Stories by English Writers: Walter Scott
Вальтер Скотт, Walter Scott (1771-1832).
Вальтер Скотт— известный британский писатель, поэт, историк адвокат шотландского происхождения. Считается основоположником жанра исторического романа.
Гете говорил о писателе:
Вальтер Скотт — великий талант, не имеющий себе равных.
Байрон признавался:
Я все романы Вальтера Скотта читал не менее пятидесяти раз».
Карамзин мечтал поставить «в саде своем благодарный памятник Вальтеру Скотту за удовольствие, вкушенное в чтении его романов». Все называли его «шотландским чародеем».
Вальтер Скотт родился в Эдинбурге, в семье состоятельного юриста. С детства писатель страдал параличом, в результате которого на всю жизнь остался хромым. Несмотря на свой физический недостаток, уже в раннем возрасте поражал окружающих живым умом, много читал.
При своем слабом здоровье писатель имел феноменальную работоспособность: как правило, он публиковал не менее двух романов в год. В течение более чем тридцатилетней литературной деятельности писатель создал двадцать восемь романов, девять поэм, множество повестей, литературно-критических статей, исторических трудов.
Однако далеко не все свое время Вальтер Скотт посвящал литературе. Он женился, стал отцом четверых детей, основал фирму, исполнял обязанности квартирмейстера корпуса королевских драгун и секретаря Высшего Суда, а также ревностно занимался обустройством поместья. На своей земле он высадил тысячи (!) деревьев и возвел грандиозный дом — Абботсфорд, снаружи и внутри похожий на замок, с прекрасной библиотекой, коллекцией оружия, доспехов и геральдики, но с газовым освещением и хитроумной системой отопления и вентиляции.
Он сам называл себя «менестрелем Пограничного края», то есть шотландских холмов, примыкающих к английским графствам. Здесь издавна обосновались его предки, а он прожил почти всю жизнь. Скотт говорил: «Я многое повидал, но с моим домом ничто не сравнится». В Абботсфорде до сих пор живут его прямые потомки.
Если обобщить события романов Скотта, то мы увидим особенный, своеобразный мир событий и чувств, гигантскую панораму жизни Шотландии, Англии и Франции, в течение нескольких веков, с конца XI до начала XIX века.
«Айвенго» (Ivanhoe) был и остается самым знаменитым романом Вальтера Скотта. Имя Айвенго автор нашел в одном старинном английском стихотворении. По сюжету романа, в сложное для Англии время молодой рыцарь Айвенго тайком возвращается из крестового похода домой: король Ричард Львиное Сердце взят в плен, а его брат принц Джон сеет смуту по всей стране и намеревается захватить престол. Айвенго копьём и мечом защищает свою честь и права, свою возлюбленную прекрасную леди Ровену. На помощь ему приходят сам король, сбежавший из плена, и легендарный разбойник Робин Гуд.
Интересно, что термин «фрилансер» (букв. «вольный копейщик») впервые был употреблён в романе «Айвенго» для описания «средневекового наёмного воина».
IVANHOE. CHAPTER XXVIII
It was not until evening was nearly closed that Ivanhoe was restored to consciousness of his situation.
Вечер уже подходил к концу, когда Айвенго пришел в себя и начал сознавать окружающее.
He awoke from a broken slumber, under the confused impressions which are naturally attendant on the recovery from a state of insensibility.
Он очнулся от забытья, находясь под смутными впечатлениями, которые естественно сопровождают возврат к сознанию из обморока.
He was unable for some time to recall exactly to memory the circumstances which had preceded his fall in the lists, or to make out any connected chain of the events in which he had been engaged upon the yesterday.
Некоторое время он никак не мог связно или последовательно представить себе события вчерашнего дня.
A sense of wounds and injury, joined to great weakness and exhaustion, was mingled with the recollection of blows dealt and received, of steeds rushing upon each other, overthrowing and overthrown—of shouts and clashing of arms, and all the heady tumult of a confused fight.
Он чувствовал большую слабость и боль от ран. В его уме беспорядочно теснились неясные воспоминания об ударах мечей и копий, о жестоких схватках и нападениях, а в ушах звучали боевые возгласы и бряцанье оружия.
An effort to draw aside the curtain of his couch was in some degree successful, although rendered difficult by the pain of his wound.
Наконец с большим усилием ему удалось отдернуть полог своей постели, невзирая на боль от раны, мешавшую ему двигаться.
