007 с приставкой «ино»: кто такие иноагенты и тяжело ли им живётся

На момент написания текста в реестре физлиц-СМИ-иноагентов значились пять фамилий. Сегодня их уже 13.

С тех пор, как 30 декабря 2020 года Владимир Путин подписал поправки в законодательство об иноагентах, в реестр СМИ-иноагентов были включены тринадцать физических лиц, а также издания «Медуза», VTimes и «Первое антикоррупционное СМИ». Мы решили выяснить, кому и за что могут присвоить этот статус и чем конкретно омрачается жизнь тех, кого внесли в «тот самый список».

Кого могут признать иностранным агентом?

Для начала разберёмся, кто такие иностранные агенты. Впервые это определение было зафиксировано в законе «О некоммерческих организациях». Согласно ему, иностранным агентом могут признать НКО, которая:

а) занимается на территории России политической деятельностью;

б) получает финансирование из-за рубежа.

При этом оба пункта должны действовать одновременно.

Казалось бы, если ваша работа напрямую не связана с некоммерческими организациями или политической деятельностью, можно спокойно выдохнуть. Но как бы не так. С недавних пор иноагентом могут признать и человека. Как им стать?

Способ 1: человек и пароход (физлицо-СМИ-иноагент)

В 2017 году был принят законопроект, регулирующий внесение в реестр СМИ-иноагентов, в который также включают и журналистов. Может ли редакция осуществлять свою работу в лице одного корреспондента – вопрос, на который Государственная дума не отвечает. Сейчас в списке 15 изданий (значимая часть которых – проекты «Радио Свобода») и 13 физических лиц.

Критерии для внесения в реестр расходятся с теми, что прописаны для НКО. Чтобы стать СМИ-иностранным агентом (или физлицом-СМИ-иностранным агентом), необходимо:

а) участвовать в создании контента для СМИ-иноагента / распространять сообщения СМИ-иноагента / распространять любые другие сообщения и материалы для неограниченного круга лиц.

б) получать иностранное финансирование.

И здесь необходимо учитывать ряд важных факторов.

Во-первых, уточняет юрист «Правозащиты Открытки» Анастасия Буракова, участие в создании контента СМИ-иноагента не ограничивается написанием текстов или предоставлением фотографий – «участием» считается и данный внесённому в реестр иноагентов СМИ комментарий.

Во-вторых, в законе не оговаривается, что тема публикации, фотографии или комментария должна быть как-то связана с политикой: фактически, переданный СМИ-иноагенту фоторепортаж с выставки также является формой создания контента, что, в свою очередь, первая причина для получения статуса иностранного агента.

В-третьих, иностранное финансирование совершенно не обязательно должно быть предоставлено самим СМИ-иноагентом. Вы можете бесплатно написать материал для такого издания, но если некоторое время назад вы получали любые платежи из-за рубежа, будь то гонорар, стипендия от иностранного вуза, компенсация поездки на международную конференцию или подарок друга на день рождения — у вас есть все шансы стать иноагентом.

В-четвёртых, формулировка «сообщения и материалы» подразумевает достаточно широкий спектр информации: любой текст, видео, аудио, пост в соцсетях, репост, комментарий.

Способ 2: неизведанный (физлицо-иностранный агент)

Учитывая подписанные в конце 2020 года поправки в закон, человека могут признать и просто физлицом-иноагентом, однако пока в списке никто не значится, поскольку пятеро существующих в России сейчас иноагентов внесены в реестр СМИ-иноагентов, о котором мы уже писали выше.

Какие условия для признания физлицом-иноагентом действуют сейчас? Фактически те же самые, что и для НКО:

а) осуществлять на территории Российской Федерации в интересах иностранной организации политическую деятельность и / или целенаправленный сбор сведений в области военно-технической деятельности;

б) получать поддержку из-за рубежа.

Закон конкретизирует понятие «политическая деятельность». В него входят: организация и финансирование митингов, пикетов, дебатов и выступлений, наблюдения на выборах, участие в работе политических партий, публичные обращения с просьбами об изменении законодательства, вовлечение граждан в политическую активность и др.

Очень важно понимать, что под «поддержкой» в законе понимаются не только деньги и прочие материальные блага, но «организационно-методическая помощь». Что можно к ней отнести, законодатели не уточняют, однако, скорее всего, имеется в виду консультирование, тьюторство, помощь в создании условий для работы, а также информационная поддержка.

