Леонид Гайдай
Культовый режиссер, Леонид Гайдай (30 января 1923 года), снявший множество комедий, о войне вспоминать никогда не любил. Журналистам приходилось узнавать о подвигах Гайдая из архивов и воспоминаний его родных.
В 1942 году Леонид Гайдай призван в армию. Первоначально его служба проходила в Монголии, где он объезжал лошадей, предназначенных для фронта. Высокий и худой Гайдай на приземистых монгольских лошадях смотрелся комично, но со своей ковбойской работой справлялся успешно. Он, как и другие его сверстники, рвался на фронт. Находиться в мирной Монголии они считали стыдным. Кроме того, новобранцев частенько забывали кормить и они страшно голодали.
Когда приехал военком отбирать пополнение в действующую армию, на каждый вопрос офицера Гайдай отвечал "Я". "Кто в артиллерию?" "Я", "В кавалерию?" "Я", "Во флот?" "Я", "В разведку?" "Я" - чем вызвал недовольство начальника. "Да подождите Вы, Гайдай, - сказал военком, - Дайте огласить весь список". Из этого случая через много лет родился эпизод фильма "Операция "Ы".
Поздней осенью 1942-го Леонид Гайдай прибыл на Калининский фронт и угодил прямиком в ржевскую мясорубку – тяжёлые, кровопролитные, выматывающие бои на Ржевско-Вяземском направлении.
До нынешнего дня точно неизвестно, сколько красноармейцев погибло во Ржевско-Вяземской операции. В любом случае, это сотни тысяч человек.
О кровопролитии боёв 381-й стрелковой дивизии, в которой ему выпало воевать, говорит статистика боевых донесений этого периода. Дивизия два раза прорывалась вперёд, попадала в окружение и с боем выходила из него. Первый раз – в составе 223-х бойцов и командиров; второй раз – численностью в 310 человек.
Это при том, что по штатному расписанию численность дивизии была почти 14,5 тысяч человек. Понятно, что в военных условиях она пополнялась и укомплектовывалась личным составом далеко не полностью. Но даже если всего лишь наполовину – всё равно статистика получается ужасающая.
Гайдай служил во взводе пешей разведки, неоднократно ходил во вражеский тыл брать языка, был награжден несколькими медалями.
В 1943 году, возвращаясь с задания, Леонид Гайдай подорвался на противопехотной мине, получив тяжелейшее ранение ноги. Около года провел в госпиталях, перенес 5 операций. Ему угрожала ампутация, но он от нее категорически отказался. "Одноногих актеров не бывает", - сказал он.
Известный педагог Нина Гонопольская (в то время – санитарка госпиталя) вспоминала, что Гайдай собрал из раненых и медиков самодеятельную труппу и поставил три водевиля по Чехову, подготовил концертную программу.
«Стоило ему выйти на сцену, как публика начинала смеяться и хлопать. Гайдай был всеобщим любимцем. Уморительно цитировал «12 стульев» и «Золотого телёнка».
Последствия этого ранения преследовали его всю жизнь. Время от времени рана открывалась, выходили осколки, воспалялась кость и эти мучения длились годами. Он был инвалидом, хотя никогда никому не говорил об этом. Посторонние об этом не только не знали, но и не догадывались, потому что Леонид Иович терпеть не мог показывать свои болезни или недомогания. У него был настоящий мужской характер…
Выписавшись из госпиталя, комиссованный Леонид Иович очень скоро на костылях появился в стенах родного Иркутского областного драмтеатра. Несмотря на невыговариваемые с детства буквы «л» и «р», Гайдай сумел поступить в студию при театре и благополучно окончил ее в 1947. Два года после этого он играл в постановках драмтеатра и пользовался у публики успехом. О его работах писали в газетах, однако Леонид Иович довольно трезво оценивал возможности своей специфической внешности и начал присматриваться к режиссерской работе. Вопрос об отъезде в Москву младшего члена семьи решился на семейном совете. Иов Исидорович дал сыну слово поддерживать его материально. Старший брат Александр Гайдай, к слову, уже известный поэт и журналист, участник войны, также заверил Леонида в том, что будет отправлять ему часть своего офицерского жалованья. Таким образом, при поддержке родных в 1949 Гайдай отправился в Москву и успешно поступил в мастерскую Григория Александрова на режиссерском факультете ВГИКа. Поступал он, к слову, со стихотворением «Про девочку Лиду» Ярослава Смелякова. Позднее этот стих будет читать Демьяненко Селезневой. Признанные мэтры были поражены актерским талантом Гайдая — согласно рассказам очевидцев, известные кинорежиссеры Борис Барнет и Иван Пырьев буквально со стульев сползали от смеха при просмотре его студенческих работ.
