Округление с умножением
Совместные роды и роль мужчины в них.
Месяц назад я встретил в этом мире своего сына, и мне захотелось рассказать историю про феномен «совместные роды». Что это такое, как происходит, а главное — стоит ли туда идти мужику. Мой опыт заинтересует тех, кто уже просил меня им поделиться, а еще тех, кто планирует детей, или «ещё детей». Особое внимание следует уделить мужчинам, которые задумывались о совместных родах и девушкам, которым не хочется рожать в одиночку. Дело это сугубо индивидуальное.
Остальным — желаю просто полюбопытствовать и поделиться своими историями.
Мой опыт с лёгкостью, однозначно ответил мне на вопросы: «а нужен ли мужик на родах?», «что ему там делать?», «полезно ли это для семьи и отношений?», «мерзко оно или нет?».
NB: Специально для тех, у кого много дел и не все рилзы просмотрены, ответы тезисно есть в итогах, в самом конце текста :)
Товарищи мужчины. В нашем мире таинство рождения окутано пышным слоем мифов и заблуждений. Месяц назад в меня распаковался целый архив секретных материалов, разоблачивших с десяток общепринятых ложных убеждений. Оказалось, роды — это не то, что я себе про них думал. Если ты — брутальный, консервативный мужик, уверенный, что «фу, не мужское это дело», то рекомендую тоже почитать.
Текст не является инструкцией, а просто описывает наше с супругой приключение. Не стану душить подробностями и перечислять нюансы, уж очень всё индивидуально. Только собственный опыт, сугубо в общих чертах. Всё для того, чтобы было не скучно.
«Всякое приключение заканчивается для того, чтобы позволить начаться новому»
— такими словами я утешал Сеню в финале одного сурового якутского путешествия. Он тогда крепко загрустил, что всё наконец-то закончилось.
И действительно, наше «круглое приключение» — так я назвал Настину беременность, — тоже подошло к концу, дав дорогу новому, нелёгкому, но радостному пути. Нас настигло Счастье Родительства. Кралось оно долго, почти сорок недель. Затаив дыхание, все внимательно следили за каждым его аккуратным шагом, что не помешало Счастью всё ж подкрасться незаметно. Подкараулив нас в самый «неподходящий» момент, оно пришло и указало нам на свою неотвратимость, которая вдруг ощутилась отрезвляюще остро.
Мы с Настей планировали совместные роды с самого начала. То была не моя идея, но я нашел рождение первенца важным семейным событием, и я убедился, что мужчине всё ж следует встретить своего наследника как бы «face to face». Это навроде «семейного тимбилдинга», укрепление духовных скреп, и всё в таком духе. Об очевидных бонусах этого ритуала мне разъяснила супруга, начитавшись полезного в интернете. Но меня потом не раз еще на всякий случай переспрашивали, а действительно ли я готов пойти на это? Хочу ли смотреть, как из моей жены вылезает человек? Меня пугали всякими несимпатичными зрелищами, некачественным контентом и плохим разрешением картинки. Но самым страшным аргументом было популярное «ты ж потом на свою жену смотреть не сможешь!»
Но я, уверенный в своей стальной «неслабонервности», всякий раз утверждал, что меня ничто не пугает, и удивить меня трудно. Скрывая впрочем, что глаза любимой жены умеют упрашивать без слов. Когда решение сделалось окончательным, я согласился посетить пару лекций в родилке: занимательная инструкция к мужику, если тот задействован в родовом процессе.
Да, раньше я тоже думал, что когда «начинаются роды», жену увозят и возвращают через неделю с младенцем. Происходящее в роддоме нам достоверно известно из фильмов: схватки начались — воды отошли — тужься, дыши — вижу головку, ребенок плачет, все выдохнули, и вот он уже пятнадцатилетний патлатый говнарь, играет его молодой Эд Харрис. Не сложнее, чем катка в танки. Всю неделю жена с дитём на карантине, а вы с пацанами «обмываете пяточки», и разок с похмелья надо сгонять постоять под окнами роддома, продемонстрировать активное участие.