«Под эту формулировку можно подогнать все что угодно. Например, вы пользуетесь иностранным сайтом по подбору гостиниц Booking.com или создаёте петиции на Change.org. Все это „организационно-методическая помощь„», — поясняет директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова.

Зачем нужен закон об иноагентах?

По мнению властей, подобные законодательные меры необходимы для «усиления безопасности и защиты суверенитета России».

«Получаете деньги на вашу политическую деятельность из‑за рубежа — пожалуйста, зарегистрируйтесь в качестве иностранного агента и работайте, но при этом информируйте государственные органы и граждан России о том, в интересах какого государства вы действуете, какие политические мероприятия и акции планируете и проводите, как тратите деньги, выданные иностранными спонсорами», — уверен один из авторов закона о физлицах-иноагентах, депутат Госдумы Василий Пискарёв.

Некоторые политтехнологии, журналисты и медиаюристы с официальной позицией властей не согласны.

«Слово “суверенитет” очень коварное. В нынешнем политическом лексиконе оно стало вежливым синонимом северокорейского чучхе. То есть мы пока не расстреливаем людей из минометов, но только попробуйте нам помешать, это наше внутреннее дело. Суверенное, — говорит журналист Алексей Обухов. — Так что те лукавые политиканы, которые ссылаются на необходимость охраны суверенитета, прекрасно знают, к чему стремятся. Забор по периметру, вышки, прожекторы, и чтобы, как у Высоцкого, лаяли псы до рвоты. Ну а какой же концлагерь без внутренних врагов, кого туда сажать иначе? А уж называются они врагами народа, иноагентами или унтерменшами – это вопрос стиля. Поймите простую вещь: современный мир (да что там, любое развитое общество в истории человечества) устроен очень просто. Либо страны и народы активно взаимодействуют и открываются друг другу, либо они просто заканчиваются, погружаясь в Средневековье разной степени дикости».

Директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова считает, что государство видит во всех инакомыслящих врагов, из-за чего строит теории заговора и принимает подобные законы. По мнению медиаюриста, таким образом власть пытается свернуть любое международное сотрудничество.

Универсальные подходы к иноагентам

Несмотря на то, что физлица-иноагенты, СМИ-иноагенты, физлица-СМИ-иноагенты и НКО-иноагенты – юридически абсолютно разные категории, в законах есть ряд общих положений, которые действуют для всех них.

Во-первых, по закону лица, издания или организации, которые осознают, что их деятельность попадает под характеристику иностранного агента, обязаны самостоятельно подать в исполнительные органы заявление о включении их в список иностранных агентов. Фактически, прийти (или написать) и заявить: «Я – иноагент».

Во-вторых, расплывчатое понятие «иностранной помощи». Как мы уже говорили ранее, под эту формулировку можно подвести всё, что угодно: от участия в мастер-классе до брони гостиницы через иностранный сервис.

В-третьих, неопределенное понятие «сообщение», которое также охватывает фактически любые способы коммуникации. «Я думаю, что государство, когда вносило в закон такое положение, оно совершенно точно понимало, зачем им там слово «сообщение»: им нужно было накрыть абсолютно все коммуникации, исходящие от иноагента, поэтому любой объём сообщения, хоть коммент другу в соцсетях, хоть визитку, где написаны ваши данные, тоже нужно маркировать», — говорит Галина Арапова.

Что грозит физлицам-СМИ-иноагентам?

После того, как человек, СМИ или НКО попадает в реестр иностранных агентов, появляются определенные обязанности и ограничения. В этом материале мы подробнее поговорим о людях, и разберемся, чем усложнена жизнь физлиц-СМИ-иноагентов и просто физлиц-иноагентов.

Во-первых, физлица-СМИ-иноагенты четыре раза в год должны отчитываться о том, куда они потратили иностранные средства. При этом за отказ предоставлять сведения могут наложить штраф до 300 тысяч рублей или даже лишить свободы на срок от двух до двух лет. Просто физлица-иноагенты должны отчитываться о потраченных деньгих два раза в год, однако наказание за непредоставление данных ужесточается уже до пяти лет лишения свободы. Помимо этого, раз в год необходимо проводить аудит.

