Р. Хаттон, "Триумф Луны. История современного языческого колдовства". Глава 12, "Люди Джеральда"
В 1950-х годах Джеральд Гарднер объявил миру о существовании религии ведьм и небезуспешно попытался сделать ее важной частью современной духовности. В 1954 году в книге «Колдовство сегодня» он называет эту религию «вика», что к 1960-м принимает устоявшуюся форму «викка». Слово, как его писал Гарднер, встречается только в шотландско-английском словаре Чемберса, и переводится как «мудрый». Вполне возможно, что именно это издание было его источником. [1] Поздняя адаптация опирается на более древнее и точное англо-саксонское слово «wicca», означающее мужчину-колдуна (женский род «wicce»). Двойная буква «с» в этих словах произносилась как «ч», что очень близко современному «witch» (ведьма), но обычай и удобство произношения заставили виккан предпочесть глухое «к».
Происхождение и, следовательно, основное значение слов «wicca» и «wicce» затерялись в этимологическом болоте, усеянном загадочными терминами со звездочками в начале, которые филологи используют для обозначения предполагаемых архаичных корней. Сам Гарднер смешал шотландское слово с термином Хью Росса Уильямсона, «ремесло мудрых», утверждая, что «вика» означает «мудрые люди». Согласно более поздней теории, англосаксонские слова происходят от праиндоевропейского корня, означающего «сгибать» или «придавать форму». Это, однако, смешивает корень с омонимом. Сейчас мы можем утверждать только, что англо-саксонские термины родственны другим словам в древнегерманских языках, означающим «пробуждающий», «жертвующий», «советник» и «прорицатель». [2] Для целей этой книги современные коннотации слова «ведьма», как и слова «язычник», важнее их происхождения. Между 1950-ми и 1970-ми годами они чаще всего использовались для обозначения людей, обладающих скрытым знанием, а в 1980-х стали больше ассоциироваться с теми, кто создает или меняет явления окружающего мира.
Гарднера в последний и наиболее публичный период его жизни описывали по-разному. Дорин Валиенте помнит его в начале 1950-х высоким, седовласым, чисто выбритым, добрым и интеллигентным, одетым в красивую твидовую одежду и носящим серебряное кольцо с его именем в ОТО, выгравированным фиванскими буквами. Ее первое впечатление от него в роли жреца было не менее воодушевленным: «высокий, совершенно голый, с взлохмаченными седыми волосами, загорелым телом, татуировками и тяжелым браслетом на руке». [3] Позже он отрастил бороду и усы и стал более слабым. Заклятый враг написал воспоминание о Гарднере, лежащем в постели в середине 1950-х годов: «С воскового изможденного лица смотрели на меня серые слезящиеся глаза. Его волосы были всклокочены, словно длинные пучки седого чертополоха, а губы над нечёсаной бородкой издавали странный, нервно причмокивающий звук». [4]
Даже несмотря на то, что она оставлена мстительным пером, в этой картине все же есть что-то милое, и большинство воспоминаний о Гарднере в старости подчеркивают его живость, человечность и обаяние. Сэр Джеймс Лейвер, высокопоставленный работник Музея Виктории и Альберта, считал, что «он излучал дружелюбие и понимание…он был хорошим человеком». Французская газета «Le Matin» отметила, что «у него треугольное лицо, свирепая, словно рвущаяся в бой, борода, голубые глаза, удивительно молодые и сияющие». [5] Патрисия Кроутер, которую он посвятил в викку, нашла его высоким и нежным, с длинными руками и ногами, мягким голосом и яркими глазами. Он от души смеялся над шутками, стучал по столу и приговаривал: «Черт возьми!» [6]
Она также отметила, что в конце 1950-х годов Гарднер часто болел. В 1951 году, когда он впервые привлек внимание общественности к ведьмам, ему было уже шестьдесят семь лет, и последнее десятилетие своей жизни он провел под гнетом плохого здоровья. Он, должно быть, думал, что может умереть в любой момент, и только этим можно объяснить безотлагательность, с которой он стремился сохранить свою религию. По меткому выражению Фредерика Ламонда, присоединившегося к шабашу в 1957 году, он был «вечно торопящимся стариком». [7] Темп и воодушевление его деятельности, начавшейся в 1946 году, едва ли ослабли до самой его смерти. Он объявил о своей религии прессе, едва установив основной формат ее ритуалов и верований – викка родилась почти мгновенно.
Рекламная кампания новой традиции началась с совпадения его интересов с интересами бывшего кинопродюсера, Сесила Уильямсона. В 1950 году, в возрасте сорока пяти лет, он познакомился с Гарднером. После войны Уильямсон решил перейти от кино к музейному бизнесу и (также под влиянием личного интереса) заполнить нишу на рынке, обратившись к колдовству. Его первая попытка в Стратфорде-на-Эйвоне потерпела неудачу из-за местной оппозиции, и поэтому Гарднер попытался убедить его приобрести вместо этого натуристский клуб «Five Acres». Однако Уильямсон нашел лучший вариант в Каслтауне на острове Мэн, где были распространены богатые знания о ведьмах и феях, куда прибывало множество туристов, а местные законы благоволили созданию музеев. Отмена Закона о колдовстве и бродяжничестве в июне 1951 года послужила подходящим поводом для открытия музея, и с апреля популярный еженедельник «Sunday Pictorial» был наполнен историями о нем. Уильямсон утверждал, что поддерживает дружеские отношения по крайней мере с дюжиной ведьм и намеревался пригласить шабаш с юга Англии для практики в музее, когда он откроется. Он сообщил журналистам, что среди его членов есть респектабельные представители среднего класса, они призывают добрых духов, проводят сезонные ритуалы плодородия и танцуют обнаженными. Это было явное указание на группу Гарднера, которого описывали в номере «Pictorial» от 29 июня как «резидента-колдуна» от учреждения Уильямсона. В июле Гарднер провел церемонию открытия «Фольклорного центра суеверий и колдовства». [8] Для Уильямсона эти репортажи представляли средство продвижения его музея, в то время как для Гарднера они давали возможность продвигать свою религию на безопасном расстоянии от фактического центра.
