Девять писем. III. Есть только миг.
С каждым письмом мой почерк становится всё больше похож на почерк левой руки. Чернила слезой скатываются с пера.
Думал - ну, все, теперь впору писать последнее письмо! А потом подумал - да ведь они все последние! Буду сидеть потом, перечитывать и вспоминать, мол, вот она была какая, вот сколько я к ней всего успел почувствовать. Одной лишь формой глагола можно мгновенно превратить счастливое настоящее в счастливое прошлое. ...............
Утро сегодня морозное, как в стихотворении. На улице третий день какое-то омертвение. Такое ощущение, что в декабре, в темноте, движения там было намного больше. А сейчас - все застывшее, а помимо этого - хорошо освещённое. И тоскливо-похоронные скелеты деревьев, и унылая белизна снега. И еле заметная граница солнечной стороны и тени на макушке дома напротив. Спрашиваешь себя - ну, и что лучше? Темень или вот эта унылая освещённость?
Темень таинственна. Как в ней призывно сверкают разные окошки огоньки, свет в окнах, а перед новым годом - ещё и разноцветные гирлянды. И все это вместе - ворожба и магия. Нас очарует в темени не то, что в ней есть, а то, что мы хотим в ней видеть. И если хорошо присмотреться, мы видим в ней именно то, чего нам так не хватало. Мы либо знаем, что обманываемся, либо делаем это неосознанно, искренне доверяясь этой романтичной тьме.
Освещенность - это другое дело. Тут приходится, что называется, видеть то, что есть. Без прикрас, без додумываний, без гирлянд. Приходится как бы вернуться с небес на землю и увидеть, как невероятно мы обманывались, представляя себе что-то во тьме. И результат такого пробуждения может быть удручающим. Что ж! - говоришь тогда, - сам виноват! Нечего было фантазировать. Жизнь не для тех, кто любит сны. Тут выходов два - либо вперед, на очередной виток осознанности, ежеминутной и чарующе беспощадной, либо жизнь не для тебя. И что тогда, смерть? Смерть. Та самая, которая не предполагает обязательного закапывания в землю под крышкой гроба. Та смерть, которая просто антоним к слову "жизнь". Никто ведь не назовет жизнью бессмысленное существование? Разумеется, мы говорим о жизни человека, личности.
От физической смерти я уже отошёл, правда забыть о ней невозможно. Жизнь теперь - телега, которая всех нас медленно везет туда, и торопить этот момент незачем. Вопрос теперь в том, прибуду ли я к этой физической смерти уже мёртвым, а кроме того - когда, насколько быстро эта нефизическая смерть произойдет. Надо ли торопить этот момент? А может, он и вовсе уже случился? Это, кстати, могло бы объяснить, почему у нас ничего не выходит. Во-первых, мертвец не может вечно притворяться живым, во-вторых - живой мертвому не товарищ.
Никогда не думал о себе как о живом мертвеце. Об очень упёртом живом мертвеце, который ещё думает о том, чтобы воскреснуть, пожить, почувствовать, порадоваться и оживить кого-нибудь ещё. Ощущения необычные!
Думается мне, что сейчас единственная и главная жизнь со мной происходит именно тогда, когда я пишу эти письма. И жить мне ещё шесть писем, а дальше - свешу ножки с телеги и буду волочить ими по земле, даже без ожиданий воскрешения.
Это - понимание конца - чудесно! Осознание собственной смерти делает жизнь жизнью, а в некоторых случаях - сюда я отношу и свой собственный - делает эту жизнь яркой, освещенной до ослепления.
Так что ничего страшного в том, чтобы мёртвым волочиться на телеге, нет. Со мной случилась-таки пачка черно-белой бумажно-чернильной жизни, и в этой жизни я любил/люблю (она ведь ещё идет!), радовался/радуюсь, злился/злюсь, скучал/скучаю.