Идеальная, красивая картина осыпается трухой, стоит лишь начать вникать в подробности процесса. Вот почему мужчина не хочет на роды: зачем развенчивать понятный миф? Пока вы с пацанами бухаете, в родильне, оказывается, происходит сложное действо минимум в трёх частях из области сакральной биомагии, надёжно сокрытое от несведущих глаз плотным кружевом тончайших нюансов. И приподнять его для себя, подсмотреть воочию Чудо рождения нового человека довелось мне шестнадцатого мая две тысячи двадцать пятого года.
Приключение целиком заключается в хронологии событий. Именно она исчерпывающе расскажет о том, к чему следовало готовиться. Самый жир, конечно, ближе к концу, а начну я с короткой вводной:
Действо происходит в городе Санкт-Петербург, в середине мая 2025. У всякой «округлённой» женщины есть план действий на случай, если она вдруг удумает рожать. Минимально: выбран роддом, возможно есть какие-то договоренности с персоналом, по списку собран «тревожный чемоданчик», она знает, как и на чём добираться до приёмного отделения. У нас этот план тоже был. Рожать — «Первый мед» на Петроградке, ехать — на такси, тревожный чемоданчик у мамы на Парке Победы.
Всё началось ночью в Пушкине, (южный приогород) на максимальном удалении от роддома, без «чемоданчика», и с разведенными по всему городу мостами. Строго по сценарию: «а что теперь делать?» К счастью, в американских фильмах нам врали. На самом деле роды, особенно первые, длятся в среднем порядка 8 — 12 часов, так что первое действие алгоритма гласит: «как только вы поняли, что рожаете, начинайте без суеты собираться в роддом». Без суеты. Нет вот этого «А-а-а-а! Воды отошли, тужься!» Никакой паники, все ровно, неспеша. Собрали манатки, взяли машину, уехали к маме за чемоданчиком.
Через часик было точно понятно, что «началось». Казалось, еще пара часов и Настя родит. Заехав к маме за родильным чемоданом, мы всё равно там прособирались еще час. Не знаю, как так вышло, но факт. В роддом выехали ближе к четырём. Оставив маме записку, мы вызвали такси.
На внушительную территорию «Первого меда» только такси и пускают. Дабы беременная женщина в схватках не преодолевала эти расстояния пешком, всегда рекомендуется взять наёмную машину с водителем, супротив личной или карша. Да и парковки кругом платные. Естественно, мы ехали в объезд мостов, так что вышло долго и дорого, но зато без пробок. Важно брать К+. Настю мучили схватки, под неё подстелили пелёночку, чтобы на всякий случай. Одно было ясно: мы ехали рожать.
В приёмке нам сказали, что Настя ещё не рожает. Положат её на мифическое «предродовое» и супруг может смело отправляться домой спать, они позвонят. Так я оставил жену в больнице, взял себе карш и с кайфом прокатился по рассветному пустому Петербургу, который более всего в такое время похож на исполинский город-призрак.
Я лег спать в шесть часов утра, и через два часа уже мчал по каким-то самым неотложным делам, которые рассчитывал успеть сделать до родов. Ведь планировалось, что она родит 25.05.25, и после оных, всё наше счастливое семейство «закроют» в большой двухместной палате, где мы будем с удовольствием предаваться гедонизму на овсянках с компотами, упражняясь в овладевании профессией родитель.
Каждому известна сила Ожидания. Лишь его могучий эффект мог на равных соревноваться с недосыпом. Растянув время до предела, оно как бы ускорило мой день, так что я всё успел, и ничего не запомнил, будучи всецело поглощен мыслями о ближайшем будущем. Это состояние можно сравнить с голодным пузырём пустоты, который надувается внутри мозга и требует, чтобы его срочно наполнили информацией о грядущих событиях. Он гложет изнутри, разрастается, вытесняя любые прочие мысли и эмоции, делая тебя рассеянным и отрешенным.