Более того, их интересы пересекались. У Уильямсона был собственный интерес к оккультизму, и в 1952 году он представился популярному журналу «Illustrated» как штатный консультант по колдовству, специализирующийся на снятии проклятий. Фактически, он назвал себя хитрым человеком прошлого. Клиентов призывали писать ему в Центр. Он честно сообщил, что нашел защитные средства в книгах, и может использовать часть реального материала традиционного хитрого ремесла. [9] В то же время он намеревался собрать в Центре свою собственную группу магов. За месяц до интервью для журнала он написал Джеральду Йорку, что создал музей в надежде использовать его для привлечения единомышленников, с которыми он мог бы создать небольшую группу для работы с некаббалистической магией. Пока ему это не удалось, но он чувствовал, что мертвый Алистер Кроули «хотел помочь». Репутация Кроули значительно возросла после появления сенсационной биографии Джона Саймондса, и теперь Уильямсон написал Йорку как другу покойного мага и признался, что «ничего не знает» о работах Кроули. Он также спросил, может ли Йорк прислать некоторые из его ритуалов. [10] Гарднер, видимо, скрыл от Уильямсона степень своих собственных знаний о великом маге и его трудах. В то же время Уильямсон позаботился о популяризации собственной религии ведьм Гарднера, снабдив «Illustrated» исчерпывающим описанием праздников и божеств и предоставив первое печатное описание предполагаемого ритуала против Гитлера в Нью-Форест. [11]
С самого начала такая реклама должна была иметь две стороны. Интервью с Уильямсоном и Гарднером, опубликованные в журналах «Pictorial» и «Illustrated», были написаны объективным журналистом по имени Аллен Эндрюс. Другие, полагавшиеся на сплетни, ходившие в столице, прибегали к противоположной тактике. Они поднимали шум и крики о «тайных обществах», практикующих «черную магию», и «Pictorial» стала печатать подобные материалы осенью 1951 года. Сенсационная статья на Хэллоуин в том же году включала упоминание о «нудистском лагере, где совершались полуночные обряды с обнаженными приверженцами обоих полов». В хэллоуинском выпуске за 1952 год была опубликована статья под названием «Поклонение ведьм дьяволу в Лондоне», в которой предупреждалось, что шабаши, возглавляемые жрицами, совершают жертвоприношения и проводят сексуальные обряды в храмах по всей столице. [12] Информация о викке, которую Гарднер распространял среди лондонских магов с 1950 года дала обратный ожидаемому эффект, и комментарий о «нудистском лагере» оказался очень близок к правде. Неудивительно, что Эдит Вудфорд-Граймс испугалась и отказалась от своего положения верховной жрицы, как мы описывали ранее. Однако работа журналистов был небесполезной – среди читателей статьи в «Illustrated» оказалась Дорин Валиенте, которой тогда было тридцать лет, и которая проявляла большой интерес к колдовству и магии. Информация о викке воспламенила ее воображение, и она написала Уильямсону, который передал ее письмо Гарднеру. Они договорились о встрече в конце 1952 года в доме Эдит Вудфорд-Граймс, удобно расположенном недалеко от дома Валиенте в Борнмуте. Интервью прошло хорошо для всех заинтересованных сторон, и она была посвящена в викку там же в середине лета следующего года, когда Гарднер приехал на ежегодный ритуал друидов в Стоунхендже. К этому времени он отказался от дома в Хайклиффе, и периодически жил то на острове Мэн, то в квартире в Северном Лондоне, недалеко от участка ковена в Хартфордшире. Именно в этой квартире Валиенте впоследствии встретила шабаш, насчитывавший теперь от восьми до десяти человек, в основном членов натуристского клуба, связанного с «коттеджем ведьмы». Она так и не узнала ничего о его предыдущей истории – все сохраняли абсолютную секретность в отношении его происхождения, о котором знала Вудфорд-Граймс. Со временем она стала верховной жрицей. [13] Таким образом, Гарднер нашел вторую значимую творческую партнершу в своей жизни.
В 1953-1954 годах в карьере Гарднера произошли и другие важные события. Уильямсон потерял интерес к музею в Каслтауне и продал его Гарднеру, который впоследствии хранил в нем свою коллекцию оружия и других артефактов. Музей оставался его главной резиденцией до конца жизни. Уильямсон вернулся в Англию и основал новый музей колдовства и поддерживал его (периодически меняя местоположение) до окончательного выхода на пенсию в 1996 году. Двое мужчин расстались в плохих отношениях, Гарднер впоследствии вычеркнул Уильямсона из собственной жизни, в то время как последний не упустил возможности умалить своего бывшего партнера и подорвать его посмертную репутацию, назвав викку ложным колдовством. [14] Однако конец их сотрудничества оставил Гарднеру надежную базу, которая позволила ему внести вклад в развитие знаний о ведьмах острова Мэн. Вплетая викку в более ранние рассказы о предполагаемых ведьмах раннего Нового времени, он породил веру в существовавшее там колдовство, основанное на шабашах, которое впоследствии было воспроизведено в рассказах об истории острова. После приобретения музея он опубликовал книгу «Колдовство сегодня», объявив публике о существовании викки. Точно так же, как при написании «Помощи высшей магии» он получил квалифицированную помощь – на этот раз от своего друга Росса Николса, одного из лидеров Древнего Ордена Друидов, а впоследствии основателя Ордена Бардов, Оватов и Друидов. [15]
