Нам всем каюк
В последние дни крутились в голове всякие мысли о «страхе за латышский язык», «угрозе национальной безопасности», «нецензурных выражениях на государственном языке» и прочих заголовках в прессе последних дней. А тут вот ещё и полубывший президент заявил, что нам осталось каких лет 10. Попробую перевести свои мысли по этому поводу в словесную оболочку. А вернее даже, в цифровую, ибо будет много цифр.
Начнём, пожалуй с последнего. Г-н Берзиньш в интервью издательству Diena, «выразил тревогу», что при нынешнем курсе «будущего у Латвии может и не быть, но все зависит от самих жителей». Главной проблемой г-н Берзиньш считает отток населения за границу (хотя в конце при этом весьма противоречиво призывает родителей «отпускать своих детей за рубеж, чтобы они набрались опыта и знаний и потом вернулись»). Так же он упрекает народ в поисках внешнего врага, чтобы оправдать свои неудачи. На изменение ситуации г-н Берзиньш отводит нам 10 лет.
В моём понимании, конечно, каждый должен в меру своих возможностей делать что-то для страны, чтобы у неё было будущее. Простой человек, не облечённый полномочиями власти и не наделённый возможностью законотворчества, для своей страны может сделать следующий минимум: жить и работать в своей стране, платить налоги и рожать детей. И поверьте мне, таких большинство, тех, кто сознательно остался здесь, кто связывает своё будущее с этой страной. По-моему, это и есть патриотизм.
Насчёт «внешнего врага» вообще смешно. Понятно, что большинству людей свойственно перекладывать ответственность за свои действия и неудачи на кого-то другого. Но только в нашей стране простое население чаще винит в своих бедах собственное правительство, нежели кого-то ещё.
Но главное, в чём я не согласен с Берзиньшем в другом. У нас нет 10 лет, Латвию мы уже потеряли.
С 2007 года (год, когда Латвия вступила в ЕС) население Латвии сократилось на 300 тыс. человек. На начало 2014 года более 36% населения и 75% пенсионеров соответственно «были подвержены риску бедности или социальной отчужденности», то есть жили «за чертой бедности». В первом квартале этого года общая занятость составила 59,7% от общего количества экономически активного населения или 884,1 тыс. человек. Ещё примерно 8,4% не могут найти работу. В структурах госуправления заняты около 180 тыс. человек. То есть ВВП этой страны создаётся усилиями примерно 700 тыс. человек. Это почти столько же, сколько Латвия потеряла в численности населения с 1990 года. Вдумайтесь. И при этом, примерно каждый четвёртый экономически активный житель Латвии, согласно опросам, рассматривает возможность в ближайшем будущем уехать на заработки за границу.
Кроме этого, полное отсутствие в нашей стране внешней и монетарной политик, так как эти функции мы добровольно отдали Брюсселю. Как и вопросы оборонной политики, отданные на откуп руководству Североатлантического альянса. Принудительное квотирование в сфере народного хозяйства, навязываемое европейским лобби. Внешний долг Латвии в размере более 9 млрд. евро.
Ну и как кульминация, прямые (по официальным оценкам, порядка 52 млн. евро) и косвенные убытки от ответных санкций России на продукты питания, потеря основного рынка сбыта для рыбоперерабатывающей промышленности Латвии (прямые убытки по оценкам министра земледелия — 100–200 млн. евро), потеря спроса на местную сельхоз продукцию в виду перераспределения рынков сбыта более крупных европейских игроков для своей более дешёвой продукции.
Страшные факты, когда ставишь их рядом друг с другом, согласитесь. Как же всё это стало возможным?
Ну во-первых, эмиграция наших соотечественников выгодна для нашего государства. Да, вы не ослышались. Поставьте себя на место, скажем, министра финансов и посудите сами: когда, скажем, студент по окончанию ВУЗа или просто безработный, уезжает на заработки в ту же Англию, наше государство избавляется от лишних затрат (пособий там, социальных гарантий и т.д.). «Нет человека — нет проблемы». Да, государстно теряет и определённую часть дохода от этого человека в виде социального и подоходного налогов, НДС и так далее. С другой стороны, этот самый человек, найдя работу на чужбине и обустроив свой быт, начинает понемногу отправлять деньги домой родственникам, приезжать домой в отпуск или за медицинским обслуживанием, оставляя при этом свои честнозаработанные средства в нашей стране. Это же просто праздник какой-то. К слову, в 2014 году по подсчётам Банка Латвии наши соотечественники из-за границы перевели на родину 594,78 млн. евро. Сколько они оставили здесь в отпусках и в зубоврачебных кабинетах, увы подсчитать не представляется возможным.
При всём при этом многие уехавшие соотечественники совсем не выпадают из политической жизни нашего государства. На прошедших в прошлом году выборах в 12-й созыв сейма в голосовании приняли участия 26,42% от количества официально зарегистрированных за рубежом граждан с правом голоса. При этом голоса за историческую коалицию (Единство + ВЛ-ТБ/ДННЛ + СЗК) составили 64.26% от всех проголосовавших за пределами Латвии. В том числе за «Единство» и «Национальное объединение» проголосовали 34.27% и 21.53% соответственно, что в процентном соотношении больше чем в любом из четырёх изберательных округов или Риге. Напомню, что эти партии, в том или ином виде, «рулят» страной на протежении почти всей новейшей истории нашего государства. То есть, на поверку, оказывается, что народ уезжает, но вроде как не из-за политики государства.
Ну и наконец про «национальное самосознание». Ставшими уже банальностью стенания латышской элиты на предмет «сохранения латышского языка» тоже ничто иное, как популизм. Я понимаю, что мало кто в здравом уме сомневался на этот счёт до этого, но тем не менее. А всё потому, что и язык латыши уже потеряли. Причём, если на протежении первых пятнадцати лет язык деформировался благодаря влиянию русского языка, как более сильного (причём парадоксально, что до этого, в советское время, такой деформации не наблюдалось) — все эти «viss, davaj» и прочие жаргонизмы плотно вошли в обиход латышской молодёжи, — то в последнее время пагубное влияние оказывает английский язык. Особенно это видно на примере, опять же, уехавших соотечественников: «respektējam», «digitālais» и прочие англицызмы (при живых аналогах) — это повседневный язык, встречающийся на каждом шагу в социальных сетях и в реальной жизни. Конечно, любой язык ведь должен развиваться чтобы выжить. Тем более странными выглядят попытки законсервировать латышский язык, сведя к минимуму, как многим кажется, влияние русского. Причём, насильно.
В общем и целом, подводя итог, я по прежнему настаиваю, что эту страну мы уже потеряли. Как бы пессимистично это не звучало, у нас нет будущего. По крайней мере в том виде, в котором мы все привыкли её видеть. Но в одном г-н Берзиньш прав, что всё зависит от нас самих, и мы сами должны изменить облик этой страны. Как? Пока я не имею ни малейшего представления.