«Человек эпохи репрессий»: в Москве рассказывают о великом писателе, который всю жизнь боролся с тоталитаризмом
До конца 2022 г. в редакции журнала «Вопросы литературы» проходит выставка «Homo liber», посвященная Юрию Домбровскому – советскому писателю, который одним из первых в своих книгах осудил сталинские репрессии. Организаторы говорили о своей любви к писателю и гуманистической направленности выставки. Однако впечатление от ее посещения остается несколько иное.
Мы побывали на «Homo liber» и пытаемся осознать, что любовь к антитоталитарной литературе у некоторых сочетается с безразличием к нынешним репрессиям.
Современный посетитель разнообразных выставок привык, что его встречают радушно. Неважно, бесплатная выставка или за билет нужно заплатить больше тысячи рублей – посетитель хочет, чтобы к нему отнеслись с уважением. Это современная норма, которой придерживаются и маленькие музеи. С «Homo liber», небольшой выставкой в редакции журнала «Вопросы литературы», дела обстоят иначе: тут вы столкнетесь с почти советским пренебрежением. «И чего вы тут пришли?» – это вы прочитаете в глазах каждого, кого встретите в доме 10 в Большом Гнездниковском переулке, близ Тверского бульвара.
Попасть просто так на выставку нельзя, нужно заказать билет онлайн (бесплатный), после чего на вашу почту прилетит QR-код и схема маршрута. Прийти нужно к указанному времени (в нашем случае это было 16.00). Однако, добравшись до нужного дома, вы обнаруживаете, что вас не пускают. За дверьми сидит консьержка и не реагирует на ваши просьбы впустить вас: «Но я же пришел на выставку!». Слева от вас домофон с запиской: «"Вопросы литературы" – 777». Вы пытаетесь позвонить по домофону, но это не помогает ни в первый раз, ни в пятый. Затем вы беретесь звонить по номеру, который указан в вашем билете, но и на это никто не отвечает. Вы начинаете терять терпение – и тут появляется спасение в лице случайного работника/жителя дома, у которого есть магнитный ключ. Так вы отказываетесь внутри.
Попав на 10 этаж и наконец оказавшись в редакции журнала, вы встречаетесь с недоумением: кажется, сами работники журнала не знают, что у них проходит выставка. После ваших смущенных объяснений вам небрежно показывают: «Вон, смотрите!». И оставляют вас с чувством, что... вам тут не рады. Выставка расположилась в длинном коридоре редакции – это и странно, и необыкновенно атмосферно. Вы – в бывшей (и типичной) московской коммуналке, которая похожа на все прочие коммуналки в Москве, включая ту, в которой жил Домбровский. А местная обстановка (с подозрительным отношением к вам) делает вас почти участником событий 90-летней давности.
О Домбровском, к сожалению, теперь мало говорят. После развала Советского Союза его слава поблекла, впрочем, как и слава многих других писателей-антисоветчиков. Как-то сошлись во мнении, что Домбровский – автор для немногих. В 70-80 гг. же он был «обязательным» писателем для образованного человека. Иметь собственное мнение о сталинском времени и не прочитать «Факультет ненужных вещей» (распространялся нелегально) было невозможно. Его «Хранитель древностей» был вторым романом (после «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына), который, в 1964 г., поднял тему советских репрессий. Как и Солженицын, а впоследствии Шаламов, Домбровский писал о репрессиях на собственном опыте. В ссылках и лагерях он пробыл в общей сложности 20 лет.
Впервые писателя арестовали в 1932 г. Домбровскому было 23 года. За что, точно никто не знает. Знакомые писателя позже озвучили две версии:
«Был солнечный теплый день. Вся Москва была украшена лозунгами, транспарантами, красными флагами. На каждом доме красовался кумачовый стяг. Мы (Домбровский с друзьями) – веселые, молодые, знаешь, такие, которым "море по колено", шли мимо знакомого дома по знакомой улице. В этом доме жила девушка, которая изменила одному нашему общему другу. На ее доме тоже развевался флаг. Под азартные, залихватские выкрики, что этот дом не достоин того, чтобы на нем красовался флаг, решили его сдернуть. Дело-то не хитрое. Я как самый длинный вырвал флаг из флагштока. Вот тут-то меня и задержали» (со слов Портновой, знакомой Домбровского).