Книга была призвана сделать викку самостоятельной жизнеспособной религией с линией передачи, уходящей далеко в прошлое, и набором своих собственных, а не заимствованных, характеристик. Он утверждал, что впервые столкнулся с ее адептами в «спиритуалистических и других обществах» и был полон решимости описать ее с антропологической точки зрения. Он считал исторический контекст и достоверность викки установленными работами Маргарет Мюррей и ученых, которые поддерживали его с конца 1940-х годов. Проблема скрытой передачи в настоящее время была решена путем представления викки в основном как семейной традиции, которая передавалась членам с самого раннего возраста вместе с клятвами абсолютной секретности. Скрывая имена божеств и детали большинства ритуалов, Гарднер предоставил много информации о верованиях и практиках, которые дополняют то, что содержится в «Ye Bok» и последующих «Книгах Теней» и дают почву для дальнейшего развития религии. Например, он привел полное описание ритуала Середины зимы, отсутствующего в «Ye Bok», где были только обряды для основных саббатов четвертей, открывающих времена года. Ритуал начинался с обычного создания круга и «очищения» (бичеванием) празднующих. Затем в верховную жрицу призывалась Богиня (таким образом контрастируя с господством Бога на Хэллоуин и в канун февраля). Этот процесс впервые был назван прекрасным древнегреческим термином «Низведение Луны». Викка Гарднера придала новое значение древнему приданию о силе фессалийских ведьм, которая была настолько велика, что самые могущественные из них могли сорвать луну с неба и спустить ее на землю. Эта идея опирается на такие произведения, как «Фарсалия» Лукана, «Жизнь Аполлония Тианского» Филострата и «Любители лжи» Лукиана. В викке она была смешана с современными ассоциациями между богиней, женщиной и луной и обозначала союз человеческого и божественного женского начала. В йольском ритуале верховная жрица, представляющая богиню, стояла у горящего котла в центре круга, а верховный жрец возглавлял круг танцующих ведьм с зажженными факелами. Это были ритуалы «Котел возрождения» и «Танец Колеса». Первый заимствует древний мотив из валлийской и ирландской мифологии, хорошо известный в изданиях XIX и начала ХХ века, а второй был предложен Мюррей и исполнялся на шабаше ведьм в канун февраля и Сретенье. [16]
Гораздо более важный ритуал впервые упоминается в книге как «Миф о Богине», позже названный «Легендой о Богине» или «Нисхождением Богини». Он был опубликован как «главный колдовской миф» и впоследствии включен в ритуал инициации второй степени. В нем рассказывается, как богиня ведьм спустилась в царство смерти, ведомая своим богом, чтобы узнать, почему последний заставляет вещи увядать и погибать. Бог смерти влюбился и рассказал ей (и всем, кто слышит эту историю), что он обеспечивает людям покой и умиротворение, прежде чем они вернутся к новой жизни, если они действительно достойны этого. Тот, кто искренне любит, переродится в то же время и в том же месте, что и тот, кого он любит, чтобы они могли снова узнать друг друга. Эта утешительная концепция была очень дорога Гарднеру, поскольку она, по его словам, была основана на вавилонском мифе об Иштар и индийском мифе о Шиве, но отличалась от обоих. На самом деле, как уже было указано выше, это была его собственная доктрина группового перевоплощения.
Книга подчеркивала важность реального мистического опыта для религии. Ее фундаментальная предпосылка – идея Леви и других «высших магов» XIX века – заключалась в том, что явно сверхъестественные способности, такие как ясновидение и пророчества, скрыты в человеческих существах и могут быть выявлены путем обучения и практики. Необходимо было «оживить и взбудоражить кровь, в которой обитает жизнь». Выступая в роли божеств, ведьмы вступали с ними в контакт, «а раз вы познали богиню, разве что-нибудь имеет значение?» И еще: «Чтобы заниматься магией, вы должны довести себя до исступления, чем интенсивнее будет это состояние, тем больше шансов на успех». [17]
Таким образом, «Колдовство сегодня» воплотило и оправдало продолжающуюся эклектическую эволюцию викканских ритуалов, которой придало мощный творческий импульс присутствие Дорин Валиенте. Это была красивая темноволосая женщина с яркой орлиной внешностью, обладавшая сильным, пытливым, искренним и независимым характером, даром к поэзии и ритуалам. Гарднер использовал ее таланты как для продвижения своей религии, так и для ее расширения. Он был убежден, что публика лучше всего отреагирует на викку, если ее будут представлять молодые и привлекательные женщины. В октябре 1952 года он и Уильямсон попытались вызвать больше интереса к музею Каслтауна, представив хорошенькую ведьму для телеинтервью, но Британская радиовещательная компания отказалась от этой идеи, и Гарднер был вынужден действовать в одиночку, объясняя предназначение магических инструментов, представленных в музее. После инициации Валиенте он использовал ее таким же образом, представив Джеральду Йорку как дочь одной из традиционных языческих семей, о которых он рассказал миру. Она пыталась подыгрывать ему, снабжая Йорка информацией в письмах, а затем встретившись с ним (в декабре 1953 года), чтобы сообщить больше и укрепить впечатление о древней наследственной религии. [18]
Но больше всего она помогла в развитии «Книги Теней». С самого начала Гарднер не просто поощрял, но и призывал ее улучшать ритуалы. В первое празднование Середины зимы в качестве инициированной ведьмы, в 1953 году, Валиенте узнала от Гарднера, что должна написать заклинание для ритуала Йоля, который состоится этим вечером. Она приняла вызов и, частично вдохновленная гебридской песней из «Carmina Gadelica» Кармайкла, написала поэму «Королева Луны, Королева Звезд», которая немедленно стала (и остается) постоянной частью литургии Середины зимы. Поэма была опубликована как традиционная часть ритуала в «Колдовстве сегодня».
