На край света. Часть вторая, столичная.

Я хотел бы остаться с тобой, но высокая в небе звезда зовет меня в путь. (В. Цой)

По сравнению с поездками, состоявшимися со мной позже, путь от Сыктывкара до Москвы ничем особо не запомнился.

Я ехал на нижней боковушке рядом с выходом из вагона, слушал музыку и смотрел в окно. Все, что со мной осталось после этой поездки - это простуда. Ночью я, переоценив способности своего иммунитета, не стал укрываться теплым одеялом, за что на утро получил свербинку в горле.

В Москве в этот день было тепло и солнечно. С перрона я почувствовал, насколько я провинциал, когда мне показалось, что люди вокруг двигаются слишком быстро. Пассажиры выходили из поезда и стремительно заполняли собой платформу. Я позвонил тете Люде, маме одноклассника Жеки, и она сказала мне адрес и маршрут, по которому теперь мне нужно было двинуться: поезд в Хабаровск у меня был в полночь, поэтому у меня было слишком много свободного времени, чтобы его проводить на вокзале в зале ожидания, и прекрасная возможность избежать этой участи.

Побродив по вокзалу, я снял деньги и выяснил где мне нужно садиться на автобус. На остановке я постоять не успел, потому что увидел нужный мне номер сразу же, как вышел на улицу. В автобусе меня ждало очередное испытание: водитель, получив от меня горсть мелочи, вместо билета дал мне картонную карточку. Пластиковыми в Питере я пользоваться вроде как научился, а вот картонные...???... я стою у турникета, смотрю на валидатор, как баран на новые ворота, и думаю, что я еще не попробовал сделать с карточкой - поводить, всунуть, поводить другой стороной, приложить и подержать... Из салона кто-то подсказал: проходи, мол, все нормально, и я прошел. Как именно, я не понял до сих пор.

Меня не оставляло чувство, что я сел в нужный автобус и поехал не в нужную сторону, потому что однажды такое со мной уже было. Дотошно изучая висевший рядом с поручнем маршрут движения, я следил за названиями остановок, звучавшими из динамика. Все было нормально, я ехал туда.

Было ужасно душно, потому что на улице было тепло, в автобусе было еще теплее, а я был в осенней длинной синей куртке. Сначала узкие улицы, потом пара крутых поворотов, а потом автобус выехал на проспект. Все это время по тротуарам и по обочинам текла непрерывная река из смуглых людей. Узбеки, таджики, киргизы... На проспекте эта река увеличилась пропорционально размеру тротуара (если быть точным - то ровно настолько, чтобы заполнить весь этот тротуар). Некоторые из них садились в автобус на остановках. На одном из светофоров пробка с нашим автобусом остановилась, и полчище этих людей хлынуло с одной стороны проспекта на другую, огибая машины так же, как струйки воды лежащие камни. Я повернул голову в противоположную сторону, где была станция метро. Площадь перед вестибюлем была почти полностью черной от кожаных курток и тюбетеек. Подумалось, что 773 года назад в Москве творилось что-то подобное.

Семён приехал в столицу на Курбан Байрам.

Моя остановка оказалась чуть подальше этого столпотворения, и вот - я перехожу проспект, захожу в тень от еще зеленых деревьев во дворе, а затем попадаю в спертую прохладу парадной. Дверь открывает тетя Люда. Давно знакомое мне лицо заставляет меня расслабиться - от одного его вида я уже чувствую себя как дома. Сумка шлепается на пол, я снимаю ненавистную осеннюю куртку. Перерыв!

Все дорожное с себя скинув и переодевшись в чистое после душа, я прошел в кухню и сел за стол. Тетя Люда энергично передвигалась по кухне, успевая одновременно варить яйца, посматривать телевизор, пить чай и разговаривать со мной о том, зачем я поехал в такую даль. Так же непринужденно она успела накормить меня супом, вкратце узнать о том, чем я занимался летом, и вкратце рассказать о том, чем летом занималась их семья. В общем, я был встречен как родной, чему был несказанно рад и в чем, наверное, нуждался с дороги.