Точно вам говорю: никакой транспорт в разгар пятничного дня не докинет до Петроги быстрее механических электрочервей, чей улей раскинулся под городом. Я залезаю в одного из них, и вижу единственное свободное место в углу: посередине между охрененно жирным азиатом и мужиком моей комплекции. Мужик дремал, а узкие глаза азиата были определённо тоже закрыты, но я угадал в них любопытствующий взгляд с очевидным вызовом: осмелюсь?..
Еще бы! Если б не его взгляд, я еще может подумал, садиться или постоять. Но вызов принят. Скинув рюкзак, я мощным заходом своей тоже немаленькой кормы, еле втиснулся в половинку сиденья между ними. Потолкался, устроился, потеснив мужика и недовольного теперь азиата. Я вспомнил, как Настя, округлившись, стала звездой общественных мест. Ей кругом все улыбались, пускали без очереди, не бывало, чтоб не уступили место. «Непраздная» красотка была мила всем и каждому. Но какая разительная перемена в обществе произойдет после родов? «Она с ребёнком! Боже, хоть бы не в наш самолёт!..» «Даёшь вагоны без животных и детей!» Хоть бы не орал, пожалуйста, угомоните младенца, и вот это вот всё. Больно взрослым слышать плач младенца. Прекрасно понимаю, что уж там.
От Насти пришло сообщение, что ей тяжело и больно, и чтоб я скорее приезжал. У меня сразу же скукожились внутренности. В такой момент окружение как бы стискивается вместе с тобой, и словно боль любимого человека начинает тоже ощущаться почти физически, но более всего — вина за столь медленный питерский метрополитен. Жирный монгол уснул, начав наваливаться и давить мне локтем в бочину. Как назло, оба этих мужика стоически ехали до со мной до самой Петроградской, хотя обоим наверняка надо было выходить раньше. Волнующаяся подруга Насти писала мне с вопросами: ну как она? Что у вас происходит? Как ты?
Я честно отвечал, что изнутри начинает потряхивать мандражка, похвастаться ледяным спокойствием не получается. Я очень нервничал, во мне бушевало желание ускорить поезд. Но вот, наконец-то моя станция. Я выскочил из плена своих попутчиков, и сразу же чуть не упал: во мне отсутствовала правая нога. Она целиком затекла и оказалась пустой и колючей, как мешок стекловаты. Ковыляя по платформе, меня настигло понимание, что не нервяк и не мандражка вызвали внутренний тремор. Монгол передавил мне печень своим локтем так, что та затекла вместе с нижним правым куском тела. А в целом я спокоен, я в порядке, шевелись ты бля, тупая ты лестница!
— Помогать супруге осуществлять родовую деятельность! — репетировал я на бегу про себя ответ на вопрос «а вы куда?» Но по итогу сказал только:
— Жена рожает в четвертой!»
— А у вас совместные?
— Что совместные?.. — затупил я, — А, да, совместные.
— Переодевайтесь и вам на второй этаж, дверь сразу напротив лестницы.
Старое здание первого женского мединститута Петербурга отличается свойственными для того времени длинными коридорами и чрезвычайно высокими потолками, чуть ли не пятиметровыми. В разгар солнечного майского дня там царит стерильный желтушный полумрак и неприятная тишина, которую изредка нарушают истошные вопли или протяжные, страдальческие стоны рожениц, эхом разносящиеся под сводами коридора. Из-под приоткрытой двери с надписью «Родильная палата № 4», бледной полоской рисуется едва различимый дневной свет. Я, одетый в халат, в маске и чепчике, вхожу в стерильное помещение палаты. Стены до самого верха уложены белым глянцевым кафелем. Вдоль стоят какие-то медицинские приборы, раковина, пеленальный столик из нержавейки, больше похожий на рабочее место вивисектора. Изголовьем к огромному, плотно занавешенному окну, под прицелом хищной круглой лампы, стоит жуткая эта кровать с подставками под ноги. На кровати белая пелёнка скомкана так, словно её со всех сил сжимали в кулаках. В углу лежит выпотрошенная тревожная сумка, а жены тут нет. Я сначала растерялся, но вдруг у окна справа, в кафельной нише, открывается ещё дверь, ведущая в душевую.