Нуждаясь в стандартном заклинании, которое можно было исполнять во время набора силы в танцах в кругу, Валиенте и Гарднер вместе написали «Руну ведьм». В тексте прославлялись различные магические элементы, рабочие инструменты и божества. Заклинание завершалось загадочными строками, приписываемыми Фуллером средневековому колдуну: «Эко, Эко, Азарак». Эти же слова фигурировали в «Помощи высшей магии», и теперь получили прочное ритуальное обоснование. Другие поэтические произведения Валиенте дополняли сезонные ритуалы Середины лета и Равноденствий, которые заняли свое место рядом с четвертными днями, которые Мюррей обозначила как главные ведьмовские праздники. [19]
Дорин Валиенте также много сделала для викканского переосмысления слов «Leviter veslis», произнесенных призванной богиней и впервые опубликованных в «Ye Bok of ye Art Magical». В середине 1950-х она возражала Гарднеру против количества материала, явно заимствованного у Кроули, поскольку репутация последнего (во многом благодаря Саймондсу) была настолько общеизвестна и настолько плоха, что это могло бы навлечь на викку дурную славу. Гарднер предложил ей переписать материал, что она и сделала. Она сохранила информацию, заимствованную у Лиланда, как более «традиционную», а большую часть материала Кроули заменила своими собственными словами, сначала в стихах, а затем (по просьбе ее ковена) в прозе. Получившийся материал начинался с обращения Арадии к людям (авторства Лиланда). Богиня призывала собираться и поклоняться ей тайными и радостными обрядами и обещала в награду свободу, экстатическое наслаждение и раскрытие тайн магии: «ибо вот Я, Мать всего живого, и любовь моя изливается на землю». Во второй части речи жрица, представляющая богиню, представляется душой Природы во всей ее красоте, из которой все происходит и куда все должно вернуться. Она управляет религией любви и удовольствия, уравновешивая такие качества, как благословение и веселье, и говорит людям, что истинное знание находится внутри них самих. Как выражение союза между человеческим и божественным, индивидуальным и абсолютным, оно переносит слушателя в излияние страстной поэзии. Это заклинание, известное под масонским термином «Заряд» с тех пор оставалось высшим выражением викканской духовности. [20]
Эти изменения также ознаменовали своего рода разрыв в отношениях Гарднера с памятью Кроули. Как мы уже указали, мертвый маг имел большое значение как в начале карьеры Гарднера в качестве лидера магической группы, так и в создании ее первых ритуалов, хотя можно с полным правом утверждать, что его работа использовалась в совершенно ином контексте на основании того, что он выбирал сам. В середине 1950-х годов, как позже вспоминал один из посвященных, Гарднер все еще «благоговейно» отзывался о Кроули, [21] но к 1960 году проявилась потребность дистанцироваться, и он сделал это в том же году на страницах своей биографии. Ранее он описывал покойника как «очаровательного шарлатана», и теперь это определение по крайней мере избегало тона благочестивого ужаса, в котором Кроули обычно описывали в печати, но все же считается одним из немногих нелюбезных поступков, которые когда-либо совершал Гарднер. Неудивительно, что с тех пор друзья и последователи Кроули относились к нему с неприязнью – сам Джеральд Йорк отвернулся от него – и это, в свою очередь, отразилось на его репутации. Например, начали появляться слухи о том, что он заплатил Кроули за написание «Книги Теней». Призрак старого мага все еще витал над виккой, даже «Заряд» Валиенте местами ощущал его прикосновение, ее слова «ибо мой закон – это любовь ко всем существам», например, несомненно перекликаются со знаменитой фразой Кроули «Любовь – это Закон, Любовь в согласии с Волей». Еще одно известное изречение, Закон телемы – «Твори свою Волю – таков будет весь Закон» - было (с важными оговорками) основой викканского Закона, великой этической установки религии ведьм: «Делай, что хочешь, но не причиняй никому вреда». [22] Застенчивая архаичность этой фразы типична для нескольких дополнений к «Книге Теней» Гарднера в конце 1950-х годов, поскольку материал продолжал дописываться в нее, поддерживая представление, что древняя религия раскрывала свои тайны. Многое из этого исходило от Гарднера, но, к его чести, он также настаивал на том, чтобы все виккане не просто копировали существующие ритуалы и утверждения веры, но изменяли и дополняли их в соответствии со своими вкусами и способностями, как это делала Валиенте. [23]
Примечательный пример этого произошел в 1958 году, когда хартфордширский ковен отказался от привязки дней солнцестояний и равноденствий к ближайшим к их фактическим датам ежемесячным собраниям, которые совпадали с полнолунием. Это, по мнению ковена, подчеркивало более низкий статус этих праздников. Они спросили Гарднера могут ли придать этим дням равное значение и праздновать их в установленные даты, как и основные саббаты и четвертные дни. Он сразу же согласился, и это создало стандартное восьмичастное колесо викканских сезонных праздников. [24] Оно было принято Россом Николсом, когда тот основал свой собственный Орден Бардов, Оватов и Друидов в 1964 году, и стало повсеместным в современном язычестве.
В течение оставшейся части 1950-х и начала 1960-х годов в «Книгу Теней» были внесены другие дополнения, а старые церемонии (такие как создание круга) пересмотрены. [25] Поскольку процесс был непрерывным, копии книги, созданные посвященными в определенный период времени, значительно отличаются в деталях от тех, что были созданы в другое время, и по мере основания новых шабашей их редакции расходились все дальше. Последняя «Книга Теней» самого Гарднера, хранившаяся на острове Мэн после его смерти и недавно добавленная в коллекцию Торонто, содержит заклинания и свадебную церемонию, которые, насколько мне известно, больше нигде не встречаются.
В середине 1950-х Гарднер продолжал продвигать викку в интервью для прессы, радио и телевидения, и снова публичное представление принесло с собой как ответственность, так и награды. В мае 1955 года, первый помост, откуда было объявлено о новой религии, «Sunday Pictorial», решил привлечь читателей, возродив кампанию против современного колдовства как поклонения дьяволу. Главным свидетелем была женщина из Бирмингема, утверждавшая, что она была верховной жрицей. Однако она, судя по ее же собственным словам и реакции полиции, была не совсем психически здорова. Гарднер запротестовал, и газета обратилась к нему за «опровержением», прислав журналиста Питера Хокинса, который уже нападал на колдовство в своих статьях в 1951 году.
В 1956 году другие журналы начали наживаться на интересе, вызванном этими историями, чему способствовало повторное появление женщины, которая была главной свидетельницей ранее, [26] и под этим давлением хартфордширский ковен начал разделяться. Валиенте и старшие члены считали, что викка должна сделать себя как можно более невидимой для средств массовой информации и аргументировать свою позицию с помощью книг, над содержанием которых она имела полный контроль. Им противостояли некоторые новички в группе во главе с Джейком Брейселином, высоким, худощавым молодым человеком с усами, страстно увлеченным натуризмом и распространением либертарианской этики в обществе.