Перед возвращением Жеки с работы я решил съездить в торговый центр за кедами. Теперь, в легкой куртке и без нелегкой сумки, я удобно ехал в полупустом троллейбусе, сидя рядом с окошком и рассматривая похорошевшую столицу. Высоченные здания, покрытые цветным стеклом, ухоженнные тротуары, величественные сталинские многоэтажки... В свете уже полуденного солнца все это без слов говорило о своей гордости (может быть, впрочем, и самодовольной) за то, что являлось эпицентром жизни и действия. И даже знание того, что, как и в любом другом большом городе, здесь есть свои неблагополучные районы и трущобы, не помешало погрузиться мне во впечатление, которое производила Москва. А что нам еще оставалось? Если сейчас мы будем вместе всего денек, почему бы не позволить себе поверить?

Лоск торгового центра, в который я приехал, был логичным продолжением этого впечатления, но все-таки угнетал. Я вообще не очень торговые центры люблю, потому что от них пахнет пластмассой и выглядят они как места, в которое человека заманивают, чтобы он поверил в несуществующую реальность. А ведь для кого-то наверняка эта несуществующая реальность уже заменила существующую?

Раньше, в Питере, когда я приходил в торговые центры, я приятно удивлялся тому, как хорошо выглядят его посетители, какие красивые люди его наполняют. А сейчас я пришел и увидел множество живых кукол, с неестественно красными губами, нарочито бледной кожей и обведенными черными бровями. Поверить в эту реальность у меня теперь не получалось.

Все это я тщательно обдумал, пока выбирал себе кеды. Как только выбор был сделан, меня ветром сдуло прочь на улицу.

На остановке в момент моего прихода сидел мужчина, прилично одетый и прилично пьяный. За ним друг за другом приехала полиция, а потом скорая.

Вероятно, он хорошо отметил свой Курбан Байрам.

Вскоре после того, как я вернулся, с работы приехал Жека. Мы отправились в центр, когда начало вечереть. Проходя турникеты в метро, на которых нет отверстий для жетонов, я на долю секунды почувствовал тоску по Питеру и тем, кто в нем остался. В тот день это было еще то чувство, когда скучаешь и хочешь все бросить, отказаться от всего, ждущего твоего прихода там, чуть дальше, и вернуться обратно. Мягкое кресло, клетчатый плед... ну вы поняли.

Когда мы приехали, с неба изредка накрапывало. Конечно, уезжать в дождь - это такая хорошая примета, но черт возьми, именно в тот момент, когда ты решаешь погулять? К счастью, это изредка так им и осталось, и сильного дождя не было, поэтому можно было сполна насладиться свободным светским вечером на свежем воздухе. Встретившись с Юлей, нашей одноклассницей, мы взяли дорогущей китайской еды в каком-то ресторанчике и сели на скамейку. Говорили о политике и философии. Небо стало совсем черным, зажглись фонари, и было невероятно уютно. "И это все пройдет", - было написано на кольце у царя Соломона. А пока это все не прошло, мы проводили Юлю обратно на работу (она очень занятой человек и очень любит то, что делает), и отправились на Красную Площадь.

Честно говоря, я там был впервые. Идеально монотонные рыжие стены Кремля, на контрасте с изумрудными елями, высаженными вдоль стен, бой курантов без пятнадцати девять... Когда я шел по площади, я сразу представил себе, как по ней маршировали солдаты и ехала техника на парадах, как в разные годы разные государственные деятели стояли и принимали эти парады... Как будто ты прикоснулся к истории.

От Красной Площади мы пошли вдоль Москвы-реки в сторону Успенского собора. Где-то рядом с мостом через реку к нам наконец-то присоединился Санек. У Санька все хорошо, он бросил пить, курить и занялся спортом. Что еще нужно про него сказать?

Приближалось время поезда, нужно было ехать за сумкой и на вокзал. В метро мы попрощались с Саньком, а через пару минут с нами снова оказалась Юля.

Старые друзья, год за годом мы видимся с вами все реже и лелеем те оставшиеся у нас каналы связи, через которые мы можем хоть что-то сказать друг другу! Конечно, они никогда не заменят настоящей встречи, когда можно увидеть лицо, услышать голос, обнять или пожать руку. От своей редкости эти встречи становятся очень дороги, пусть они и происходят и на один или несколько часов, как это было сегодня.

В пустом автобусе мы ехали, почти ничего не говоря. Юля смотрела в окно.
На вокзале Жека, глядя на поезд, сказал: "Мне кажется, я только сейчас начинаю понимать, куда мы отправляем Сёму". Жека, могу тебя заверить, что я этого не понял, даже доехав до Хабаровска!

Поезд тронулся, и через четверть часа небо разразилось ливнем.