С ночи она еще ни разу не сомкнула глаз. Растрёпанная, пузатая, в белом халатике, моя Настя, сгорбившись и опираясь на стены, выходит мне навстречу. Её взгляд, тусклый и уставший, вдруг вспыхивает далёкой искрой радости и облегчения, лицо с трудом улыбается:
— Женя! Женечка! Я так тебя ждала! — и повисает на мне, морщась в приступе очередной схватки.
Я оговорюсь, что наверное, все было не столь драматично, как мне запомнилось. Но я и не видеокамера, я запомнил эмоции. Если решишься сопровождать любимую в этом нелёгком подвиге, у тебя сложится своя неповторимая палитра ощущений.
Вот ты пришёл, а что, собственно, делать?
Об этом расскажут на лекции в роддоме, которые обязательно следует посетить в рамках подготовки. Там вообще масса интересного, но почти всё рассказывают девочкам. Мужикам справедливо «колят» только самую необходимую, прикладную информацию, чтобы мы, запутавшись, не затупили. То есть буквально, брифинг-инструктаж, как перед заданием. Описание проблемы, варианты решения. По крайней мере в девятке так и рассказали. И ты действительно эффективен, твои руки — инструменты, реально облегчающие страдания жены! Никогда мужик еще не был так полезен!
Кроме шуток, для меня стало откровением то, что надо делать. Мы танцевали, учились поддерживающим позам, специальным массажам поясницы, особым образом качались на огромных мячах «фитболах». То есть вполне себе приятные парные развлечения, если, конечно, уметь правильно распределять в них силы в течение полутора-двух часов к ряду, чтобы спина не отсохла. (Этому тоже научили). На деле простые манипуляции явно и качественно облегчают боль и переживания схваток беременной. Прям помогает! Как пивко с похмелья или цитрамон «от головы»! Это я всё пытаюсь донести, что мужчина может не только поддержать морально, шепча на ушко тёплые слова, а буквально обезболить. Согласись, это уже интересней.
Вот уже полтора часа мы сидим в душевой, согласно советам. Это помогает. Схватки становятся всё сильнее, держат по минуте на третью. Периодически заглядывает врач, после осмотра сообщающая: всё ещё рано. Она выслушает, даст полезные советы, скорректирует действия и уйдет к следующей роженице.
В большой пустой кафельной коробке сидят двое: молодая пузатая девушка на огромном надувном мяче, а позади неё сгорбившись, сидит я на низкой табуретке. В коробке светло, солнце заливает помещение сквозь огромное высокое окно. Интерьер — только раковина и унитаз. Из стены торчит смеситель с душем. Девушка держит лейку и каждую минуту, со стоном морщась от боли, поливает себе живот. А мужчина в этот момент массирует ей поясницу в области «треугольника боли» (там, если я правильно понял, тазобедренная кость раздвигается). На полу лужа воды, и так продолжается уже более часа.
Альтернативное развитие событий:
Вот мы живем с ней душа в душу. Любим, заботимся друг о друге. Дома идиллия, порядок, душевное тепло и трепетное ожидание «умножения» в семье. И тут наступают роды. И я такой: дорогая, давай там, не грусти, я бухать. Ждем через неделю, загляну на днях в окошко. Чмаф тя.