«Был человек, который на службе то ли подлог совершил, то ли растратил казенные деньги, – вопрос записали в повестку профсоюзного собрания и стали на нем вора прорабатывать. Время было уже такое, что обычное уголовное обвинение довольно быстро стало превращаться в политическое, и Домбровский почувствовал это, <…> тут же поднялся и сказал: братцы, что же это, мол, происходит, куда вы тянете, жулик-то он жулик, но зачем же из него делать врага народа, не губите человека! Люди и в самом деле опомнились, <…> и спасенный чуть ли не со слезами благодарил своего спасителя. Вот он-то через некоторое время и посадил Домбровского – добровольно или из-под нажима <…> Такой оборот дела был для него ударом не меньшим, чем сама посадка. Во всяком случае, все время, что он сидел, его это обстоятельство мучило, и порой, признавался он, ему казалось, что он должен выжить и освободиться только для того, чтобы найти и уничтожить иуду – или, по крайней мере, крепко набить морду» (со слов Непомнящего, друга Домбровского).
Теперь, к сожалению, не кажется чем-то невероятным то, что за человеком могут прийти из-за сорванного флага или сказанных кому-то «неправильных» слов. Абсурдность первого дела писателя (да и последующих тоже) сближает его с теми, кто может пойти по его стопам в наше время. В 1933 г. Домбровский был выслан в Казахстан – статья 58 пункт 10 (пропаганда и агитация) и статья 74 (хулиганство). После ссылки Домбровский стал убежденным «врагом»: участвовал в кружках антисоветчиков, писал и рассказывал политические анекдоты. Впоследствии его привлекали по 58 статье еще трижды, он отбывал сроки на Колыме и в Сибири.
Организаторы выставки говорили, что хотели рассказать о позднем периоде жизни писателя (после освобождения из лагерей) и что в «Вопросах литературы» Домбровского считают «своим», в том числе за его жизненную позицию. На выставке показаны фотографии Домбровского, его письма к близким друзьям, первые обложки его книг, старые газеты, в которых писатель упоминался. Близ этого – карточка Союза писателей и характеристика из НКВД. Если вы мало (или ничего) не знаете о Домбровском, эта небольшая коллекция ничего вам о нем не расскажет. Эта выставка, увы, «для своих» – тех, кто знает его книги/помнит его уголовные дела/читал о его жизни. В действительности о жизни писателя можно было рассказать намного больше: например, через комментарии современных филологов и историков. Тем более непонятно, отчего выставка названа «Homo liber» («человек свободный»), если о политической деятельности Домбровского и репрессиях толком ничего не сказано. Посетитель не понимает, что ему этой выставкой хотят сказать: что у Домбровского была интересная жизнь? что он актуален сейчас? или это далекое прошлое, которое к нам, нынешним, не имеет никакого отношения?
Пока вы осматриваете немногие экспонаты, на вас подозрительно посматривают через открытые двери. В одной из комнат очень громко говорят, забыв, что в редакции находятся посторонние. Говорят, однако, не о литературе, а (внезапно!) о Донбассе. И это настолько странно, что оказывается интереснее самой выставки. Вас словно заставляют это слушать. В этом диалоге жители Донбасса отчего-то сравниваются с афроамериканцами времен сегрегации, а жители остальных частей Украины – с их угнетателями, «белыми» американцами (самое дикое, что слышал корреспондент в последнее время). Вспоминается некая женщина с Донбасса, которая говорила, что «жители Донбасса теперь хотят большего» (чего именно?). Затем говорят о том, какую культурную политику будет проводить РФ на территории нынешней Украины. После вообще начинают говорить о каком-то знакомом, который «по политическим мотивам» нажаловался на какого-то второго знакомого, за чем следует обсуждение, правильно ли было доносить. Наслушавшись этого, хочется поинтересоваться: а куда же я пришел? И что это за журнал такой, «Вопросы литературы», в котором обсуждают не, собственно, вопросы литературы, а действия России в Украине, доносы и «распространение русской культуры» на чужой территории?
Итак, «Вопросы литературы» – это старейший критический журнал России. На сайте журнала сказано: «"Вопросы литературы" с момента своего основания в 1957 году остается одним из наиболее известных и авторитетных академических изданий по филологии и литературной критике на русском языке... Не будет преувеличением сказать, что "Вопросы литературы" – уникальное издание, соединяющее фундаментальную филологию и острую критику. Более 60 лет журнал остается незаменимым подспорьем для специалистов-литературоведов, преподавателей и учащихся средней и высшей школы, зарубежных славистов и музейных работников, существуя не только как важнейшее периодическое издание, но своего рода экспериментальная лаборатория науки и критики. Это и обеспечивает журналу известность во всем мире, его подписчиками являются библиотеки всех крупнейших университетов, где изучают славистику, например, Принстонский университет (США), Университет Хайфы (Израиль) и Лондонский университет королевы Марии (Великобритания)». В архиве журнала можно найти любопытные статьи, в том числе о Домбровском. Однако, последние, выложенные на главной странице, не разбирают классические книги и не открывают читателям новые литературные имена. Главная тема лета – спор с Галиной Юзефович, которая в своем телеграм-канале опубликовала статью об «агрессивности» русской прозы.
