Зовите меня ტასო
Анастасия Кашкина. Авторская колонка.
Спустя 5 месяцев я нашла в себе силы рассказать о причинах спонтанного отъезда из России. Ранее я уже писала об этом на своей странице в Facebook и говорила ближнему окружению. Сейчас я нахожусь в безопасности и могу написать, как это было.
В июле я выпустила расследование о покушении на убийство в дагестанском Кизляре. Прошу вас прочитать этот материал, если вы еще этого не сделали. В нем я раскрываю лица, к счастью, не убийц, но бандитов, которые остались безнаказанными. Поскольку все происходящее напоминало фильмы Квентина Тарантино, над названием и подзаголовками я долго не думала. «Однажды в Дагестане».
Я планировала даже не продать, а отдать этот материал более крупным изданиям, чтобы эту историю прочитало больше людей. Но, увы, по до сих пор не ясным мне причинам в публикации мне отказали. Потому было решено выпускать на «Соте».
Спустя некоторое время после выхода материала мне стали поступать угрозы на фейковый аккаунт в инстаграме, с которого я вела общение с антигероями расследования. Что меня поразило, их больше задел не сам факт нападения, а то, какие фотографии я выбрала.
Они угрожали найти меня. Присылали, чтобы запугать, фото избитого Сураката Лабазанова, их жертвы. Тогда я подумала, что удаления фейкового аккаунта будет достаточно, чтобы избавить себя от рисков. Но я ошиблась.
Как-то раз ко мне в гости зашел коллега. Через несколько минут после выхода из подъезда он написал, что за ним следуют три женщины в хиджабах и снимают его. С его слов, в метро он специально стал петлять по веткам и нарезать круги. Но они продолжали следовать за ним по абсурдному маршруту. На одной из станций у эскалатора он увидел кавказца, который смотрел на него. Затем второго — уже в вагоне метро. Коллега смог от них оторваться. Когда на другой день я показала ему фотографии, он опознал в преследовавших его мужчинах двоих из нападавших. Я не буду называть фамилии, поскольку все еще опасаюсь за членов редакции.
Мне стали поступать угрозы с анонимных аккаунтов в телеграме уже в мой личный аккаунт. Я спешно добавляла их в черные списки и удаляла сообщения. Письма стали приходить и в адрес редакции. Например, непонятные сообщения от аккаунта под именем «Умерший».
Я не знала, что делать. Поскольку ресурс был на стороне тех людей, которые решили устроить мне сладкую жизнь, обращаться в полицию было бессмысленно. Они связаны с силовыми структурами, это я указала в своем тексте.
Месяцем ранее я ездила в отпуск в Грузию и по возвращении решила на всякий случай чипировать и вакцинировать кошку, чтобы в случае чего просто взять ее в охапку и уехать.
После истории с женщинами и угрозами в личку я постепенно стала готовиться к отбытию. И тут настал критический момент. В мой дом можно было зайти с двух сторон. Из окна своей квартиры я увидела черную «тойоту камри». Она стояла как раз напротив противоположного подъезда. Ну, камри и камри. Мало ли таких в Москве. Но в вышедшем из машине мужчине я узнала одного из участников разбойного нападения в Кизляре. Он осмотрелся и закурил. Я опустила шторы и почти все оставшиеся дни держала их закрытыми.
В день X я уехала намного раньше, чем могла бы. Машины под окнами не было. Со мной была кошка, переживавшая не меньший стресс, чем я, куча вещей и документов и надежда, что я безболезненно пройду таможню.
На российской таможне меня держали минут 15, хотя по ощущениям все 30, если не больше. Вероятнее всего, проблема была в фото. Я совсем не похожа на юную себя, которая смотрит с фотографии в загранпаспорте, но об адекватной оценке ситуации в тот момент речи и быть не могло.
Спустя несколько часов я оказалась в Армении, где провела неделю перед прибытием в Грузию. Несколько дней подряд я не могла есть, и меня усердно убеждали принять хоть какую-нибудь пищу. Армения мне показалась враждебной, и особо теплых воспоминаниях о ней у меня нет. Скорее всего так вышло из-за общего тревожного состояния.
Моя кошка, кое-как привыкшая к новому горному ландшафту, была в стрессе из-за того, что я снова засунула ее в переноску и куда-то потащила. Я плохо помню, но, кажется, за нее в тот момент я переживала даже больше, чем за себя. К слову, ни на одной из границ никто не взглянул на папку с документами на животное. Денег было жаль, их и так было совсем немного. Ох уж это чувство, когда снимаешь в Ереване 4000 драм и думаешь, что у тебя много денег, а это всего 600 рублей.
Автобус, полный грузин, армян, русских. Четыре, если не пять часов горных дорог без связи. Тошнота. Мысли о скорейшей встрече с подругой, Наташей Зубковой, которая разрешила некоторое время пожить у нее, пока я не сниму собственное жилье.
Кошка сжалась в клубочек и, очевидно, чувствуя сквозь переноску мое тело, жалась к нему. Мне было очень стыдно перед ней, но оставить Брину в России я не могла. Я взяла ее по объявлению еще в Нижнем Новгороде, калеку с кучей болячек, которой не гарантировали полного выздоровления. При поддержке друзей и близких я вылечила ее, забрала в Москву, и теперь везла в другую страну.