И вот жена сидит. Одна, на большом резиновом мяче в кафельной комнате с высоким потолком и поливает живот еле тёплым душем. Под искрящимися обычно глазами улеглись тяжелые, налитые синяки недосыпа; волосы спутались в мокрый колтун. Взгляд потускнел, ей очень больно, и очень, очень страшно. Когда она, скрючившись от боли, вся мокрая выходит в пустую прохладную палату, то слышит лишь тиканье часов и эхо воплей из соседних палат. И ещё — гормональный шторм! И всё, что в этот момент поддерживает супругу — надпись, красным фломастером сделанная на дверной табличке «ТУАЛЕТ». Надпись радостно, со смайликом, сообщает: «всё будет хорошо!» :)
Ну хоррор, как он есть. Конечно, там еще врачи приходят, подбадривают. Но…
Я наверняка ошибаюсь, ведь всё индивидуально. Но мне кажется, если девушке сказать «твой супруг мог значительно облегчить переживание схваток», она огорчится. Особенно, если знает, что супруг в это время куралесит на шашлыках. Мало того, что больно, страшно, и очень гормонально-качельно, ей может стать еще и обидно. Тем паче, если это первые роды. А обиженная женщина в таком состоянии способна очень круто накрутить себе выдуманного «контента», и вообще, ей это не на пользу. С другой стороны, в сознании женщин зачастую живут те же убеждения, что мужикам в родах не место. Само собой, есть те, кто не хочет присутствия супруга на родах, и это также абсолютно нормально.
Зато я доподлинно не сомневаюсь, что строго противоположный эффект оказывает присутствие родного человека, его поддержка и помощь. По прибытии я достал заранее припасённую гирлянду и развесил в изголовье этой страшной кровати, сделав из атрибута пытошной вполне себе забавный bdsm лежак, чем абсолютно покорил наших врачей. А вместо воплей и стонов из соседних палат, из колонки тихонечко мурлыкали Шер и Андреа Бочелли. Даже такая лёгкая атмосферная трансформация серьезно улучшает настроение и отношение к происходящему. Вообще, каждый ведь знает, что близкий человек рядом в трудной ситуации — это панацея.
Врач принимает решение обезболить: схватки сильнее, больнее, а рожать она ещё не готова, как и принимать к тому активные действия: уже свыше 17 часов не спала и пребывает в серьезном истощении. Эпидуралка нужна, чтоб хоть пару часов поспать, восстановиться.
Эпидуральная анестезия — это когда страшно даже тебе. Приходит грубая короткостриженая женщина, о которой с опасливым трепетом говорит даже многоопытная акушерка. У этой женщины строгое, сосредоточенное лицо и охуенно большая иголка. Прежде чем воткнуть её прямо жене в позвоночник, сначала женщина обезболивает иголкой поменьше место укола, так как он чрезвычайно болезнен, помимо того, что просто опасен. Чтобы врач анестезиолог не промахнулась, она всех прочих (и врачей тоже) выгоняет из палаты, оставаясь один на один с моей женой.
Тут я знакомлюсь с «папиной комнатой». Оплот спокойствия, убежище страждущим, санктуария, в коей не хватает только кальяна и плойки. Этакое квадратное помещение с двумя диванами и кофемашиной, где удобно сидеть и накручивать себя в Ожидании с чашечкой американо. Я сильно не переживал: во-первых, я тоже мало спал, а во-вторых, там было молоко, так что я сделал себе чашечку «капучино», и чутка перекусил. Ну и, в-третьих, самых важных, я доверял врачам.
Вытащив иглу, грубая врач оставила в позвоночнике Насти катетер, выведенный через спину к груди. На случай, если захочется повторить. Врача я называю грубой потому, что она как-то очень цинично, не несмешно пошутила, но я забыл, как именно. Мне в целом нравится врачебный юмор, лишенный зачастую всякого сострадания. Особенно этим отличаются травматологи. Но почему-то в тот раз шутка не показалась забавной. Зато она профи, а это главное. Поэтому выражаю ей уважение и благодарность.
Чтобы эпидуралка «вошла во вкус», надо подождать 20 минут. За это время, по словам Насти, у нее «отъехало» вся нижняя половина тела. Это как лицо после стоматолога немеет, тут немеет всё ниже пояса. Роженица в этот момент вообще перестаёт чувствовать схватки и что-либо. Мышечные спазмы отпускают, тело полностью расслабляется, это идёт на пользу родовому процессу, и даёт возможность отдохнуть. Насте приказали незамедлительно засыпать, но приказа она уже не услышала, сразу же отключившись.