Юзефович раскритиковали за «либеральную позицию» и потакание Западу. Например, на сайте журнала можно встретить такое: «Война против русской культуры, эпидемия отмен и прочих как бы истерик (на Западе и в либеральных русских кругах) – это не эмоции слабых, а вполне очевидный план все еще сильных, очень рациональных... Раз Россия продолжает защищаться и не согласилась с глобалистским финалом людского мироздания, если мы еще можем отстаивать наши ценности и нашу землю – жив наш Вергилий» (тут имеется в виду «русский культурный код»). Постоянный автор журнала Анна Жучкова пишет: «Главное, что наша "элита" (имеется в виду русская интеллигенция) делала последние тридцать лет, это старалась отменить прошлое, остановить историю, лишить нас корней, памяти и родины. Ради того, чтобы славянские рабы (slave) работали на благо "мира", о котором шла речь в начале статьи (Юзефович), и не мешали ему своей русскостью. Национальный образ русского – Илья Муромец, который не слушался князя Владимира и лез везде со своим понятиями справедливости и чести. Эта русскость западный мир раздражает». Тема Донбасса и военных действий затронута в статье о «новой военной прозе». Так, заслуживающими доверия называются «донбасские» тексты Прилепина. Украинские же тексты все (написанные в том числе до 2022 г.) объявляются недостоверными: «Доступные нам тексты с украинской стороны, как правило, не стремятся объективно показать ситуацию и несут явный отпечаток пропаганды». В статье ясно прослеживаются два тезиса: во-первых, война хорошо сказывается на литературе, и чем она масштабнее, тем лучше; во-вторых, лучшие книги о спецоперации напишут русские военнослужащие и бойцы ЛДНР или украинские эмигранты (эмигрировавшие в Россию?).
Конечно, нельзя обвинить «Вопросы литературы» в яростной поддержке нынешних событий. Однако последние опубликованные тексты четко говорят читателю: авторы держатся консервативной позиции, не любят русских либералов, Запад (который пытается подавить русскую культуру) и украинских писателей, которые, сволочи такие, пишут «пропаганду». При этом журнал продолжает сотрудничество с Музеем ГУЛАГа и Фондом памяти – казалось бы, вещи разного порядка, но в действительности они обнажают современное двоемыслие: мы, конечно, против всего плохого, если оно было в нашем прошлом, но плохое сейчас в лучшем случае не так однозначно, в худшем – простительно. Это отражается и далее: на выставке о «свободном человеке» Домбровском корреспондента начинают осуждать за (боже мой!) значки на сумке. Это настолько нелепо, что не должно было случиться на самом деле.
Женщина, которая должна встречать посетителей, приближается и спрашивает: «Зачем вы тут снимаете?». Получив ответ, что это не запрещено, она пожимает плечами. Затем она замечает значки на сумке («1984», «иноагент» и прочее схожее) и прямо спрашивает: «Вам самой не страшно так ходить?». А после добавляет, что лучше держать свое мнение при себе, если не хотите услышать о себе неприятные вещи. Это странно, неожиданно и неприятно, и вы не знаете, как на это отвечать. И вы выходите из редакции с ощущением, что вас выгнали – с выставки о свободе и личном достоинстве.
Если открыть сейчас Домбровского, можно обнаружить, что он очень актуален. Несмотря на большое человеколюбие, именно он одним из первых в Советском Союзе (в романе «Обезьяна приходит за своим черепом») заметил, что тоталитарный режим ломает любого, и самого сильного человека. Ему фактически невозможно сопротивляться, из любого можно сделать доносчика или жертву. Современный человек так же жесток, как и его далекий предок. В романе о фашизме (и любом тоталитарном режиме) Домбровский писал: «Мораль, искусство, религию, даже самую человечность – все это нужно прививать человеку, еще растолковывать, еще убеждать в их необходимости, да и не всякий, пожалуй, еще и согласится». Домбровский, несмотря на множество арестов, ссылок и лишений, все же остался гуманистом и защищал право человека на достоинство. Нынешняя выставка, к сожалению, не показывает этого – наоборот, после ее посещения остается чувство растерянности и некой экзистенциальной липкости. А Домбровский как писатель и как личность заслуживает иного.