▫️ДНЕВНИК ШТУРМОВИКА
Сегодня Семён проснулся в отличном настроении. Вынужденная каникулы в связи с лечением. Комбат приказал трое суток «лазарет». Поправляйся. И бабуля наша тоже тут. В соседней, женской палате. Броник придавил ее очень сильно. Но ничего не сломал. Обычные ушибы, шок. Да и в целом, сколько она лет была в оккупации. Сколько ждала «своих»! Дождалась. И все полученные травмы считает мелочью по сравнению с тем, что вынесла Евдокия, из того самого, 18 дома. Никто не знает, что стало причиной конфликта с ВСУшниками. Достоверно известно только одно, она не пустила их к себе на расквартирование. Потом в ее доме был шум, скандал. Затем все затихло. И лишь на следующий день ее расстрелянное тело нашли возле туалета, в кустах. Убили бросив на землю, в упор, из двух автоматов одновременно.
Комбат собрал штурмовиков на оперативку. Разведка отработала последствия работы Семена. Катакомбы завалило взрывом. Броня больше под землей на ездит. Боеприпасы взлетели на воздух. Запас остался совсем небольшой. Несколько ящиков с патронами, мины, оставшиеся не выпущенными, гранаты.
Кроме того, после взрыва, почти взвод, а это более 30 человек, получили ранения. Сколько жмуров в эфире не говорили. Это ВСУшники тщательно скрывали. Украинские морпехи запросили караван с тыловым обеспечением и санитарные машины для эвакуации «300-х», которые ежедневно переходили в «200-е» и нужно было спасти хоть кого-то.
Комбат показал на карте крутой изгиб дороги, похожий на петлю. Он обходил непроходимые болота с одной стороны и овраги - с другой.
Комбат обвёл это место красным карандашом. Аркадий, слушай внимательно, начал Комбат, ты отличный снайпер. Тут пока без тебя справятся. А ты давай завтра выступай с группой, устраивайся на лежку, твоя задача остановить колонну и положить как можно больше нациков. - Есть! - лаконично отрапортовал Аркадий. Командир стрелковой группы. Ваше задача, как обычно, выкосить весь укроп! Ошибки прошлого только учтите. За Димона, за парней, за Варю и Долли! Всем понятно…!?
Вся группа понимающе начала кивать. Задача была и правда абсолютно понятной. Нужно было сжечь очередную колонну снабжения укронацистов. Но при этом учесть ряд щепетильных моментов.
В начале марта, в районе Изюма мы отсчитали маршрут снабжения большой группировки украинских вояк. Вышли в засаду. Заминировали участок дороги. Расставили позиции. Приготовили и навели минометы. Подняли квадрокоптеры.
Колонна оказалось мощнее чем мы ожидали. Впереди шли БТРы, в колонне шло три танка. Много личного состава. Везли топливо и боеприпасы. Разведчики сообщили нам расчеты. Мы поняли, что придётся рискнуть. Снайпера сориентировали на уничтожение пулетметчиков и Джавелинов.
Замерли. Колонна, подходя к нашему повороту словно чувствовала, что впереди их ждёт засада. Хотя скорее всего они по карте понимали, что это самое удобное место, чтобы сжечь их до тла. Именно здесь трасса оказалось между двумя возвышенностями. И вся вражеская броня была как на ладони. Первые два БТРа разнесло взрывом противотанковых мин. Раненные, с тлеющейся одеждой выползли и упали на землю, пытаясь сползти на обочину. Их решили взять в плен, не жмурили, нужно было понять ситуацию. Они как раз могли хоть что-то нам рассказать. Но это мы так думали. Поэтому постреляв рядом мы их свалили в ров с грязью и остатками снега, оставили «Молодого» держать их на месте. Это он и делал, стреляя над головами, если они пытались выползти. Гранатометчики одновременно раздолбали танки, да так, что почти сразу во всех трёх сдетонировал боекомплект. Башня второго вылетела как пробка шампанского и чуть не раздавила наших стрелков, которые превращали в фарш сидевших в грузовиках укровояк.
