Пока не взошла Луна
В тот день, мокрый от осеннего дождя Осфальт Шпенглер свидетельствовал проходящим субъектам мироздания о досадном закате европейской культуры. Автор данной странички был тогда там и зафиксировал это событие при помощи фото-устройства на смартфоне, хотя находясь сейчас, например, в иной точке временного континуума, прозошедшее видится некой мистической фантасмагорией, не имевшей, право же, ни единой наверное даже возможности состояться в виде подобного рода зрительно и прочим образом осязаемого события, ввиду необходимости соблюдения данной версией мироздания совокупности физических и прочих законов, устоявшихся в сознании массива субъектов, определяющих его, мироздания, сущностный фон, в виде безусловных аксиом т.н. объективной реальности.
Гер Шпенглер, как помниться, говорил что-то о развитии культуры, подобно живому организму, о декаденствующем характере цивилизации, об упадке демократии и пр. подобного рода бла-бла-бла. Источником доносившейся в пространство осязаемой реальности речи было пятно света, отражавшегося от источавшего оный фонаря, находившегося на предусмотренной стандартами устройства городской инфраструктуры высоте. Твердость освещённой Осфальтовой поверхности была подобна, да и, право же, возможно и являлась, по сути своей, отблеском изначального метафизического Света, провалившегося в инфернальный холод небытия и затвердевшего там статичностью вселенского информационного архива. Однако, при более внимательном рассмотрении, Шпенглер оказывался спиралевидной галактикой из некоего параллельного пространства, обладавшей субъектностью и чудесным образом имевшей возможность внести в общий событийный поток нашего привычного мироздания соответствующую совокупность словесных конструкций.
При этом, если слушатель позволял себе немного отвлечься от попыток полноценного соприкосновения сознания с потоком поступающей информации, было очевидно, что Шпенглер говорит с легким немецким акцентом. При ещё большем же перенесении центра внимания сознанием происходящего от потока словесных конструкций, исходивших из холодного светового пятна осфальтовой поверхности, становилось и вовсе очевидно, что речь ведётся на чётко поставленном немецком языке. Но ничего страшного не было, если даже субъект-адресат не знал немецкого вовсе. Ибо погружение в словесный поток вновь делало речь совершенно понятной, как наверное в некую идиллическую эру довавилонского столпотворения, или же, в данном случае, после него, но когда претерпев хронику событий бренного существования, совокупность субъектов мироздания вновь сливалась во всепонимании, всепрощении и всеединстве наверное даже Господа Иисуса Христа Аминь (^_^)
В продолжении пространственно-информационного глюка (пусть в данном месте данного текста произошедшее обозначается этим словосочетанием), вокруг источаемого голоса осфальтового докладчика даже собралось некоторое количество граждан, заинтересововшихся происходившей трансформацией общепринятых аксиом мировосприятия до такой степени, что в сознании их сделалось возможным откладывание исполнения команд, получаемых сложившимся положением вещей в т.н. реальности, на некоторое время. Однако вскоре взошла Луна, загрузилось пространство обновлённой локации, а вместе с ней и прежний сложившийся порядок вещей с привычным набором команд для обязательного исполнения, не встречавших уже ощутимых препятствий. Речь Шпенглера из светового пятна асфальтовой поверхности, тем не менее, как ни странно, продолжилась. Но теперь она практически ничем не отличалась для стороннего слушателя от совокупности звуков из шума дождя о мостовую, стука шагов прохожих и пр. составляющих. И теперь, чтобы опознать в ней научный доклад немецкого философа, надо было столь глубоко погрузиться в детали процесса переплетения бесконечного множества событийных нитей, что вряд ли кто-нибудь из проходящих мимо субъектов мироздания стал бы пытаться это делать :(
п.с.: - Взошла Луна, - сказал барон Пампа, зрительно осязая пространство новой загрузившейся локации.
Румата отошёл от портьеры.