Брейселина поддержала его подруга, молодая женщина эльфийской красоты, прославившаяся в мире современного колдовства под именем Дайонис. Сам Джек пришел в викку через те же нападки прессы, которые появились в 1955 году и которые казались ему клеветой на захватывающую и социально радикальную религию – поэтому он был совершенно последователен, ожидая, что дальнейшие репортажи привлекут других единомышленников. Тактика, которую отстаивали он и Дайонис, заключалась в том, чтобы найти сочувствующих журналистов, работающих в крупных газетах, и изложить через них свое собственное дело. [27]
Политика Гарднера заключалась в том, чтобы сочетать оба подхода. Он работал над книгой и общался с прессой, и последние его действия в этом направлении довели фракцию Валиенте до отчаяния в 1957 году. Они разработали тринадцать предложенных правил для Ремесла, регулирующих поведение виккан, большинство из которых предназначалось для обеспечения взаимных консультаций и секретности. Гарднер, восприняв это как мятеж, ответил из Каслтауна набором «традиционных» «Законов Ремесла», которых он придерживался, чтобы ограничить виккан. Они были написаны архаичным языком, который показался Валиенте явно искусственным – она подозревала, что он был придуман специально для этого случая. Кроме того, большая часть содержания относилась к отношениям внутри и между шабашами в разумной и практической форме. Особенно возмутили Валиенте положения, ограничивающие власть верховных жриц и казавшиеся явным ответом на ее оппозицию политике Гарднера. Последовавший за этим бурный обмен письмами привел к отделению ее группы от хартфордширского шабаша, в результате чего Дайонис и Брейселин заняли пост верховной жрицы и жреца. [28]
Последние теперь могли свободно продвигать свою политику создания газетных статей и связались с журналистом по имени Невилл Стэк, который, казалось, был искренне дружелюбен и согласился написать честный отчет о викке для газеты «The People» в обмен на допуск в ритуал и фотографии его участников. Интервью проходило в доме на севере Лондона, который стал альтернативным местом встреч шабаша. Во время общения с журналистами Дайонис заявила, что ее воспитывала одна из уцелевших языческих семей ведьм. История Стэка имела успех. «The People» опубликовала ее в двух хэллоуинских выпусках, и она даже попала в заголовки новостей. Однако обещание беспристрастности было нарушено, поскольку отчет о ритуале и интервью с Дайонис были насыщены (вероятно, как редакционное решение) общепринятым осуждением всего колдовства как «отвратительного» и «варварского». Стэк оставался верным викканам до такой степени, что отказался выдавать их имена и предупредил их на следующем Хэллоуине, что «Sunday Pictorial» планирует рейд на шабаш в «коттедже ведьмы». Однако сам этот визит был признаком того, что пресса уже слишком близко. «The People» нанесла, казалось, смертельный удар в январе 1959 года, когда были опубликованы имена, профессии и фотографии всех ведьм, у которых брал интервью Стэк. Некоторое время женщины скрывались, и шабаш распространил среди журналистов историю о том, что разоблачение вынудило группу распасться и покинуть коттедж. На самом деле, он сохранился и существует по сей день в другом месте на севере Лондона. Надежда Брейселина привлечь новичков через прессу оправдалась, когда молодой человек, прочитав первое сообщение в «The People», почувствовал тягу к религии, подвергшейся нападкам, и написал в газету гневное письмо. Редактор переслал это письмо шабашу, который посвятил его автор в викку – позже он стал верховным жрецом и оставался им более сорока лет. [29] Для настоящего автора наиболее поразительным аспектом газетных сообщений является степень посвящения, проявленная заинтересованными викканами. Энтузиазм Дайонис по поводу религии, «сверкающие глаза» — все это сквозит из текста интервью. Все люди, беседовавшие со Стэком, явно верили в реальность божественных сил, с которыми работали, и были полностью им преданы. После разоблачения в январе 1959 года они совершенно не раскаялись и были готовы к тому, что фактически могло стать мученической смертью. Валиенте, вспоминая свои ранние голы в качестве ведьмы, воздавала должное настоящему чувству свободы и духовной реализации, которое ей давали ритуалы. Дайонис выразила те же чувства в письме к Гарднеру о ритуале, проведенном ее ковеном в древнем мегалитическом круге камней Роллрайта в канун летнего солнцестояния 1959 года. Всю ночь пятнадцать ведьм прыгали у костра и танцевали по кругу: «Я хотела прыгать снова и снова, словно молодое животное». [30] Эта фраза прекрасно выражает чувство освобождения и блаженного единения с природой и прошлым, которое дала ведьмовская религия. Фредерик Ламонд, который в то время был членом шабаша, вспоминает, что сам Гарднер казался ему добрым, дружелюбным и непритязательным пожилым джентльменом, а также превосходным рассказчиком, разбирающимся в нелепостях человечества и по-детски радующимся жизни. Он внушал любовь, но ему совершенно не хватало харизмы, обычно присущей религиозным лидерам. Вместо этого Ламонд почувствовал силу, исходящую от опыта самих ритуалов и магических действий, а также от божеств, которым они были посвящены – и особенно от Богини. [31]
Это было именно то ощущение, которое Гарднер хотел вызвать у людей, если они того пожелают. После отделения Валиенте он передал Дайонис все письма, которые получил от заинтересованных лиц, с просьбой инициировать как можно большее число из них. Когда ковен был перегружен или считал людей неподходящими, он часто сам посвящал новичков после минимальной подготовки. В результате этого между 1957 и 1963 годами появился ряд замечательных верховных жриц, не зависящих от обеих преемниц бывшего хартфордширского шабаша. На севере Англии Патрисия Кроутер основала шабаши в Йоркшире и Ланкашире, а Элеонора («Рэй») Боун собрала ковены в Южном Лондоне. К 1961 году Моника Уилсон создала две группы в Шотландии, а в 1963 году ее посвященный основал первую надежную зарегистрированную викканскую группу в США. Все их линии должны были оказаться плодотворными. Они названы здесь из-за известности, которую они снискали как медийные личности, но были и другие, которые остаются неизвестными, и даже лучшие друзья и сторонники Гарднера потеряли счет количеству и именам его посвященных. Преемница Дайонис на посту верховной жрицы хартфордширского шабаша писала ей в 1962 году с упреком, что она разбрасывала новые викканские группы в надежде, что у них все получится без реального контроля или поддержки результатов. Половина тех, о ком она слышала, либо распались, либо потеряли с ней связь, но были и другие, о существовании которых она даже не подозревала. В заключение она сказала, что перестала возражать по этому поводу: «Я решила, что вам должно быть позволено делать именно то, что вы хотите, как вы хотите и как настроены делать». [32]
