Домашние животные

Время идет, а домашние животные в ИВС все те же. Сокамерник ворочается во сне. Утром насчитывает на себе более 20 укусов. Одного из виновников ловят с поличным. Тварь размером с клеща нелегко давится и издает характерный клопиный запах. Медик ИВС выдает мазь и супрастин от аллергии. Следы укусов распухают и чешутся. Сотрудники ИВС приносят новый матрас, новое постельное белье, но это не помогает. После отбоя, когда гаснет верхний свет, сокамерник ловит на себе очередного кровососа-разведчика. Предполагаю, что штаб у клопов – под полом за плинтусом. Советую перебраться на верхнюю шконку. Кажется, это помогает. Меня клопы почему-то пока не трогают. Наверное, невкусный. Администрация ИВС говорит, что с клопами идет борьба, но их регулярно завозят с воли. Возможно, надо промазывать плинтуса чем-то вроде мелка «Машенька».

…13.04.22 в 6.00 просыпаюсь от резкого стука в дверь комнаты подмосковного общежития. Понятно, пришли меня арестовывать. Что меня вот-вот задержат, предупреждали с 15 марта. Вскакиваю с постели, выкидываю в окно смартфон и ноутбук. Не то, чтобы там было что-то особо секретное, а скорее для порядка. От двери раздается крик – открывайте, полиция! Тут же хлипкая фанерная дверь вылетает от доброго пинка. В комнату вваливается толпа народа. Чуть позднее я насчитал 15 человек во главе с двумя СОБРовцами, в бронежилетах, с автоматами, с закрытыми балаклавами лицами. Крик «Лицом вниз!» Ложусь лицом вниз, на руках защелкиваются наручники. «Встать, лицом к стене!» Пытаюсь, повернув голову вполоборота, разглядеть, что происходит в комнате. Кто-то из ворвавшихся спрашивает, показывая на окно: «Что скинул за окошко?» Отвечаю: «51-я». СОБРовец за спиной обозначает удар в область почек. Не бьет, а именно обозначает. Молодой человек в гражданском снимает происходящее на видео. (14.04 часть этой записи покажут по телевизору). Громко повторяю: «51-я конституции. Ты зачем меня бьешь, да еще и под видео?» Похоже, вопрос снимается. Наручники перестегиваются. Теперь руки передо мной дают прочитать постановление об обыске. Как я и ожидал, распространение под видом достоверных.... В общем, модная антивоенная статья. Причем не административная заведомо недостоверная, а уголовная, заведомо ложная. То есть я якобы заведомо знал, что сообщения «Листка» о российско-украинской войне – вранье. А это не так. Не вранье. Но все-равно публиковал их.

Кстати, что это делал именно я, следствию еще предстоит доказать. Предполагаемый мотив –ненависть к Путину В.В. Пока часть непрошеных гостей занята тем, что описывает кнопочный телефон, избежавший полета в окно, выясняется, что большая часть правоохранителей – из Республики Алтай. Сколько денег на одни только авиабилеты потратили! Впрочем, им же не жалко, деньги ведь бюджетные.

Как-то сама собой возникает дискуссия о том, что творится в Украине. Аргументы сторон – стандартные. Разве что какой-то юный полицейский интересуется, известно ли мне, что в Киеве есть улица имени Степана Бандеры. Видимо, для него наличие такой улицы – достаточный повод для развязывания агрессивной войны, идеальный казус Белли. Советую присутствующим вспомнить, о чем мы спорили, через пару лет. Напоминаю, что в УК есть статья 353, карающая за агрессивную войну. Говорю, что время минет и правда восторжествует. Кажется, не верят.

Приносят на подпись протокол обыска. Вписываю в графу «заявления» фразу: «Считаю, что в преамбуле протокола неверно указана цель обыска. Фактическая цель – воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста» (если кто не в курсе - есть в УК РФ такой состав преступления).

Везут в Люберцы, отдел полиции №2. Следователь Агеев из СК разъясняет права и оформляет протокол задержания. Требую только что озвученного права на телефонный звонок. Следователь дозвонился до моей гражданской жены Ольги Комаровой. Сообщаю, что задержан, прошу через «Сетевые свободы» отправить мне в Люберцы адвоката. Ольга сообщает, что обыски прошли в редакции «Листка», у нас дома, у Инны Жулаевой, и в Барнауле, в доме семьи Виктора Рау. Сам же Виктор Филиппович сейчас в Тбилисси, иначе бы сидел в соседней камере. И мы, пожалуй бы, через «тещу» согласовывали бы показания (сидящие в соседних камерах заключенные иногда используют разные способы коммуникации, перекрикиваются через канализационную систему).

Спрашиваю – выпущен ли свежий номер «Листка»? И тут следователь Агеев прерывает связь. Меня это не так вдохновляет, и я предлагаю дождаться адвоката, прежде чем подписывать протокол задержания. Откровенно объясняю, что участие московского адвоката может увеличить общественный резонанс, а это важно в данной ситуации. Следователь Агеев заявляет, что никакого адвоката ждать не собирается. Если я не подпишу протокол задержания, его подпишут за меня понятые. Отмечу, из протокола задержания я узнал, наконец, какие именно публикации удостоились чести стать основанием для возбуждения уголовного дела.

Дел оказалось два. Одно было возбуждено еще в середине марта по поводу целой серии репостов в телеграм-канале «Листка». Репосты о разрушениях и жертвах войны. А вот второй – от 6.04. Тут все просто. Публикация в «Листке» краткой версии статьи из Википедии о резне в Буче. Неожиданно получаю сзади легкий подзатыльник. Как и с ударом по почкам – это не удар, а его обозначение. И слышу шепот: «Подписывай». Оборачиваюсь – и вижу опера Н. (не буду называть пока его фамилии). Громко интересуюсь: «Что это за раздача подзатыльников?» И обещаю, что от меня вместо показаний будет сплошная 51-я статья. Н. заявляет, что мне показалось и никакого подзатыльника не было. Кое-кто из его коллег с готовностью согласно кивает. Следователь ломает эту комедию, заявив, что нужно найти понятых.

Пока ищут понятых, вновь спорю с присутствующими о войне. Видно, что они сомневаются. Один из сотрудников тихо говорит, что нашей телепропаганде не верит. Но украинцы очень много лгут, и он не знает, как найти правду. Ответить у меня времени не было. Привели понятых, двух девушек, подписали за меня протокол задержания и с двумя конвоирами отправили меня в наручниках по маршруту «аэропорт «Домодедово» – Новосибирск» на самолете, а далее на лавочке в автозаке в Горно-Алтайск. Как позже выяснилось, адвокат из «Сетевых свобод» приехал в Люберцы, но разминулся со мной. (Я надеюсь, что продолжение следует).