На курсе, где занимались известные в будущем мэтры кино (в частности, Ордынский и Кулиджанов) Леонид Иович был одним из самых заметных. Учился он блестяще — являлся сталинским стипендиатом, что означало повышенную стипендию, а также перспективу дальнейшего трудоустройства. Однако, по словам бывших сокурсников Гайдая, первое время обучения его подводила страсть к розыгрышам. Шутки молодого человека не очень нравились наставникам, и спустя уже первое полугодие будущий классик отечественной кинокомедии оказался отчислен из института за профнепригодность. Другой человек в подобной ситуации опустил бы руки, но только не Гайдай. Леонид Иович посетил множество высоких начальников, доказывая им, что был исключен незаслуженно. В результате ему поверили и вновь приняли с испытательным сроком.
Во ВГИКе Гайдай встретил Нину Гребешкову, на которой впоследствии женился и с которой прожил всю свою жизнь. Ухаживая, Леонид Иович много рассказывал ей об Иркутске и о фронте, читал стихи.
Сама Нина Павловна вспоминала:
«Во ВГИКе мы учились на одном курсе. Не могу сказать, что влюбилась в него сразу... Вообще, я стеснялась его, боялась при нем глупость сказать. Он ведь старше на целых восемь лет, побывал на войне. А мне тогда лишь семнадцать исполнилось...»
По вечерам Гайдай провожал Гребешкову до дома в Гагаринском переулке. Как-то раз он вдруг сказал ей: «Что мы все ходим и ходим с тобой? Давай поженимся!» Нина Павловна растерялась, поскольку не была уверена, шутит ли Леонид в очередной раз или говорит серьезно. Однако Гайдай был серьезен, Гребешкова рассказывала:
«Свадьба была скромная — у нас дома в коммунальной квартире. Были родственники, студенты, знакомые. После мы сняли комнату и жили там. Леня, кстати, очень обиделся, когда я не взяла его фамилию. Но стать Гайдай — это же не то женщина, не то мужчина…»
Необходимо отметить, что еще учась, Гайдай приглянулся мэтру советского кино тех лет - Ивану Пырьеву. А когда обучение его во ВГИКе окончилось, известный кинорежиссер предложил молодому человеку два варианта — пойти помощником к Эльдару Рязанову, готовящемуся снимать «Карнавальную ночь», или также помощником к театральному режиссеру Андрею Гончарову. Леонид Иович выбрал второй вариант. Режиссеры приступили к съемкам киноленты по драме Короленко «Долгий путь», однако в ходе работы неожиданно начали конфликтовать. Ссора разрослась до таких масштабов, что съемки пришлось остановить. В дело вмешалось руководство студии, и в итоге Гончарова убрали со съемочной площадки. Фильм Гайдай доснимал вместе с Валентином Невзоровым. Таким образом, Леонид Иович первым из выпускников своего курса получил самостоятельную работу, да к тому же на легендарном «Мосфильме».
После выхода драмы «Долгий путь» Михаил Ромм, каким-то образом разглядевший в молодом режиссере комедийные наклонности, дал ему совет работать в данном направлении. Второй фильм Гайдая «Жених с того света», законченный в 1958 в мастерской Ромма, являлся уже чистой комедией.