Во-вторых, физлицам-СМИ-иноагентам запрещено работать на государственной и муниципальной службе, а также оформлять доступ к гостайне.

В-третьих, все упоминания о физлицах-СМИ-иноагентах (и просто СМИ-иноагентах) в СМИ должны маркироваться указанием на то, что лицо или организация исполняет функции иностранного агента. 24 маркирующих слова должны находиться в начале текста и сопровождать каждую запись. При этом просто для физлиц-иноагентов форма маркировки пока не установлена (впрочем, как и для НКО-иноагентов. К примеру, НКО «Общественный вердикт» помечает себя таким образом: ставит гиперссылку на свой пост с позицией по поводу включения в реестр). Более того, физлица-иноагенты обязаны маркировать и официальные документы: к примеру, обращения в госорганы. Это же правило, к слову, действует и по отношению к руководителю, членам органов управления, учредителю и сотрудникам НКО-иноагента. За отказ ставить маркировку могут возникнуть проблемы и у СМИ: за это могут оштрафовать по ст. 13.15 КоАП РФ.

И, наконец, все финансовые операции необходимо проводить через отдельный банковский счёт, который иноагентам необходимо регистрировать после получения статуса.

Отметим, что журналистам, помимо прочего, получение статуса физлица-СМИ-иностранного агента или признание самого издания иноагентом грозит потерей связи со спикерами и героями публикаций, а также уходом рекламодателей. Многие, как рассказала журналистка недавно закрывшегося делового издания VTimes Екатерина Гробман, не хотят фигурировать в материалах СМИ-иноагентов.

«Оказалось, что работать не так просто: очень многие спикеры отказываются общаться с иностранными агентами. Существенная часть таких спикеров пришлась на тех, без кого бизнес-издание работать не может: это и госсектор, и частный сектор. Мы не оппозиционное и не культурное издание, а деловое. Когда стало понятно, что наша повестка сужается, мы уже не могли быть тем СМИ, которое создавалось».

А как на самом деле живётся иноагентам?

Чтобы понять, действительно ли как-то меняется жизнь после внесения в реестр иноагентов, мы поговорили с теми, кто числится в этом списке уже полгода – Дарьей Апахончич и Денисом Камалягиным.

Дарья Апахончич

Дарья Апахончич – учительница русского языка и фемактивистка. В реестр иноагентов её внесли 28 декабря 2020 года из-за зарплаты, которую она получала во французском колледже, где преподавала русский язык как иностранный.

– Как вы думаете, почему вас признали иноагентом?

– Я получала иностранное финансирование, но не за журналистскую и не за активистскую деятельность: мне платили за уроки русского языка как иностранного. Когда меня признали иноагентом, эта мысль казалась мне очень дикой: не может же зарплата от французского колледжа считаться финансированием из-за рубежа. Сейчас мне Минюст объяснил, что несмотря на то, что мой колледж работал в Санкт-Петербурге, это считается зарубежным финансированием. Кроме того, в список моих «прегрешений» за полгода внесли подарок друга и гонорар, который я получила больше двух лет назад.

– Почувствовали ли вы какие-то существенные изменения в своей жизни после того, как вас признали иноагентом?

– Да, конечно. Это крайне унизительно – помечать все материалы текстом о том, что я иностранный агент. Я постоянно испытываю стресс. Теперь вводится уголовная ответственность, и мне страшно, вдруг что-то нарушу [как иностранный агент – прим. авт.]. Поскольку всё это так непонятно сформулировано, у меня нет никакой уверенности в том, что я всё делаю правильно. НКО, признанные иноагентами, штрафовали за отсутствие маркировки на материалах, которые были ими опубликованы до внесения в реестр. Минюст считает преступления в интернете «длящимися преступлениями». У меня нет ни возможности, ни желания исправлять всё, что я в своей жизни опубликовала в интернете. Я постоянно чувствую, что этот закон будет использован в ручном режиме, так, как захочет власть.

У меня в квартире был обыск по делу о перекрытии дорог в Санкт-Петербурге во время первой демонстрации в поддержку Алексея Навального 23 января. На обыске присутствовали, как мне показалось, сотрудники центра «Э», и из их разговоров я поняла, что их визит связан со внесением меня в реестр иноагентов. Они спрашивали, почему меня признали, как это случилось. Скорее всего, у них была задача изъять всю мою технику и узнать больше о моей деятельности. Технику мне, кстати, до сих пор не вернули.