В Тбилиси меня встретила Наташа. В квартире уже ждала заправленная кровать. Брина довольно быстро подружилась с дочерью Наташи. Я отписалась всем, что жива, выпила бокал вина и легла спать.
Сложно описать, что было дальше. Было многое. Хорошее, плохое. Адаптироваться было тяжело. Несмотря на то, что я уже была в Грузии ранее, многое в этой стране для меня все еще было непонятным и странным. Зная мою ситуацию, представители диаспоры нашли для меня бесплатные занятия с местным психотерапевтом. Он очень помог мне адаптироваться в новой стране. Мы много говорили обо всем и, кажется, о политике даже больше, чем обо мне. Мы обсуждали даже путч 91-го года.
Дело в том, что помимо самой ситуации с угрозами убийством и слежкой были и другие неприятности. Например, я еще не прошла стадию горя после потери отца, и меня очень беспокоило, что я не смогу больше посетить его могилу. И этот вопрос мы тоже прорабатывали и обсуждали. Спустя примерно месяц работы с психотерапевтом я стала ощущать, что нахожусь в безопасности и спокойной атмосфере для того, чтобы укрепляться и продолжать работать в новой стране. Не теряя надежды, что настанет время, когда я вернусь на родину.
Психотерапевт посоветовал мне попробовать начать что-то свое здесь, в Грузии. Делать коммерческий макияж, учить детей играть на укулеле или вовсе открыть свой бизнес. И я подцепила эту идею. Так появилась «Лавка госпожи Брины». Наш совместный с моей подругой магазин интим-товаров.
Грузия — страна консервативных взглядов, оттого рынок секс-шопов тут практически пуст. Попытаться донести до местных, что в покупке интим-товаров нет ничего зазорного, показалось хорошей идеей. И я погрузилась в нее с головой.
Мы много общались с местными, чтобы понять рынок и потребности. В процессе я все больше проникалась страной и сливалась с ней. Психотерапевт оказался прав: работа над бизнесом оказалась хорошим инструментов для адаптации.
И пока мы с подругой работали над концептом и прочими аспектами бизнеса, случилась история с РЕН-ТВ. Если вы читаете «Соту», то понимаете, о чем я говорю. В небезызвестный здесь бар «Чача-тайм» нагрянула якобы «блогерка» Куленкова, которая задавала посетителям и сотрудникам вопросы о живущих в Тбилиси политических эмигрантах из России. Я оказалась в нужное время в нужном месте и устроила ей эмоциональную прогулку по Тбилиси. В отличие от нее я уже знала город и понимала, куда ее вести. И, пока она пряталась от меня в туалете одного из центральных кафе, мы вместе с его официантами вызвали полицию.
В тот момент я чувствовала власть над теми, кто не дает покоя оппозиции в России. У кого обычно эта власть в руках. Закон был на моей стороне. На моей стороне были полиция, журналисты, местные жители. В один вечер я стала известной, так как меня показывали по нескольким телевизионным каналам.
Увы. Хотя на следующий день «блогерка» Куленкова покинула Грузию, дело не сдвинулось с места. И я не могу быть уверена, что федеральные СМИ не сунутся в «Чачу-тайм» снова. Но я уже знаю, как им противостоять.
Идет пятый месяц, как я не в России. Я не могу окончательно задавить в себе тоску по Москве и родному Нижнему Новгороду. Я даже по снегу соскучилась. В Тбилиси я могу о нем и не мечтать. До смешного, я скучаю по слойкам с картошкой и грибами из «Перекрестка». Это какой-то особый элемент ностальгии. Я покупала их перед каждым заседанием суда по делу «Нового величия» в магазине у метро «Люблино». Покупала их в «Перекрестке» в Южном Бутово, когда временно жила там в 2019 году. Причем каждый раз, когда поздно вечером возвращалась домой из того же Люблино.
Адаптация давалась и дается не просто. Не будь здесь людей из России, я не знаю, вышло ли бы у меня вообще, пусть я и обрела много знакомств среди грузин. И не просто знакомств, а друзей. Закрывать глаза на трудности невозможно. На трудности с деньгами, например. Жить здесь дешевле, чем в Москве, но экономическая ситуация непростая. Инфляция бьет по кошельку довольно резко: цены в магазинах могут вырасти за один день. И то, что на прошлой неделе стоило 1,5 лари (~36 рублей), теперь стоит три или даже пять.
На тот момент была непонятной и ситуация с ковидом. Власти вводили разные ограничения. На один месяц тут отменили весь общественный транспорт, и добираться можно было только на такси, цены в котором выросли в пять раз и больше не снижаются. Сейчас в Грузии работает практически идентичная российской система ковид-паспортов (читай QR-коды), против которых активно выступает местное население. Грузины вообще довольно часто выступают против чего-либо, и согласования на это получать не требуется.
Человек, как говорят, существо социальное и способно привыкнуть к любой обстановке. Но я все еще дрожу от мысли, что меня могли расстрелять у собственного подъезда в моем любимом Красносельском районе. От мыслей, что я вынужденно оставила дом и заставила переживать милую Брину.