Народный артист СССР Никита Богословский рассказывал:
«На «Мосфильме» эта 90-минутная комедия произвела настоящий фурор — уже на первых просмотрах люди выпадали из кресел. Однако картину запретили — ее почему-то возненавидел секретарь ЦК комсомола Михайлов… В итоге фильм пришлось сокращать вдвое. Этот удар Гайдай сильно переживал, даже заболел туберкулезом легких…»
Изуродованную ленту малым тиражом пустили по захудалым киноточкам. Кинокритики, вторя чиновникам от кино, в один голос твердили, что режиссура не дело Гайдая. В этой обстановке Пырьев решил поддержать талантливого дебютанта, буквально заставив Леонида Иовича снять картину по полной комсомольского пафоса пьесе Галича «Пароход зовут «Орленок». Партийное начальство обожало подобные темы, а режиссеров щедро осыпало наградами. Тем не менее, идеологический пафос оказался Гайдаю чуждым — нелюбовь к материалу просвечивала буквально в каждом кадре. Почувствовал это и зритель — в прокате фильм «Трижды воскресший», несмотря на участие в главной роли первой красавицы экрана тех лет Аллы Ларионовой, провалился с треском. Несмотря на то, что после выпуска идеологически «правильного» фильма, режиссера наверху «простили», сам Гайдай впоследствии никогда не упоминал об этой ленте.
Не зная, что делать дальше, Леонид Иович вернулся в Иркутск. Именно в эти дни в судьбу его снова вмешался глава «Мосфильма» Иван Пырьев. Прочитав в 1960 в «Правде» стихотворный фельетон украинского поэта Степана Олейника «Пес Барбос», он предложил молодому режиссеру снять по нему короткометражную ленту. Фельетон в стихах необычайно увлек Гайдая. Он рассказывал родным:
«Послушайте, как же это смешно! Бежит собака — два метра пленки, за ней Бывалый — три метра, оглядывается — полтора метра. Затем общий план — все бегут...»
Но родные лишь пожимали плечами:
«Три идиота бегают от пса со взрывчаткой, которую сами же бросили. Что здесь смешного?»
Одна лишь Гребешкова, зная характер мужа, сказала:
«Потрясающе!»
На роль Бывалого согласно рекомендациям того же Пырьева, вместо актера Михаила Жарова был приглашен Евгений Моргунов. Прозвища своим героям Леонид Иович придумал сам — в оригинальном фельетоне участвовали безликие Гаврила и два Николы. Вторым на роль Труса был назначен Георгий Вицин, а третьим на роль Балбеса — Сергей Филиппов. Однако к началу съемок его в Москве не оказалось, и ассистенты начали рассматривать другие варианты. Наконец, Георгий Михайлович заявил:
«Я был вчера в цирке и видел там одного клоуна — удивительный парень…»
Этим человеком являлся Юрий Никулин, когда он пришел на студию, Гайдай, только завидев его, объявил:
«Все, у нас есть Балбес. Не нужно никаких проб».
Сам Юрий Владимирович вспоминал об их первой встрече так:
«Гайдай не производил впечатления комедийного кинорежиссера. Мне всегда казалось, что ежели человек снимает комедию, то непременно и сам должен быть весельчаком. А я увидел совершенно серьезного человека».
«Лёня не любил вспоминать и не рассказывал о войне. Он говорил, что те, кто там не был, всё равно не поймут, что на фронте пережили люди. Зато после войны в нём появилась уверенность, что после таких жертв нужно давать людям радость. Что он и делал всю жизнь».
(Цитата из интервью вдовы Гайдая, актрисы Нины Гребешковой журналу «Собеседник»)
Удивительно, как биография Леонида Гайдая демонстрирует нам, что такое вера в себя и верность пути. И как человек, не сворачивая со своего пути, несмотря ни на что, оставаясь верным своему внутреннему огню, смог столько подарить радости многим поколениям.