– Появились ли у вас какие-то препятствия в работе?

– К моменту, когда меня признали иноагентом, я уже была самозанятой, поэтому проблем не было. Сейчас я работаю репетитором с теми людьми, которые знают мою ситуацию, и их она не смущает. Однако статус иноагента очень повлиял на мои жизненные планы. В этом году я хотела продолжить издание книг: год назад мы сделали две книги феминистских сказок. Сейчас я вынуждена отложить эти планы, поскольку я не хочу, чтобы на книгах было написано, что они подготовлены с участием иностранного агента. Это детские книги, и новые ограничения для иностранных агентов могут помешать им попасть на полки библиотек. Я не уверена, что все издательства на это хорошо отреагируют, поэтому я решила отложить эти планы, пока с меня не снимут этот статус.

– Подавали ли вы отчёт в Минюст? Расскажите, что это за документ.

– Этот отчёт необходимо подавать четыре раза в год, и я подавала его уже два раза: в январе и в апреле. Это огромный документ на 85 страницах, который совершенно не подходит для заполнения физическими лицами. Там вопросы сформулированы для НКО, у которых есть какие-то имущественные отношения с муниципалитетами, которые проводят какие-то мероприятия. Чисто теоретически, СМИ-физические лица-иноагенты должны отчитываться о своих бытовых расходах, поскольку других у нас нет. Из-за того, что в документе нет граф ежедневных расходов, все справляются по-разному. Кто-то перечисляет все траты, я же просто вписываю сумму, которую я потратила за месяц, и перечисляю, на что она ушла: на продукты, на лекарства, на ипотеку, на оплату ЖКХ. Этот отчёт – полный маразм и вмешательство в частную жизнь.

– Как отреагировали ваши близкие и коллеги на то, что вас внесли в реестр иностранных агентов?

– Близкие люди и друзья отнеслись с сочувствием и поддержкой. Все предлагали помощь, за что я им очень благодарна. Но хозяин квартиры, которую я снимала, после обыска выставил нас, сказав, что я преступница. Думаю, он не прав, поскольку нет никакой гарантии, что если ты не активист, то к тебе не придут. Это очень наивная позиция.

– По закону физлица-иноагенты не могут занимать государственные и муниципальные должности, а также оформлять допуск к гостайне. Является ли это серьёзным ограничением для вас?

– Именно для меня, наверное, нет. У меня не было никаких амбиций в плане государственных и муниципальных должностей.

– Какие опасения вызывает у вас приобретение статуса иноагента?

– Сама по себе идея оказаться в списке Минюста ставит крест на моей профессии, поскольку вряд ли в какой-то школе меня теперь захотят видеть в качестве учителя русского языка. У нас сейчас принимают поправку о том, что иноагенты не могут заниматься просветительской деятельностью [на момент публикации материала поправка была принята – ред.]. Это меня очень пугает, поскольку мне могут запретить читать лекции, проводить мастер-классы. Возникает вопрос, что мне дальше делать со своей профессией.

Денис Камалягин

Денис Камалягин – псковский журналист, главный редактор издания «Псковская губерния». Физлицом-СМИ-иноагентом он, как и Дарья Апахончич, стал 28 декабря 2020 года Поводом для этого послужила колонка на сайте «Север.Реалии».

– О чём был ваш текст, из-за которого вас внесли в список иноагентов?

– Минюст учёл мою колонку для «Север.Реалии» и гонорар порядка четырёх тысяч рублей за неё, получение которого я не подтверждаю и не опровергаю. Это была колонка о фиктивных общественных слушаниях по поводу строительства химзавода у нас под Псковом.

– Вы почувствовали какие-то серьёзные изменения в своей жизни после того, как вас признали иноагентом?

– Кроме крайне повышенного внимания коллег-журналистов в России и за рубежом, нет. Я живу в достаточно провинциальном городе, и такие вещи здесь не вызывают никакого резонанса, окружающим людям всё равно. Некоторые мои знакомые, думаю, даже не знают о наличии у меня такого статуса. С теми ограничениями, которые на меня налагаются, в принципе можно жить. Я не призываю считать, что это нормально, но я приспособился, и у меня это сложностей не вызывает.