Все горело, дымилось, взрывалось, между груд искореженного металла с трудом различались обугленные тела, которые истошно стонали и ползли по грязному асфальту, оставляя за собой куски плоти и характерный кровавый след. Из под колес грузовиков пытались отбиваться наиболее опытные и везучие бойцы. Но для них у нас был снайпер-биатлонист», Аркадий из Новосибирска. Он уже удобно лежал на позиции и по одному выщёлкивал из своей ветеранской СВДэхи с глушителем огрызающихся нацистов. Выросший на компьютерных играх, Аркадий, всегда соблюдавший этику, каждый раз при попадании в цель громко вскрикивал: «Headshot!». И он не врал. Бил всегда четко в цель. Никаких трехсотых у него не было. А также последующей возможности опознать жертву. Обычно под каской оставался коктейль из костей и всего того, что наполняло головы нацистов.
Через 15 минут по рации комбат начал останавливать стрельбу. Потребовалось время. Сразу такую машину смерти не остановишь. Она всегда ещё едет, добирая пока ещё бьющиеся вражеские сердца до их полного молчания. Дальше предстояло зачистить остатки колонны и подобрать раненных пленных. Штурмовики выдвинулись под прикрытием стрелков и Аркадия, который в такие моменты был особенно сосредоточен. Он хорошо понимал, что именно он видит ситуацию со стороны и может реально спасти жизнь своих боевых братьев.
Шли аккуратно, от машины к машине. Почти все было чисто. 300-х не осталось. Но это было в начале. В последнем грузовике на полу, под грудой тел, в луже крови лежало 5 абсолютно целых нацика. Опытные «Правосеки» сразу смекнули и упали на пол при первом выстреле. Сопротивляться они не собирались. На войну они шли убивать и грабить, а не воевать и тем более, погибать за идею. Парни их быстро связали, построили в колонну и погнали вслед за раненными. Но они упирались. Не шли, тормозили движение. Двое вдруг присели и попросили воды. Якобы нет сил, ранение. Хотя никакого ранения у них не было. По неопытности никто сразу не понял, для чего они тянут. Мы собрались вокруг, дали воды, обоих подняли и только начали идти, как по нам ударила украинская арта. Как потом оказалось, один из правосеков лежал под трупами и наводил артеллерию. И ждал только одного, когда мы все соберёмся. Он набрал своего командира и засунул телефон в карман. Мы в суете его не заметили. А тот слышал разговор. И как только бандеровец попросил воды, а это был условный сигнал, арта дала по квадрату.
Трое штурмовиков как раз спускались к нам с противоположного склона, чтобы разобраться, чего мы стоим на месте и никуда не идём. Два снаряда попало в них, не оставив от тел практически ничего. Следующие прилеты были уже по тому месту, где стояли мы. Но мы успели прыгнуть в полные воды и грязного тающего снега придорожные ямы. Итого, 4 раненных и 3 погибли. Это большие потери. Очень большие.
У нас в батальоне есть здоровенный шахтёр, Лёха. Бывший тяжелоатлет. Почти два метра ростом. Человек невероятной физической силы. Когда-то он развлекал луганчан тем, что зубами мог тянуть за собой самосвал. Фокус был это или нет никто не выяснял. Зубов теперь у него оставалось совсем немного. А вот боекомплекты и раненных он носил на руках как щепки. Позывной у него был «Тягач», это он сам придумал. Все согласились. «Тягач» был человеком добрым, но злить его никому не советовали. И вот сейчас «Тягач» завёлся сам. Он бежал к пленным и мы понимали, что сейчас он их раздавит. На его глазах только что погиб его самый близкий друг, с которым он воевал с 2014 года. Сельский учитель Дмитрий, всю жизнь преподавал географию и очень много знал интересных историй, которые в минуты отдыха рассказывал бойцам штурмовой группы. Мы его очень сильно любили и уважали. Дима был человеком необычайной отваги и благородства. За все годы никто не слышал от него и слова мата. В 2014 году он у нас в батальоне познакомился с медсестрой Варей. Обычная кстати история для любого воинского соединения. Комбат их расписал по законам военного времени. Своих детей Варя не имела. Не до этого было. Зато воспитывала теперь 7 приемных. Дима всегда боялся погибнуть. Приговаривал, - как же она без меня их вырастит? И вот теперь случилось самое страшное. «Тягач» почему-то сразу понял, что арту навёл этот лысый с чубом пожилой мужик. Он стоял сейчас гордо выпятив грудь, улыбался, приподняв пушистый ус, и слегка прищурив маленькие серые глазки, похожие на рыбьи, бесцветные, ничего не выражающие. Лёха схватил чубатого правосека и бросил его как кусок полена в искореженный корпус БТРа. Боевик громко ударился спиной и головой о развороченную броню и как в кино медленно сполз, тяжело и болезненно застонав. Лёха подошёл поднял его и дальше тащил его за собой до наших «Тигров» и потом лично сдал в комендатуру.
