«Люди на этом зарабатывают деньги»: почему и как украинские беженцы возвращаются из России домой
По данным ООН, с начала полномасштабного вторжения в Украину границу с Россией пересекли более 1,5 миллиона беженцев, еще 105 тысяч человек эвакуировались из ЛДНР между 18 и 23 февраля 2022. У самой России нет единой официальной позиции — уполномоченная по правам человека в России Татьяна Москалькова заявила, что в России 1,5 миллиона беженцев из Украины, а ТАСС со ссылкой на источник в силовых структурах назвал цифру в 2,2 миллиона с учетом Донбасса.
Некоторые беженцы едут через Россию транзитом — частные волонтерские группы помогают тысячам людей перебраться в Европу. Часть людей остается, другие возвращаются обратно — на оккупированные российскими войсками территории. Например, в Мариуполь, по словам мэра Иващенко, каждую неделю въезжает до тысячи человек. Как беженцы уезжают из России и кто на этом зарабатывает?
«Я лучше буду сидеть в подвале, чем тут»
Галина эвакуировалась в Россию из Мариуполя 23 марта. Сейчас она с семьей — мама, папа, муж и сестра — живет на веранде в частном доме своей тети в Суземке, небольшом поселке в 120 километрах от Брянска. Тетя зарегистрировала их у себя и помогает деньгами. В Мариуполе Галина работала портной, но швейная машинка осталась дома. Она говорит, что с трудоустройством в поселке плохо, а волонтеров нет вообще — продуктовый набор от благотворителей они получили только один раз, в Брянске. Пенсия мужа — 28 тысяч в пересчете на рубли. Даже если бы ее хватило на съемное жилье, переехать, по словам Галины, они бы не смогли — никто не захочет их регистрировать, а жить не по месту регистрации незаконно.
«До этого [до эвакуации] мы 10 дней сидели в подвале, там было 250 человек, в последний день мы ели одну картошку и пили по полстакана воды. Здесь мы все живем на пенсию мужа — вот ездили в Мариуполь, сняли какие-то деньги, поменяли на рубли. Мама и папа мои ничего не получают — они получали в Мариуполе на почте, а тут никак. Нам не платят абсолютно ничего. Нам еще 10 тысяч не заплатили. Мы хотим сделать российское гражданство и вернуться в Мариуполь», — рассказывает Галина.
Проблемы с жильем, работой и деньгами — едва ли не главные причины, по которым беженцы хотят вернуться в Украину. Бесплатное жилье и еду предоставляют только в ПВР — пунктах временного размещения, где селят тех, кто попал в Россию в рамках организованной российскими военными эвакуации. Те, кто приехал своим ходом, могут рассчитывать только на родственников, знакомых и волонтеров. Беженцы стараются оформить регистрацию и статусы временного убежища или РВП [разрешение на временное проживание] — они дают право на работу и получение полиса ОМС. Для того, чтобы их оформить, нужно пройти медкомиссию — без полиса единственной опцией для людей становится платная медицина.
А при условии, что разрешения на работу без статуса не получить, украинские карты не обналичить, а положенную всем беженцам выплату в 10 тысяч рублей часто выдают с большой задержкой, процедура легализации в РФ затягивается и усложняется. Но и наличие временного убежища или РВП — не гарантия того, что человека возьмут на работу.
«Я в Санкт-Петербурге с 19 апреля, получила временное убежище, но когда ходила устраиваться по профессии — везде нужны граждане РФ», — рассказывает Ксения из Константиновки Донецкой области [в данный момент находится под контролем украинских войск], — «Я по профессии пекарь, я здесь ходила, окна мыла. Муж нашел работу на «Авито», отработал три недели, ему ни копейки не заплатили. Он слесарь по ремонту авто. Больше всего меня убивает, что я не могу тут получить пенсию на старшего сына — он получает по потере кормильца. Я не хочу получать гражданство [России], паспорт. Я работала до того, как мы выехали, и надеюсь, что мы снова сможем. Там вся жизнь. Мне просто очень хочется вернуться домой. Меня даже не пугает, что там стреляют, врывается. Я лучше буду сидеть в подвале, чем тут».
