Открывая организации будущего. Часть 1

Это цикл постов, посвященный эволюции мировоззрения корпоративного управления по книге Фредерика Лалу.

Дисклеймер

Это не ревью книги. Контекст объединен с другим, художественным произведением. Если вы в теме «бирюзовых» организаций, то вы получите порцию наслаждения свежими ассоциациями. Если вы далеки от корпоративного управления и культуры, то художественный формат статьи украсит это чтиво.

Книга (её 2 варианта издания) приобрела множество положительных и «сомнительных» отзывов, активно обсуждается с момента её выхода в 2014-2015 годах на английском и русском языках.

Например, на Хабре здесь и здесь.

Я занимаюсь философией труда, и мне интересны ассоциативные связи человеческого устройства общества с другими, скажем так, устройствами. Об этом здесь речь.

Северная глушь не щадит ни стаи волков, ни людей. Именно в такой среде родился серый волчонок; если быть чуточку точнее, — на три четверти волк, на четверть — собака. Первый месяц его жизни прошел весь во сне; открыв глазки, он уже хорошо видел, спал меньше и мало-помалу начинал знакомиться с миром. Мир его был тёмен, хотя он не подозревал этого, так как не знал никакого другого мира. Родившись в пещере, однажды он отправляется на неизвестный свет; проход через «стену мира», — пересечения известного пещерного «до» и неизвестного «после», — с его красотами, вкусными соблазнами и опасностью, что таят обитатели еловых лесов.

Закон добычи — один из первых законов, что усвоил юный натуралист. Он гласит: ешь, или съедят тебя самого. Жизнь — это неутомимая жажда насыщения, а мир — арена, где сталкиваются все те, кто, стремясь к насыщению, преследуют друг друга, охотятся друг за другом, поедают друг друга.

Импульсивное мировоззрение — свойство организаций типа «волчьей стаи». Благодаря закону добычи предки волчонка выживали в Северной глуши; благодаря мировоззрению импульсивности вожаком стаи всегда был сильнейший, а лояльность к нему и страх удерживали рядовых в строю. Недаром это мировоззрение называется Красным, как символ крови.

На творцов огня волчонок наткнулся совершенно неожиданно. Это была первая встреча волчонка с людьми. Те не вскочили, не оскалили зубов и не зарычали на него. Они не двигались и продолжали сидеть на корточках, храня зловещее молчание. Не двигался и он. Впервые у волчонка возникли противоположные чувства: его объял трепет. Сознание и собственной слабости и ничтожества лишило его способности двигаться. Перед ним были власть и сила, неведомые ему до сих пор.

В обществе людей Белый Клык, — так прозвали волчонка индейцы, — был поражён многим происходящим, но больше всего его впечатляло то, как они подчиняют своей воле неживые предметы. Это было самое поразительное. Вот люди установили шесты для вигвамов; тут, собственно, не было ничего примечательного, — это делали те же самые люди, которые умели бросать камни и палки. Однако, когда шесты обтянули кожей и парусиной и они стали вигвамами, Белый Клык окончательно растерялся.

Традиционное мировоззрение особенно тем, что, научившись управлять импульсивностью Красного, общество полагается на стабильные и воспроизводимые процессы, на размеренный порядок жизни и примеры других существ. Цвет традиционного мировоззрения — янтарный. Когда в племени индейцев волчонок познакомился с собаками, те сразу признали его волчью природу: его первая драка с ними, и далеко не последняя. Люди утвердили собственное господство, но и своего рода благоразумие, когда поколотили и разогнали собак от нового обитателя племени. Хотя волчонок не мог ясно представлять себе такого отвлеченного понятия, как справедливое возмездие, тем не менее он по-своему почувствовал справедливость человека и признал в нем существо, которое устанавливает закон и следит за его выполнением. Оценил он также способ, которым люди заставляют подчиняться своим законам. Они не кусались и не пускали в ход когтей, как все прочие звери, а использовали силы неживых предметов. Неживые предметы подчинялись их воле: камни и палки, брошенные этими странными существами, летали по воздуху, как живые, и наносили собакам чувствительные удары.

Волчонок быстро изучил жизнь индейского поселка. Он узнал, как несправедливы и жадны взрослые собаки при раздаче мяса и рыбы. Но больше всех ему отравлял жизнь щенок Лип-Лип. Он был старше и сильнее его. Белый Клык не избегал драк с ним, но всегда терпел поражение. такой противник был ему не по силам. Лип-Лип преследовал свою жертву всюду. Однако запугать Белого Клыка было не так легко. Он терпел поражение за поражением, но не смирялся. Лишенный возможности давать выход своей энергии в щенячьей игре, он ушел в себя и стал развиваться умственно. В нем появилась хитрость, а времени, чтобы обдумать свои проделки, у него было достаточно. Так как ему мешали получать свою долю мяса и рыбы во время общей кормежки собак, он сделался ловким вором. Приходилось самому заботиться о себе, и Белый Клык ухитрялся промышлять еду так искусно, что стал настоящим бичом для индианок. Он шнырял по всему поселку, знал, где что происходит, все видел и слышал, применялся к обстоятельствам и всячески избегал встреч со своим заклятым врагом.