– А если говорить о психологическом аспекте: есть ли какие-то страхи, стресс?

– Первая неделя была на эмоциях, был какой-то напряг. Потом я посмотрел, что от меня требуется, убедился, что пока что дальше закручивать гайки не собираются, и эмоционально успокоился. Сейчас меня это не напрягает, я вообще забывал бы об этом статусе, если бы не суды и не наши с вами коллеги, которые регулярно об этом напоминают. Я понимаю, что это ненормально – носить такой ярлык, но с бытовой точки зрения это меня не тревожит.

– Как ваши близкие, друзья и коллеги отреагировали на внесение вас в реестр иноагентов?

– Родственники первые несколько дней поднапряглись, особенно когда меня замучали звонками и я везде вылезал с комментариями. Но это было ненадолго. Друзья и коллеги отреагировали абсолютно позитивно, это прикольно, такая фишка.

– Поменялось ли что-то в вашей работе?

– Да, теперь приходится везде указывать на мой статус. Первые пару недель кто-то спрашивал меня, зачем я пишу эти 24 слова в фейсбуке. Так рекомендует делать Центр защиты прав СМИ, и меня это не напрягает, копипаст вполне нормально работает.

– Помимо публикаций вам приходится помечать и свои посты в фейсбуке?

– Да, конечно, это же публичное сообщение, созданное мной. Я обязан это делать. Формально несоблюдение этих правил – первый повод завести административку.

– Расскажите, как вы заполняли квартальный отчёт для Минюста? Насколько мне известно, вопросы там ориентированы больше на НКО, чем на физических лиц.

– Я перечислял расходы так, как указано в личном кабинете банка, которым я пользуюсь. Там есть функция «отчёт за месяц», где по категориям распределены мои расходы за месяц. Например, расходы в супермаркетах, на транспорт, на связь. Так я заполнил уже два отчёта. Мои коллеги делают немного иначе. Поскольку никакой стандартизированной формы заполнения этих отчётов не существует, каждый заполняет так, как считает нужным. Пока никаких санкций со стороны Минюста не возникло.

– Сколько времени у вас заняло составление отчётов?

– Первый у меня отнял дважды по полдня, а второй – часа три или четыре. Когда ты понимаешь, что от тебя хотят, делаешь это быстро. Отчёт состоит из 35 листов, 2/3 из которых ориентированы на НКО, мы их не заполняем.

– Ваши коллеги, также признанные физлицами-иноагентами, рассказали, что отчёт занимает 85 страниц. Какая информация более корректна?

– Мои коллеги хотят показать ужас всей этой ситуации, поэтому говорят об избыточной форме отчёта, которая действительно содержит 85 страниц. Но есть ещё стандартизированная упрощённая форма, она занимает 35 страниц. Я дважды заполнял упрощённые отчёты по 35 страниц.

– По закону физлица-иноагенты не могут занимать государственные и муниципальные должности, а также оформлять допуск к гостайне. Является ли это серьёзным ограничением для вас?

– Конечно, нет. У меня не было никаких контактов с властью. Раньше у нас был губернатор Турчак, который сейчас возглавляет генсовет «Единой России», при нём с независимыми журналистами был контакт. Когда в 2018 году у нас появился новый губернатор, никакого общения с властью у меня не было, поэтому никто бы на работу в администрацию города меня не позвал. Баллотироваться ни в какие органы власти я не планировал.

Можно ли обезопасить себя?

Как говорят юристы, если человек занимается журналистикой или политикой, всегда будет опасение, что его могут признать иноагентом.

«Чтобы избежать статуса иностранного агента, журналисту, очевидно, нужно работать на государственное СМИ или вообще не заниматься журналистикой, поскольку во всех остальных случаях всегда остаётся риск», — говорит Галина Арапова.

«Живите по совести, — советует Анастасия Буракова. — Все выглядит страшно, но это такие реалии, и, к сожалению, пока мы в них живем. Чтобы совсем от всего обезопаситься, можно только вырыть землянку где-нибудь в глуши и там жить. Поэтому пишите от души, занимайтесь тем, что считаете нужным и важным для общества, а дальше разберёмся».

Дарья Порядина