаю, что там кости, поэтому ни за что не подавлюсь опять. Пока батя отвернулся, прокрадываюсь на кухню. Встаю на цыпочки, чтобы достать до пирога. Немного отодвигаю мокрую тряпку. Отламываю кусок и кладу его в рот. Очень горячо и очень вкусно. Радостно жую. Но что-то идет не так. Я больше не могу ни глотать, ни дышать. Мне страшно. Прибегают родители, открывают мне рот, о чем-то кричат. Батя хватает меня и куда-то бежит. Оказалось, рыбья кость застряла в горле. Папа побежал в больницу, по пути поймал скорую помощь и все разрешилось благополучно. Момент разрешения я совершенно не помню, но образ запретного пирога под мокрой тряпкой на закатном солнце останется со мной навсегда.

А вот мне снова где-то год-полтора. На улице очень солнечно, я сижу на кухонном полу и бросаю свою соску в дырку (такое место, куда кошка ходит в туалет, когда на улице слишком холодно) и начинаю недовольно верещать. Сидящая рядом кошка бросается в дырку, возвращается обратно уже с соской в зубах. Отличная игра, она повторяется снова и снова. Затем прибегает батя, кричит что ребенок замерзнет, выключает вентилятор, закрывает все двери и я остаюсь сидеть на душной кухне с кошкой. Пока-пока, приятный ветерок.

А вот мы с мамой у бабушки. Кто-то звонит в дверь. Мама приказным тоном велит мне уйти в комнату и не выходить. Я слышу чей-то незнакомый голос, и мамино “нет-нет-нет”. Прибегаю ей на помощь. За дверью стоит пожилая цыганка. Я ей улыбаюсь, здороваюсь, но на всякий случай прячусь за маминой юбкой. Цыганка что-то говорит маме, мама ей отказывает, тогда она смотрит на маму и говорит “чтобы твой ребенок заболел” плюет и уходит. Через какое-то время я начала тяжело и сильно болеть. В тот день мама сказала, что нельзя было мне выходить. Все последующие месяцы она срываясь от бессилия шепотом кричала “если бы ты тогда не вышла”.

А вот мы всей семьей на даче. Все работают, а я играю с червяками. Дед начинает пить водичку из стакана, а я ему кричу “деда, ты муравья выпил”. А он так задорно мне подмигивает и говорит, что вода с муравьями только вкуснее. И мы вместе хохочем.

Некоторые истории мама рассказывала мне тысячи раз, может быть образы и сложились после. Но мне очень хочется верить, что все эти воспоминания настоящие. Ведь с годами воспоминаний становится все больше, а вещей запоминается все меньше. Но теплые солнечные образы еще не разрушенной и живой семьи помогают пережить очередную серую зиму. А все “мистические” события помогают сохранять здравомыслие. Ведь за каждым тяжелым вздохом последует выдох, а вся чертовщина сведется к невнимательности или глупости. Виват, Вселенная, я верю только в тебя.