На утро, когда мы закончили писать длинные объяснительные о понесённых потерях, приехали особисты, «военная контрразведка». Леху потащили на допрос. После чего увезли в неизвестном направлении. На следующий день нам сообщили, что «Тягачу» предъявили обвинение за телесные повреждения, которые он нанёс чубатому нацику.
После комендатуры мы собрались в штабе с комбатом и решили. На этом все! Нам никто не мешал зачистить колонну под «0» и пока нас нацисты не накрыли артой, доложиться и вернуться в подразделение. Хуже того, пленные оказались обычными, очень недалекими мобилизантами, которые не знали вообще ничего, не понимали даже того, что происходит сейчас в их стране. Понесённые потери наших боевых братьев дали нам необходимый опыт. Но боль и угрызения от глупости допущенной нами самими ситуации нас изменили навсегда. Плюс Варя, теперь мы всем батальоном как могли тянули всю семью учителя Димы. Хотя чего уж там, Дима и Варя и так были частью батальона, частью нашей большой боевой семьи. Потому что детей им отдавал сам Комбат, каждый раз, когда после очередной зачистки мы находили либо грудничка в развалинах, так мы «родили» нашего общего сына Серегу. Или же чудом вытащили из погреба горящего дома Лесю, трёхлетнюю девочку, которая так громко кричала, что ради ее спасения мы танками разнесли позицию укров, наплевав на другие тактические задачи. Лесю вытащили. Теперь она наша дочка. Дима любил ее больше всех. Когда Лесю посадили в танк, она начала плакать. В погребе забыла игрушку. Собачку Долли. Димон пошёл доставать Долли. Достал. Обгоревшая. С отвалившимся глазом. Игрушку постирали, починили. Но глаз пришивать не стали. Долли, хоть это и игрушка, также знал и любил весь батальон. И вот теперь Димы нет. Его не вернуть. Да и Варя. Мы не знали как ей сказать о том, что его нет. Она стояла перед штабом и не двигалась. Комбат выходить не хотел. Варю все знали.
Надежная, со стальным характером, наплевавшая не смерть, врач высшей категории, полевой хирург, казалось она могла все. Но было у неё одно, то, что она берегла как «снежинку», да, так и говорила: - Димка, моя снежинка, такой он ранимый и любимый! Это была невероятная, особенная любовь двух несгибаемых людей, которые были обязаны умереть в один день. И сейчас Комбат должен был сказать что «снежинки» больше нет. Нет и никогда не будет. Она не сможет его даже в последний раз поцеловать. Все что удалось собрать, поместилось в небольшой полиэтиленовый пакет.
Комбат встал за стеклянной дверью штаба и уставился на Варю.
А Варя застыла и смотрела на него. Это длилось несколько минут. Вокруг все не двигались. Наступила абсолютная тишина. Варя сжала кулаки. Она все поняла. Поняла даже то, что хоронить нечего. Комбат выскочил и побежал к ней. Вцепился в неё, обнял и застыл. Комбат наш - мужик крепкий и неэмоциональный. Но вот сейчас он заливался слезами. И мы стояли и сжимали до хруста кулаки. Димон также сейчас стоял рядом с нами. Мы его хоть и не видели. Но точно он стоял рядом. Ощущали. И поклялись, Варю не бросим, детей поднимем! Каждого! Всех! За всех отомстим!
Это страшный эпизод истории нашего батальона. Он был не первый и, к сожалению, не последний. Но тут дело касалось Вари и Димы и всех наших детей батальона, за которых мы воевали и погибали. Поэтому выводы были сделаны. Каждая следующая колонна выжигалась до позвоночных останков. Никаких пленных. Нацистам только смерть. С тех пор, у батальона не было ни одного 200-го при засадах на колонны боевиков, ни одного арестованного. «Тягача» после задержания мотали неделю по допросим. Потом возили зачем-то в Москву. После чего выпустили и попросили кормить его самим, больше, сказали, этого слона чтобы не видели. «Тягач» в итоге был очень довольным, так как он первый раз съездил в Москву, в столицу нашей Родины, за которую воевал батальон.
Комбат посмотрел на часы. Стрелка подходила 00.00 часов. В 5 нужно было «встречать» колонну снабжения морпехов, которых изрядно проредил Семён своим походом на танк.
-Ну все, парни, спать осталось два часа. Отбой! Утром выступаем! …