To his great surprise he found himself in a room magnificently furnished, but having cushions instead of chairs to rest upon, and in other respects partaking so much of Oriental costume, that he began to doubt whether he had not, during his sleep, been transported back again to the land of Palestine.
К своему удивлению, он увидел, что находится в комнате, великолепно убранной в восточном вкусе; ему в первую минуту даже показалось, что он перенесен во время сна обратно в Палестину.
The impression was increased, when, the tapestry being drawn aside, a female form, dressed in a rich habit, which partook more of the Eastern taste than that of Europe, glided through the door which it concealed, and was followed by a swarthy domestic.
Это впечатление еще усилилось, когда тяжелая драпировка приподнялась и в комнату проскользнула женщина в богатом восточном одеянии. Вслед за нею вошел смуглый прислужник.
As the wounded knight was about to address this fair apparition, she imposed silence by placing her slender finger upon her ruby lips, while the attendant, approaching him, proceeded to uncover Ivanhoe's side, and the lovely Jewess satisfied herself that the bandage was in its place, and the wound doing well.
Раненый рыцарь собрался было обратиться с вопросом к этому прелестному видению, но она, приложив тонкий пальчик к рубиновым устам, приказала ему молчать. Слуга, подойдя к кровати, раскрыл раненого, и прекрасная еврейка проверила, не сползла ли со своего места повязка и нет ли каких-либо осложнений.
Without making an attempt at further question, Ivanhoe suffered them in silence to take the measures they thought most proper for his recovery; and it was not until those were completed, and this kind physician about to retire, that his curiosity could no longer be suppressed.—"Gentle maiden," he began in the Arabian tongue, with which his Eastern travels had rendered him familiar, and which he thought most likely to be understood by the turban'd and caftan'd damsel who stood before him—"I pray you, gentle maiden, of your courtesy—-"
Не пытаясь возобновить вопросы, Айвенго безмолвно подчинился всему, что она считала нужным сделать для него. Но когда все было кончено и красавица, бывшая его врачом, собралась уходить, он не мог больше противиться овладевшему им любопытству и сказал, обращаясь к ней по-арабски (этот язык он изучил во время своих странствований по Востоку и думал, что он лучше других подходит для стоявшей перед ним девицы в тюрбане и восточном одеянии): - Прошу вас, любезная девица, будьте так добры...
But here he was interrupted by his fair physician, a smile which she could scarce suppress dimpling for an instant a face, whose general expression was that of contemplative melancholy.
Но тут она прервала его речь с невольной улыбкой, которая на мгновение озарила ее лицо, обычно задумчивое и грустное.
"I am of England, Sir Knight, and speak the English tongue, although my dress and my lineage belong to another climate."
- Я живу в Англии, сэр рыцарь, - сказала она, - и говорю по-английски, хотя по одежде и происхождению принадлежу к другой стране.
"Noble damsel,"—again the Knight of Ivanhoe began; and again Rebecca hastened to interrupt him.
- Благородная девица... - начал Айвенго, но Ревекка снова поспешила его прервать.
"Bestow not on me, Sir Knight," she said, "the epithet of noble.
- Сэр рыцарь, - сказала она, - не величайте меня титулом благородной.
It is well you should speedily know that your handmaiden is a poor Jewess, the daughter of that Isaac of York, to whom you were so lately a good and kind lord.
Лучше сразу узнайте, что ваша служанка - не более как бедная еврейка, дочь того самого Исаака из Йорка, которому вы недавно оказали покровительство.
It well becomes him, and those of his household, to render to you such careful tendance as your present state necessarily demands."
А потому и он и все его домочадцы обязаны вас окружить самым заботливым уходом и попечениями.
I know not whether the fair Rowena would have been altogether satisfied with the species of emotion with which her devoted knight had hitherto gazed on the beautiful features, and fair form, and lustrous eyes, of the lovely Rebecca; eyes whose brilliancy was shaded, and, as it were, mellowed, by the fringe of her long silken eyelashes, and which a minstrel would have compared to the evening star darting its rays through a bower of jessamine.
Не знаю, довольна ли была бы прекрасная Ровена, если бы узнала, с каким чувствам ее верный рыцарь взирал вначале на красивые черты и блестящие глаза прекрасной Ревекки; блеск этих глаз был так смягчен и как бы затенен густой бахромой шелковистых ресниц, что какойнибудь менестрель, наверно, сравнил бы их с вечерней звездой, сверкающей из-за переплетающихся ветвей жасмина...