Удивительно наблюдать, как даже недолгий, но качественный сон восстанавливает силы! Единожды Насте в катетер добавили еще препарата, чтобы длительность сна составила ровно два часа. Этого хватило для частичного восстановления. Я глаз так и не сомкнул. Переписывался с семьей, лежал, пил кофе, лежал, переписывался. Настя начала просыпаться от нарастающей боли в правом боку: действие обезбола заканчивалось. Будучи уставшим, я не сразу понял, как началась финальная фаза. Неожиданно в палате включился свет, жену раскутали, направив на неё хищную круглую лампу, набежали врачи, сёстры, какие-то застелили пелёнки, к Насте снова примотали прибор, считывающий сердцебиение младенца. Приказали снять гирлянду. Тревожный признак для меня. Подняв спинку, жуткую кровать привели в «боевое положение». Когда Насте поставили капельницу, я окончательно убедился, что сейчас начнётся именно то, что в американских фильмах называют родами. Фаза потуг, апогей усилий, апофеоз всея действа, таинство дарения Новой Жизни itself. Этот этап родов, если не сбежишь, познакомит тебя с другой твоей женой. Ты воочию встретишься с яростной, боевой Валькирией, что на протяжении жизни тихо дремлет в твоей нежной, ласковой супруге. Доподлинно не знаю, но уверен, что такая валькирия должна быть внутри каждой женщины. Так что, если останешься, увидишь, что твоя жена — боец.
Никакого обязалова и необходимости в знакомстве с Валькирией нету. Тут, мужики, всё. Сматывай удочки, воротай телегу: мы закончили, можно валить. В финальной сцене представления как раз начинается то, чего мы так не любим и боимся: пот, кровь, крики, и страшный, фиолетовый «плод». Мы почти бессильны, и максимум, что можем делать — держать жену за руку. Правда иногда, по словам врачей, родной голос — единственное, что слышит рожающая женщина. Вулкан гормонов и архиэпическая боль буквально перекрывают ей сознание и отрывают кукуху, от чего она перестаёт слышать и слушаться врачей, это может быть опасным. Поэтому иногда врачи используют мужа в качестве ретранслятора. Но чаще лучше не мешать и уйти в «папину комнату». Бывает, что и сама супруга выгоняет своего возлюбленного. Так что иди спокойно, свари себе кофейку, воткни наушники погромче и достань припасённый сникерс с булочкой. Если устал, то поспи. Придется потупить, пока жена рожает. Ничем мы там не поможем.
Да, пара часиков — не опечатка! Это в фильмах роды занимают какие-то 5-15 минут тайминга. У всех рожениц по-разному, но два часа потуг — это не редкость.
Однако если всё-таки решишься,
то будет потно, страшно и волнительно от незаданных вопросов: почему ей трубки с кислородом в нос суют? А нормально, что столько крови? Она так громко никогда не кричала… А надо ещё громче?! Доктор, а что это за шприц гигантский в аппарате?..
Мужик, помни! Нет хуже персонажа, чем тот, который докучает профессионалу своими вопросами («вон же был поворот на Шереметьево, ты куда меня повёз?»)
Когда тебе страшно, непонятно и волнительно, то сделай милость, молчи и доверься профессионалам. Я вот втайне восхищаюсь врачами. Их работа в моменте вызвала во мне прилив уверенности и одобрения. Особенно наша акушерка Марья Сергеевна открылась с точки зрения именно врача. Всё время она была нежная и спокойная, уверенная женщина, с поведением любящей заботливой мамы. Но когда пришло время, обернулась сосредоточенным, внимательным профи. Она умело управляла поведением Насти. От сладких, увещевающих речей, до грозного командирского рыка, акушерка играла голосом в такт происходящему с такой потрясающей эффективностью, что будучи в прошлом организатором военных игр, я проникся к ней уважением с нотками зависти. Врач, непосредственно принимавшая роды, тоже моментально поменялась в моих глазах. Из бесстрастной женщины, что заходила к нам раз в полтора часа, она сделалась хладнокровным хирургом, чьи движения и команды прицельны, точны и несуетливы.