Повинуйся сильному, угнетай слабого — вот закон, который руководил им.

В конкурентном мировоззрении мир больше не рассматривается как незыблемый, управляемый нерушимыми правилами. Он видится как сложный часовой механизм, его внутреннюю работу и естественные законы можно использовать и понять.

В середине декабря Серый Бобр, индеец-хозяин Белого Клыка, отправился со семьёй в зимнее путешествие. Сани Серого Бобра везли собаки, которых он выменял или взял взаймы у соседей. Во вторые сани, поменьше, были впряжены молодые собаки. Ими управлял его сын Мит-Са.

Упряжка состояла из семи собак. Всем им исполнилось по девять-десять месяцев, и только одному Белому Клыку было восемь. Каждая собака шла на отдельной веревке. Все веревки были разной длины, и разница между ними измерялась длиной корпуса собаки. Соединялись они в кольце на передке саней. Собак привязывали к передку саней веером, и ни одна из них не шла по следу другой.

У веерообразной упряжки было еще одно преимущество: разная длина веревок мешала собакам, бегущим сзади, кидаться на передних, а затевать драку можно было только с той соседкой, которая шла на более короткой веревке. Однако тогда нападающий оказывался нос к носу со своим врагом и, кроме того, подставлял себя под удары бича погонщика. Но самое большое преимущество этой упряжки заключалось в том, что, стараясь напасть на передних собак, задние налегали на постромки, а чем быстрее катились сани, тем быстрее бежала и преследуемая собака. Таким образом, задняя никогда не могла догнать переднюю. Чем быстрее бежала одна, тем быстрее удирала от нее другая и тем быстрее бежали все остальные собаки. В результате всего этого быстрее катились и сани. Вот такими хитрыми уловками человек и укреплял свою власть над животными.

Мит-Са, очень похожий на отца, унаследовал от него и мудрость. Он давно заметил, что Лип-Лип не дает прохода Белому Клыку; но тогда у Лип-Липа были свои хозяева, и Мит-Са осмеливался только изподтишка бросать в него камнем. А теперь Лип-Лип принадлежал Мит-Са, и, решив отомстить ему за прошлое, Мит-Са привязал его на самую длинную веревку. Таким образом, Лип-Лип стал вожаком, ему как будто оказали большую честь, — но на самом деле чести в этом было мало, потому что забияку и главаря всей стаи Лип-Липа ненавидели и преследовали теперь все собаки.

Так как Лип-Лип был привязан на самую длинную веревку, собакам казалось, что он удирает от них. Им были видны только его задние ноги и пушистый хвост, а это далеко не так страшно, как вставшая дыбом шерсть и сверкающие клыки. Кроме того, зрелище бегущей собаки вызывает в других собаках уверенность, что она убегает именно от них и что ее надо во что бы то ни стало догнать.

Как только сани тронулись, вся упряжка погналась за Лип-Липом, и эта погоня продолжалась весь день. На первых порах оскорбленный Лип-Лип то и дело порывался кинуться на своих преследователей, но Мит-Са каждый раз хлестал его по голове тридцатифутовым бичом, свитым из вяленых оленьих кишок, и заставляя вернуться на место.

Ум индейца неистощим на хитрости. Чтобы усилить вражду всей упряжки к Лип-Липу, Мит-Са стал отличать его перед другими собаками, возбуждая в них ревность и ненависть к вожаку. Мит-Са кормил его мясом в присутствии всей своры и никому другому мяса не давал. Собаки приходили в ярость. Они метались вокруг Лип-Липа, пока он ел, но близко подходить не осмеливались, так как Мит-Са стоял возле него с бичом в руке. А когда мяса не было, Мит-Са отгонял упряжку подальше и делал вид, что кормит Лип-Липа.

Белый Клык принялся за работу охотно. Покорившись богам (а так воспринимал людей волчонок), он в свое время проделал гораздо более длинный путь, чем остальные собаки, и гораздо глубже, чем они, постиг всю тщетность сопротивления воле богов. И Белый Клык усердно работал, слушался приказаний и подчинялся дисциплине. Он трудился честно и охотно. Честность в труде присуща всем прирученным волкам и прирученным собакам, а Белый Клык был наделен этим качеством в полной мере.

Время от времени то одна, то другая собака поднимала бунт против Белого Клыка, но он быстро усмирял их. Волчонок так же, как и боги, поддерживал среди своих собратьев суровую дисциплину. Он ревниво оберегал свое положение в стае и нередко брал его с бою. Но такие схватки бывали непродолжительными. Собаки не могли тягаться с ним. Во время кормежки они старались как можно скорее проглотить свою долю, боясь, как бы он не отнял ее. Белый Клык торопливо съедал брошенный хозяином кусок, и тогда — горе той собаке, которая еще не кончила есть. Грозное рычание, оскаленные клыки — и ей оставалось только изливать свое негодование равнодушным звездам, пока Белый Клык доканчивал ее долю.

Повинуйся сильному, угнетай слабого — вот закон, который Белый Клык хорошо усвоил.

Продолжение следует...