Малахитовые камни
— А камешки все ж покажи, — не унималась пташка.
Голос его горной речушкой тек средь ущелья, то и дело напарываясь на выступы безразличия. Он в один прыжок подлетел к Хозяину Медной Горы, который стоял на скальном берегу неподвижной глыбой и всматривался в точку на горизонте.
— Как это — зачем? Куутар всеблагая, помилуй! Разве ж не знаешь, что скоро гости слетятся на Лысую Гору, стар и млад, жив и мертв, и будут кутить всю ночь до утра? Аль-Хайтам, да послушай меня! — Кавех встал пред его лицом, размахивая руками, — Негоже величайшему таланту Подлунной прозябать в одних тряпках!
Знал он, что камни из малахита обладают силой волшебной, греющей, и что никакие холода не способны одолеть носящего. Только вот беда — уж больно несговорчивым оказался Хозяин.
— А мне казалось, — невесело усмехнулся Аль-Хайтам, что твой единственный талант — это скорбно петь об ушедших. Иные и разницу в одной букве у слова пропускают, когда дело доходит до застолья.
Кавех схватил ртом воздух, раздуваясь от злости. Крылья за ушами затрепетали, как при сильном ветре. Хозяин Медной Горы был недалек от истины, ведь каждой Сирин полагалось скорбеть об ушедших и о тех, кто застрял между миров. Но Кавеха знали за медово-сладкий голос, за умение устраивать пиры, а по ушедшим он скорбел в основном тогда, когда выдавалась свободная от искусства минутка.
— Кто ж виноват, что Хозяин Подгорья настолько людей боится, что носу не кажет из пещеры. Какой уже десяток лет пошел, а? Днем раньше, днем позже и последняя Луна канет в Бездну, а ты все будешь камушки в темноте перебирать!
Аль-Хайтам, казалось, тирадой совсем не впечатлился. Лишь сделал шаг назад и скрестил руки на груди.
— Пускай и застолья, а все ж громкие события не остаются там без внимания, — продолжал Кавех, немного успокоившись, — Тебе ведь самому интересно, что на поверхности происходит. Что волком на меня смотришь? Не ты ли меня проверял день ото дня, лишь бы выведать новости? А ведь я прошел все твои испытания.
— Вернее сказать, с трудом просочился, — насмешливо вставил Аль-Хайтам, опираясь ладонью о бедро.
— Но ведь прошел же! — Кавех довольно убрал прядь от лица, заправив за крыло. — Так знай же, что я вполне достоин награды от сурового Хозяина Медной Горы. Скольких старателей ты уже голодом заморил, а? Скольких угробил под камнепадами? Говорят, что Хозяин так суров, что не каждому горняку позволяет приблизиться к чистой породе. — С каждым словом Кавех неумолимо приближался к Аль-Хайтаму, поднимая цепкие руки. — Суров, но справедлив, и кто действительно достоин — того он вознаградит невиданным сокровищами, словно излучающими куувяки. Так покажи же—
С этими словами он прыгнул вперед, пытаясь схватить Аль-Хайтама то ли за плечи, то ли за плащ. Однако того и след простыл — рассыпался в руках каменной крошкой да самоцветами.
— Вот ведь пройдоха, раз — и нет его, — цыкнул Кавех, поднимая с земли изумрудные самоцветы и рассматривая их.
Только невдомек было пташке, что Хозяин Медной Горы уселся в отдалении, задумчиво посмеиваясь себе под нос да подбрасывая в воздух искрящиеся магией камни.