Мне, если честно, было страшно. Представьте: работают врачи, жена кричит, они командуют, аппарат, считывающий сердцебиения мамы и младенца показывает прочерки и неприятно от пищит (это датчики сместились), на стене булькает водяной кислородный фильтр, жена изгибается и рычит, волосы вперемешку с трубками и проводами липнут к лицу, на которое жутко смотреть. В основном оно искажено от боли и напряжения, на нём сменяют друг друга рельефные гримасы самых различных глубин и характеров. Глаза полны одновременно страдания, решимости, ярости и отчаяния. На подоконнике безучастно светит скомканная гирлянда. Настя сжимала мою руку так, что казалось, сломает предплечье. Как это мягко называют врачи, она звучала, и я своими глазами видел, каких чудовищных, нечеловеческих усилий ей стоит дарить жизнь. Меня до глубины души удивила и вдохновила её стойкость и мужество. «Вот это воительница у меня, конечно» — думал я, повторяя ей команды врачей.
— Тёмненький, — вдруг говорит акушерка, глядя в мою жену.
— В смысле — тёмненький?! — опешил я
— Ну так ведь мы ж оба брюнеты! Напугали, тьфу!
Новая Жизнь вид имеет достаточно потрёпанный и малоприятный, признаюсь. Потому, что он тоже с огромным трудом карабкался навстречу свету. Мой сын вывалился из жены в руки врача на первую же потугу из трёх запрограммированных акушеркой. Она сказала «давай еще три раза и родишь». Мне показалось, это был отработанный, умелый приём, заряжающий уставшую роженицу запасом сил втрое превышающий необходимый. Браво! Моего сына тут же навали Виктором, и положили на маму. Она с облегчением, чуть не плача, откинулась на спинку своей кровати.
Всё происходило быстро: Мария Сергеевна кладёт мою ладонь прям на младенца, который был весь в не пойми чём, если честно. Очень горячий, живой, шевелится, часто дышит. Мой сын. Я не сопротивлялся: не мог или не хотел, не знаю, а нас уже фотографировала сестра. Наверное торжественно, уже не помню, мне вручили хирургические ножницы, резать пуповину. Получилось только со второго реза, она явила себя на удивление плотным, словно резиновым шлангом, перерезать который — не то же самое, что красную шелковую ленту на открытии какой-нибудь библиотеки. Виктор Евгеньевич впервые закричал.
После отстыковки ребенка от мамы, его закутали и перенесли на пеленальный стол со специальным инфракрасным обогревателем. 3175 г, 51 см. Компактный, симпатичный малышочек. Синюшный, весь в какой-то плесени. Медсестра приволокла неонатолога (врача по малышкам), а еще педиатра, и начали они моего сына вытирать всякими салфетками, слушать сердечко, разглядывать со всех сторон, проверять рефлексы и вычислять сатурацию. А я стоял, смотрел, как умело они жонглируют младенцем, и не мог поверить до конца: вот он, мой сын Витёк. Давно не виделись. Маленький, недовольный комочек, жмурящийся от прикосновений и яркого света, шевелится весь, морщится. Я вёл себя сдержанно, не мешал, отвечал на вопросы, но вид у меня наверняка был растерянный. Сыну надели на руки бирочки «Хворов Новорожденный» — его временный больничный паспорт. Потом его плотно укутали, и сунули мне в руки кулёчек с маленьким смешным личиком, направив в «папину комнату» дружить с сыном в ожидании, пока гинеколог закончит с Настей.
Настя «рожала» ещё два часа. Там следом за ребенком выходят плацента с пуповиной и остатки всяких жиж. А потом её осматривают, обрабатывают, если надо обезболивают, зашивают. Меня снова к ней пустили на двадцать четвертый час родов. Сказали собирать манатки, забирать потрясную уютную гирлянду, щас повезут в палату. Мы заранее договорились, что после родов нас троих поселят в двухместный номер, где мы три-четыре дня под присмотром профессионалов будем учиться уходу и общению с малышочком.
