Открытое обращение Дарьи Порядиной к руководству САФУ и правозащитникам
2016 год. Как сейчас помню — сижу после уроков в школе, пишу заметку в газету «Восьмёрочка» и думаю, что обязательно поступлю на журфак.
2018 год. Вечерами и ночами готовлюсь к ЕГЭ по литературе: кажущиеся бесконечными сюжеты русской классики мешаются между собой в голове, но я точно знаю, что выучу всё и поступлю на журфак.
И я поступаю на бюджетное место. Четыре года контрольных, семинаров и эссе (Владимир Сергеевич, извините, что на третьем курсе не доучила начало XX века на истории отечественной журналистики).
За четыре года — две четвёрки. По деловой журналистике и философии. В первой не хватило одного балла (сама виновата), а философию, если честно, действительно понимала с трудом. По остальным предметам — пять. Все шансы получить красный диплом. Тот, о котором думала в 2016 году, когда писала заметку в «Восьмёрочку».
Сейчас до сдачи диплома остаётся два месяца. Но вероятность, что я получу его, снижается с каждым днём. Из-за неуспеваемости? Нет, из-за того, что последние два года я занимаюсь журналистикой.
Из-за репортажей с митингов Алексея Навального. Не поверите, но оказалось очень сложно объяснить силовикам, что если ты что-то снимаешь как журналист, то ты не являешься участником. Всё по 47 статье закона о СМИ (Лидия Валерьевна, спасибо, я запомнила ваш предмет). Аргументы о том, что помимо митингов я писала статьи и новости на сотни других тем — от пожаров до проблем демографии, силовиков не убедили. И пример с тем, что если журналист снимает ДТП, то он не является его участником, тоже не сработал.
А ещё из-за того, что я люблю Сашу, а Саша ещё до нашего знакомства — в 2018 — работал со структурами Навального. Да-да, в том самом 2018, когда все мы надеялись на выборы, смотрели футбол и возмущались пенсионной реформе. В том самом 2018, когда структуры Алексея Навального ещё не были признаны «экстремистскими». Потом Саша публично вышел из штаба и стал работать журналистом. Повлиял ли этот аргумент на следователей? Догадайтесь сами.
23 марта этого года у нас в квартире прошёл обыск. Помимо техники, которая необходима для работы журналиста, и денег, которые я копила на лазерную коррекцию зрения, у нас забрали пресс-карты и редакционные задания. Как они относятся к делу об «экстремизме» Навального, я догадаться не могу.
После обыска на Сашу завели уголовное дело за «оскорбление» не представившегося на обыске сотрудника полиции, который смеялся над тем, как Саша меня успокаивает.
Сейчас мы уехали из России. Мне было больно принять это решение, потому что я люблю свою страну. Но мы собрались за одну ночь и уехали ближайшим рейсом — ради своей безопасности. Как говорит моя коллега, из СИЗО сложно помогать родным и делать честную журналистику.
Сразу после этого второсортные местные СМИ и архангельские паблики во «ВКонтакте» поспешили обвинить нас в предательстве. А заодно — в мошенничестве: за сбор, который мои коллеги объявили нам на технику, чтобы восстановить изъятое. Посмотрела бы я на этих «коллег», если бы у них забрали компьютеры и телефоны, прихватив заодно удостоверения журналистов. На печатной машинке работаете, Илья Викторович?
Когда мы уехали, силовики начали давить на мой вуз и требовать отчислить меня за то, что я «пропала». Меня не отчисляют, но и закончить учёбу дистанционно не дают. До диплома осталось два месяца. Если точнее: один экзамен, практика и защита. В университете нам часто говорят о равноправии. Но у некоторых студентов — тех, кто молчит и улыбается, права равнее. Им разрешают учиться дистанционно. У тех, кто выбрал профессию с первых курсов и не боится говорить правду, такого права, оказывается, нет.
Фактически у меня сейчас две дороги. Одна из них — в Россию, где я смогу закончить университет очно. Меня вынуждают к этому, так как иначе я не смогу закончить вуз: я знаю, что с его руководством соответствующие беседы проводит в том числе ФСБ. Зачем нужно мое возвращение, учитывая, что на тех, кого одновременно со мной отыскивали недавним утром, уже заведены «экстремистские» уголовные дела, я понимаю.
Вторая дорога — написать заявление об отчислении и восстановиться через год. Здесь все ещё более туманно — что будет через год и смогу ли я вернуться домой, неизвестно.
Третью дорогу — дистанционное обучение — для меня сейчас всеми способами пытаются закрыть из-за давления на университет. Диплом становится наживкой.
Елена Владимировна Кудряшова, ректор САФУ. Это обращение лично к вам. Я знаю, что сейчас единственный человек, кто может подписать нужный документ, чтобы я закончила университет. Я с большим уважением отношусь к вашему труду и искренне верю в вашу порядочность. Елена Владимировна, совершите смелый поступок. Пожалуйста, разрешите мне дистанционно закончить университет. Дайте исполниться детской мечте.
Андрей Владимирович Бабушкин, член СПЧ. Андрей Владимирович, я знаю, что вы уже который год помогаете россиянам, столкнувшимся с несправедливостью, отстоять свои права. Пожалуйста, помогите мне получить право на окончание университета дистанционно.
Николай Карлович Сванидзе, российский журналист, член СПЧ. Спасибо вам большое за веру в честную журналистику, которая благодаря вам все ещё не покидает меня и вдохновляет не опускать руки. Пожалуйста, помогите мне разрешить эту ситуацию и получить диплом.
Владимир Василенко, правозащитник. Мой прекрасный товарищ, который не боится бороться за права человека в России. Влад, ты в курсе всей этой ситуации и помогал мне с самого первого дня, сразу прилетев в Архангельск. Я полностью доверяю тебе, пожалуйста, помоги с оформлением всех необходимых документов.
Также обращаюсь к отделению Союза журналистов в Архангельске. На днях я видела в вашем паблике пост о будущем взаимодействии с направлением журналистики в САФУ и фотографии с Еленой Владимировной Кудряшовой. Пожалуйста, вмешайтесь в ситуацию и помогите одной студентке закончить вуз. Одна — это, может быть, не так много, чтобы говорить о «взаимодействии», но гораздо больше, чем просто красивые слова.
Большое спасибо хочется сказать тем преподавателям, которые пытались мне помочь.