Катастрофа, к которой привело такое поведение, представляет собой настоящую находку для историка. В ней фигурировала женщина по имени Оливия Грин, которую Гарднер посвятил во все три степени в своей квартире в Северном Лондоне после того, как шабаш Хартфордшира отказал ей. Она была миловидной и хорошо образованной, но участники шабаша находили ее либо слишком высокомерной, либо чересчур заискивающей. [33] Их подозрения были оправданы, поскольку она либо с самого начала использовалась в качестве шпиона соперником Гарднера, либо обратилась к этому человеку, когда разочаровалась в Джеральде. Ясно только то, что ее первоначальный кажущийся энтузиазм по отношению к Гарднеру превратился сначала в разочарование, а затем в горькую ненависть. В конце концов он счел необходимым добиться от адвоката судебного запрета, чтобы она не забрасывала его яростными письмами – он считал, что именно это ускорило смерть его жены Донны. Еще одна соперничающая ведьма убедила Грин опубликовать нападки на Гарднера после его собственной смерти в конце 1950-х. [34]
Худшее, что Грин могла сказать о нем – это назвать глупым стариком. Она никогда не утверждала, что он пытался ее соблазнить или взять под свой контроль. Очень сильно проявлялось его беспокойство о том, что она должна использовать свои посвящения для основания ковена и принесения блага другим. Он учил ее, что магия происходит, если держать в уме образ и напрягать силу воли. Это достигалось, «заставляя кровь течь» с помощью бичевания, поцелуев и других средств, предпочитаемых лично ею. Он считал допустимым использовать колдовство, чтобы получить новый дом, но только если за это будет заплачена справедливая цена. Он уклонился от всех вопросов о происхождении и древности своей традиции. Сильное впечатление, что он всю жизнь был консерватором в политике, навеянное его колониальной карьерой и членством в Консервативной партии в Хайклиффе, подтверждается названием книги, отмеченной Грин как самая выдающаяся среди тех, что он использовал для создания магического круга: «Левое никогда не бывает правым» (The Left is Never Right). Его физическая немощь, из-за которой он так отличался от того себя, который инициировал Валиенте чуть менее полувека назад, также становится очевидной. Ни одна из этих деталей не имела отношения к нападкам Грин на него, и сама их неуместность вызывает некоторую – хотя и не полную – веру в их истинность.
Другой внешне правдоподобный аспект мемуаров Грин – это ее воспоминания о горечи Гарднера от его разрыва с Валиенте и его печали по поводу того, что его верховные жрицы больше не общаются. Это сожаление полностью подтверждается письмами к нему, сохранившимися в коллекции Торонто. Он производит наихудшее возможное впечатление о заинтересованных людях, потому что полностью ограничивается посланиями, которые приносили новости о конфликте и поэтому были сохранены для решения проблем. Тем не менее, они дают понять, что к началу 1960-х годов викканская община существовала в состоянии хронической вялотекущей гражданской войны. Качества, необходимые верховной жрице – сила, самоотверженность и независимость – нелегко приводили к сотрудничеству и компромиссам. Однако эти письма также свидетельствуют о решимости всех заинтересованных женщин продолжать свою работу, а также об их любви и уважении к старику в Каслтауне.
Его последние годы были посвящены не только обучению, инициированию, посещениям и работе с обильной корреспонденцией. Он опубликовал свою последнюю книгу «Смысл колдовства» в 1959 году, в которой расширил исторический фон викки, предоставленный Маргарет Мюррей, и систематически защищал религию от нападок прессы. Он проводил отпуска за границей, однажды навестив Роберта Грейвза на Майорке в 1961 году. [35] В другой раз, в феврале 1964 года он путешествовал на круизном лайнере у побережья Северной Африки. Утром 12-го он позавтракал в ресторане и читал книгу по магии, как вдруг его настиг сердечный приступ. Джеральд Гарднер умер раньше, чем его успели перенести в каюту. [36] Это был милосердный конец. Английский джентльмен, проживший большую часть своих дней за границей и вернувшийся на время домой, чтобы изменить историю своей страны, был похоронен в Тунисе. В своем завещании, хранящемся в Сомерсет-Хаусе, он упомянул Джека Брейселина и сестру Доры, но разделил большую часть своего состояния между преемницей Дайонис в Хартфордшире, Патрисией Кроутер, Моникой Уилсон и Дорин Валиенте. Он предложил свой музей работнику, помогавшему ему там, но уточнил, что, если этот человек не желает браться за него, он должен перейти Уилсон, что и произошло. В конце жизни бездетный старик понял, что его истинные наследницы – его дочери в Ремесле.
[1] Я обязан этой ссылкой Эллину Вулффу: личн. комм., 8 декабря 1997 года. О том, как выражение "викка" стало общепринятым, см. Ethan Doyle White, ‘The Meaning of “Wicca” ’, The Pomegranate, 12.2 (2010), 185–207.
[2] Все эти возможности обсуждались в переписке, которая велась с 1992 года с Ceisiwr Serith и Prudence Jones, а с 1997 года к ним присоединился Allyn Wolffe. Определение Гарднера можно найти в Witchcraft Today (London: Rider, 1954), 121.
[3] Doreen Valiente, The Rebirth of Witchcraft (Custer, WA; Phoenix, 1989), 37, 47.
[4] Rex Nemorensis, Witch (Charlwood: Dumblecott Productions, 1964), 44.
[5] Jack Bracelin, Gerald Gardner: Witch (London: Octagon, 1960), 6, 8.
[6] Patricia Crowther, Lid Off the Cauldron (London: Muller, 1981), 27–8.
[7] Личн. комм. 11 сентября 1996.