Когда с момента начала всей движухи прошли ровно сутки, Витьку было уже три с половиной часа. Он безмятежно спал, впервые накормленный и укутанный в кучу одеялок, а я полусонный стоял рядом с кроватью полностью лишенной всяких сил жены. И мы слушали наставления старшей детской медсестры. Как кормить, пеленать, подмывать, что делать и так далее. Потом пришла еще другая сестра уже взрослая, и рассказывала Насте, как восстанавливаться после родов. Сказать, что мы слушали невнимательно — равно промолчать. Нам оставили ламинированные памятки и велели ознакомиться. Я положил их на подоконник до утра, но она пришла снова через 20 минут:
— Прочитали? — спрашивает. — Что прочитали??? — отвечаю я. — Памятку, которую я вам дала. — В смысле? Нет конечно! Я завтра хотел. — Ну что же вы! Придется мне всё рассказывать целиком!..
И она честно нам всё рассказала. Всю информацию, плотным шрифтом помещавшуюся на двух листах А4. Про то, как кормить, держать, пеленать, диету при кормлении, и вот это вот всё. Не могла не рассказать, регламент такой. Ведь он скоро проснется и его надо будет снова кормить.
В нашей палате погас свет в четвертом часу следующих суток. Двадцать пять самых главных часов моей жизни наконец остались по ту сторону сомкнутых век.
По счастью младенец, прокладывая себе путь в наш дивный, ёбнутый мир, потратил сил ничуть не меньше, чем мама, его рожавшая. Они сработали слаженно, как хорошая команда, изначальный (первородный?) тандем. Он протискивался наружу, а она подталкивала. И только им двоим теперь ведомо, сколь серьезный подвиг был совершён. В желании восстановиться, первый в жизни сон малышка длился аж почти четыре часа, что позволило нам тоже поспать.
В очередной раз я проникся своей нужностью: девушка, родив, отправляется с ребенком в палату. И никто не знает, сколько ей удастся поспать. После родов есть ряд физиологических нюансов, осложняющих обыденный быт женщины. Вставать и ходить ей тяжело и не всегда можно, необходимость восстановиться и желание поспать жёстко пресекаются требовательным рыданием младенца: ему важнее. Поэтому даже банально подойти к ребёнку, куда-то сходить, принести воды, позволить лишний раз не вставать супруге, всё это способствует восстановлению роженицы и спокойствию младенца. Само собой, персонал роддома очень во многом помогают, но всё же гирлянда, помощь и поддержка супруга — залог укрепления семейных уз. И жена тебе потом никогда не скажет: «да что ты знаешь, тебя там не было…» Напротив, она будет исполнена преданной благодарности за твоё участие в этих нелёгких, счастливых часах!
Мы провели в двухместной палате с женой и младенцем всего четыре дня, щедрых на прикольные маленькие приключения. Всё прошло хорошо, с минимальным ущербом для здоровья супруги. Я благодарен внимательному персоналу за их классную работу и поддержку на протяжении всего процесса.
Все знают, что друг познаётся в беде. Пополнение в семье — это большое счастье, переживать которое гораздо проще и легче с близким другом. «И в горе, и в радости!»
Обещал ответить на вопросы, заданные в предисловии. 1) мужик на родах однозначно нужен! 2) он в силах существенно облегчить процесс и поддержать супругу! 3) разделяя подвиг, уготовленный женщине, ты становишься для неё верным соратником, и это совершенно точно полезно для семьи и отношений. 4) до финальной фазы нет ничего противного, смело принимай участие; дальше всё только по твоему желанию.
Мы с супругой от всей души благодарим персонал отделения акушерства и гинекологии первого меда за прекрасную, слаженную работу. А также персонал роддома № 9. Тех, кто готовил нас к этому событию. Спасибо за лекции, наставления и подготовку. Предупреждён = вооружен.