[8] Последующие воспоминания ни одного из них не отражают в полной мере справедливости по отношению к другому или к фактам: ‘An interview with Cecil Williamson’, Talking Stick 14 (1994), 33; Bracelin, Gerald Gardner, ch. 15; Cecil Williamson, ‘The Witchcraft Museums’, Pentagram NS 6 (1967), 28–9. См. газетные сообщения, приведенные в Valiente, Rebirth of Witchcraft, 10–14, особенно Allen Andrews, ‘Calling All Covens’, Sunday Pictorial 29 June 1951, 6. Отношения между ними в это время хорошо изучены и представлены Philip Heselton, Witchfather (Loughborough: Thoth, 2012), 410–65. Лучшим источником для этого являются письма Гарднера к Уильямсону, хранящиеся в Музее магии и колдовства в Боскасле, и я благодарен тогдашнему владельцу музея, Грэму Кингу, за то, что он рассказал мне о них, когда приобрел их, и разрешил прочитать. Гарднер с энтузиазмом одолжил Уильямсону викканские магические инструменты в качестве экспонатов, явно рассматривая музей как витрину для религии и платформу для себя: он ожидал, что артефакты будут выставлены в "комнате Гарднера" (письмо Уильямсону от 1 августа 1953 года).
[9] Allen Andrews, ‘Witchcraft in Britain’, Illustrated 27 September 1952, 19–20.
[10] Warburg Institute, Gerald Yorke Collection, Scrapbook EE2, ff. 348–50. Это письмо проливает интересный свет на более поздние заявления Уильямсона о том, что он лично знал Кроули, приведенные в гл. 11 этой книги.
[11] Andrews, ‘Witchcraft in Britain’, 41–2.
[12] См. комментарии к этим статьям в Valiente, Rebirth of Witchcraft, 49, and Gerald Gardner, The Meaning of Witchcraft (London: Aquarian, 1959), 213.
[13] Valiente, Rebirth of Witchcraft, 35–7. Первая биография Дорин Валиенте была опубликована Джонатаном Тапселлом, Ameth (Лондон: Avalonia, 2014), но была в значительной степени затемнена Филипом Хезелтоном, Doreen Valiente: Witch (n.loc.: Doreen Valiente Foundation, 2016). Историю этого ковена до того, как к нему присоединилась Дорин, восстановить очень сложно. Филип Хезелтон убедительно доказывает, что первой посвященной Гарднера в викку была женщина из Чешира по имени Барбара Викерс, которую он привел в 1950 году и которая, в свою очередь, быстро посвятила своего мужа Гилберта: Witchfather, 403-9. Эта пара из Чешира и их инициаты, если таковые у них были, вероятно, были "Северным ковеном британских ведьм", о котором Гарднер говорил Уильямсону в своих письмах 1951-3 годов, в то время как собственный ковен Гарднера, к которому присоединилась Дорин, был "Южным". Джеральд впоследствии утверждал, что Викеры происходят из традиционного шабаша в их местности, но я склонен согласиться с Филипом, что "это была еще одна маленькая выдумка Джеральда" (стр. 403). Как рос ковен Гарднера между 1950 и 1953 годами, неизвестно, хотя Дорин отметила, что в последнее время большинство членов были членами клуба "Пять акров", который мог быть основным местом вербовки (Rebirth of Witchcraft, 37). Ясно, что у Гарднера был шабаш к 30 апреля 1951 года, когда он провел "маленький милый обряд в канун майских праздников" (Музей колдовства, Гарднер - Уильямсону, 1 мая 1951 года), но не известно, кто входил в него, кроме Гарднера, Вудфорд-Граймс и (иногда, по крайней мере) Викеров, и где он собирался: "Ведьмин коттедж", лондонские квартиры Гарднера и дом Вудфорд-Граймс - все это вполне правдоподобные места.
[14] См. источники в п. 8, а также дрейф всех воспоминаний Уильямсона, приведенных в этой и предыдущей главах, и его памфлет "Ведьмы Западной страны". (Boscastle: Witchcraft Research Centre, n.d.). Филип Хесельтон исследует ухудшающиеся отношения в фильме Witchfather, 467–83.
[15] О вкладе Гарднера в манкские предания см. Ronald Hutton, ‘The Chnaging Faces of Manx Witchcraft’, Cultural and Social History 7 (2010), 153–70. Роль Николса в подготовке книги была подтверждена Дорин Валиенте в ее выступлении перед Языческой Федерацией 22 ноября 1997 года.
[16] The Witch Cult in Western Europe (Oxford: Oxford University Press, 1921), 13. Первое появление фразы "Draw Down the Moon" в викканском контексте содержится в письме Гарднера к Уильямсону в музее Боскасла, которое по внутренним данным можно отнести к началу 1952 года.
[17] Gardner, Witchcraft Today, esp. 26–7, 44–6, 166–72, 186.
[18] Институт Варбурга, коллекция Джеральда Йорка, альбом EE2, н.п., Амет - Йорку, н.п., и заметки Йорка о нем, декабрь 1953 г., и Гарднер - Йорку, 24 октября 1952 г. Позже Гарднер убедил еще больше своих любимых посвященных выдать себя за потомственных ведьм таким же образом: Witchfather, 403, 521. Красивой ведьмой в 1952 году была Барбара Викерс: Музей чародейства и волшебства, Гарднер - Уильямсону, 17 апреля 1951 года; и Коллекция Уорбургского института Джеральда Йорка, Гарднер - Йорку, 24 октября 1952 года.
[19] Janet and Stewart Farrar, Eight Sabbats for Witches (London: Hale, 1981), 45, 72–9, 93–101, 116–20, 148; Aidan Kelly, Crafting the Art of Magic (St Paul, MN: Llewellyn, 1991), 116–20. Общую историю развития викканского (и в целом языческого) ритуального календаря см. Ronald Hutton, ‘Modern Pagan Festivals’, Folklore 119 (2008), 251–73.
[20] Farrars, Eight Sabbats, 35–47; Valiente, Rebirth of Witchcraft, 60–3; Kelly, Crafting the Art of Magic, 114–15. В последние несколько десятилетий в американской викке большое значение приобрела еще одна композиция Дорин - Дритин (или Дритон), или Молитва благословения (или Руна): декламация, которая провозглашает веру в происхождение космоса от единого бесполого и вечного божества, от которого произошли богиня и бог викки, а также элементальные духи. Гарднер упоминал о возможности существования такого существа (в книге "Смысл колдовства", Лондон: Аквариан, 1959, 26-7, 160), но предложил викканам не беспокоиться об этом на практике. Дорин, однако, включила его в этот новый текст, который она написала в 1960-х годах и подарила друзьям, руководившим известным ковеном, обычно называемым Уайткрофт, которые включили его в свою литургию. Уайткрофт был чрезвычайно плодовит на посвященных, британских и американских, которые распространили его очень далеко. Однако в этой истории есть два осложнения. Первая заключается в том, что Патриция Кроутер в своей первой автобиографии "Ведьмина кровь! (New York: House of Collectibles, 1974), 39-40, цитировала текст, который использовался во время ее инициации Гарднером (в 1960 году). Эта путаница была устранена в Pagan Dawn 145 (2002), 23, когда она признала, что при написании своей книги она заменила его на часть настоящей литургии. Другая сложность заключается в том, что в 1990-х годах Дорин говорила разным людям, что, по ее мнению, идея этой книги возникла из чего-то, что она видела в бумагах Гарднера, хотя она уже не помнит, что это было. Ничего подобного среди этих бумаг в Торонто сегодня не сохранилось, и никто из других виккан, знавших Гарднера, не помнит об этом. Однако Дорин часто ссылалась на чужие работы как на источник вдохновения, например, на появление богини в древнем тексте Апулея для второй части Заряда, или на Carmina Gadelica для ее литургии Йоля, или на якобинскую пьесу для другого ее популярного творения - песнопения "Черные духи и белые". В каждом случае, однако, она либо не заимствовала из оригинала ни одного слова, либо очень мало, либо одну строчку. Дрихтен (в обычном написании) — это англосаксонское слово «lord», часто используемое в христианском смысле "Господь Бог". Поэтому вполне возможно, что Дорин увидела англосаксонский текст или что-то основанное на нем, который начинался "во имя Дритена", и ее неоплатоническая литургия возникла на его основе. В Британии ее текст функционирует как необязательное дополнение к викканской литургии, но в некоторых местах в Америке он был принят как фундаментальное заявление веры.
[21] Rex Nemorensis, Witch, 46.
[22] Влияние Кроули было проанализировано Ceisiwr Serith в Enchanté 21 (1996), 22–5. Об эволюции викканского ритуала см. Ethan Doyel White, ‘“An’ It Harm None, Do What Ye Will”’, Magic, Ritual and Witchcraft, 10 (2015), 142–71.
[23] Frederic Lamond, pers. comm., 28 March 1992.
[25] Kelly, Crafting the Art of Magic, 109–67.
[26] Строка отчетов детализирована и проанализирована в Gardner, Meaning of Witchcraft, 216–49, and Valiente, Rebirth of Witchcraft, 65–8, и сохранилась в коллекции вырезок из прессы Дорин Валиенте, которую мне удалось прочитать благодаря помощи и гостеприимству Руфуса Харрингтона и Мелиссы Монтгомери.
[27] Valiente, Rebirth of Witchcraft, 68; Bracelin, Gerald Gardner, ch. 15.
[28] Valiente, Rebirth of Witchcraft, 68–72. Предлагаемые правила и "Законы ремесла" Гарднера напечатаны в разделе Kelly, Crafting the Art of Magic, 103–5, 145–61, и история раскола подробно описана в книге Heselton, Witchfather, 533–45.
[29] Отчеты приведены в The People, 27 октября1957, 1; 3 ноября 1957, 9; и 13 января 1959, 1. Отчет о предполагаемом рейде находится в коллекции Торонто, а комментарии Валиенте об этих событиях - в книге "Возрождение колдовства", 72-5. Дополнительная информация была предоставлена Фредериком Ламондом, перс. комм. 3 сентября 1996 года и 8 мая 1998 года.
[30] Valiente, Rebirth of Witchcraft, 59–60; Toronto Collection, D. to Gardner, 28 июня 1959.
[31] Личн. комм., 11 сентября 1996. Опубликованные примеры его опыта см. Frederic Lamond, Religion Without Beliefs (London: Janus, 1997), 3–8.
[32] Frederic Lamond, личн. комм., 11 сентября 1996. Переписка всех этих женщин с Гарднером, в которой подробно описывается их деятельность, находится в коллекции Торонто. Цитата взята из письма Л. Х. Гарднеру, 15 октября 1962 года.
[33] Dayonis, личн. комм., 4 июня 1998; Lois Bourne, Dancing with Witches (London: Hale, 1998), 27–8.
[34] Rex Nemorensis, Witch, 44–6; Я очень благодарен Невиллу Лабворту за то, что он предоставил мне этот редкий текст. В папке документов, хранящейся в коллекции Торонто, приводится хроника всей этой печальной истории, и высказывается серьезное предположение, что Грин встретила и обратилась к своему наставнику, Чарльзу Карделлу, только после разочарования в Гарднере, и, следовательно, что шпионская история является вымыслом. Хезелтон, Witchfather, 587-605, подробно рассказывает эту историю и приходит к противоположному выводу. Параллельная история о спасении девы от Гарднера, придуманная магом-соперником, приводится в книге Фрэнсис Кинг "Магический мир Алистера Кроули" (Лондон: Weidenfeld, 1977), 179-80. Эту историю рассказал Кеннет Грант, но поскольку ни Дорин Валиенте, ни Фред Ламонд не могут вспомнить ни одного из персонажей или происшествий, связанных с этой драмой, ее истинность остается неподтвержденной. Другие сомнения витают вокруг деталей рассказа Гранта о ритуале 1949 года, на котором присутствовал Гарднер, в книге Kenneth Grant, Nightside of Eden, и обсуждается в книге Kenneth Grant, Nightside of Eden. Valiente, Rebirth of Witchcraft, 50, и Mike Howard, ‘Gerald Gardner’, The Cauldron 84 (1997), 19.
[35] Richard Perceval Graves, Robert Graves and the White Goddess (London: Weidenfeld, 1995), 326–7.
[36] ‘Witches’, Daily Mail, 1 October 1964, 15.
Данный перевод доступен по лицензии «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция-Некоммерчески-БезПроизводных») 3.0 Непортированная (CC BY-NC-ND 3.0)