Еще одна не менее важная причина — родственники и питомцы. «Муж поехал [домой], у нас там животные — кошка и собака. У нас на лестничной клетке одни мы остались, все уехали», — рассказывает Татьяна из Донецка. Они приехали в Россию в середине июня — Донецк тогда массированно обстреливали. Здесь у них два сына, родная сестра Татьяны, друзья. Но муж наотрез отказывается переезжать из Донецка, а Татьяна не хочет оставлять его там одного, — «Там страшно ходить. Я последний раз бежала — пошла на рынок купить продуктов и с этими продуктами бежала под бомбежками, думала уже бросить их и куда-то спрятаться. Рядом что-то бахнуло сильно, я вжалась в стену. Страх. Если уговорю [мужа] — приедет, а нет, так обреченная поеду туда. Что же, он там один будет? Куплю билет и поеду, а что делать? Сами, все сами. Никого не знаю, кому бы помогли. Все своим ходом за свои деньги».
«Придется ехать за свой счет»
Никакой официальной помощи с возвратом в РФ действительно нет — это признала уполномоченная по правам человека в РФ Татьяна Москалькова. Даже транспортное сообщение с оккупированными территориями до сих пор в руках частников. В конце июня Сергей Аксенов сообщил, что с 1 июля из Крыма запустят автобусы и электрички до Мелитополя, Бердянска и Херсона. В сообщении указана цена билетов — от 1300 до 1800 рублей на автобус и от 250 до 310 на электричку. Покупать билеты Аксенов предложил на месте у проводников или на сайте перевозчика, где таких рейсов найти не удалось. Билеты на автобусы тоже не продаются онлайн — на сайте с расписанием указаны телефоны, по которым их можно забронировать, ни на один из которых не получилось дозвониться.
«Уехать очень было сложно. Слава богу, есть перевозчики. Заходишь в телеграм и ищешь «Перевозки Алушта — Мариуполь», «Севастополь — Мариуполь». Ищешь для себя более приемлемую цену. Мне это обошлось порядка 5 тысяч рублей в одну сторону», — говорит Екатерина из Мариуполя.
Частники — практически единственный способ добраться домой для тех, кто пытается уехать в Украину из России. Автобусы и маршрутки каждый день отправляются из Ростова-на-Дону, Белгорода, Курска, Брянска, Москвы, Санкт-Петербурга, Крыма и других мест. Цены варьируются от 1700 до 10 тысяч рублей. Проще всего уехать в крупные города ЛНР и ДНР — только с одного автовокзала в Москве в Донецк уходит больше 20 автобусов в день. Среднее время в пути — 22 часа. Перевозчики — российские и украинские ООО, ФЛП и ИП.
«Вот билет стоит 3000. Да, это копейки, возможно, для тех, кто получает 200 тысяч рублей, но у нас война, на минуточку. Я лично получаю 7.300 за инвалидность. Полное обдиралово», — рассказывает Ольга из Донецка. Она уехала в Россию в конце мая — хотела отсидеться в Рязани, где когда-то жила и работала, надеялась уговорить дочку, оставшуюся в Донецке, переехать к ней. В середине июня Донецк массированно обстреливали, но Ольга все равно решила вернуться — деньги закончились, дочка отказалась уезжать из Донецка, «Я здесь была три недели и ела одни сухие печенья и запивала их водой. Я тут снимала какую-то конуру, но у меня уже закончились деньги. Я получила эти 10 тысяч, но что такое 10 тысяч? Это такая помощь?»
Ольга не обращалась за помощью к благотворителям — просто не знала, что так было можно. Но с помощью крупных профильных фондов тоже все довольно сложно. В комитете помощи беженцам «Гражданское содействие» на вопрос, занимаются ли они вопросами выезда из России в Украину, ответили: «А при чем тут помощь волонтеров? Украинцы могут вернуться домой довольно легко». В списке российских НКО, которые помогают украинским беженцам, составленном фондом “Нужна помощь”, 11 организаций — ни одна из них, согласно данным списка, не занимается вопросами возвращения украинцев домой.
Люди просят о помощи в чатах для беженцев — например, в «Беженцы: помощь остающимся в РФ», «Москва проездом из Украины», региональных и городских телеграм-каналах.
Там на запросы беженцев действительно откликаются — волонтерка из Санкт-Петербурга Светлана рассказывает, что покупала своим подопечным билеты, чемоданы, организовывала транспорт до вокзала в Санкт-Петербурге. Но эта помощь точечная и оказывается по запросу — целенаправленно и централизованно ни она сама, ни другие волонтеры, с которыми она знакома, этим не занимаются. Добровольцы гуманитарной миссии «#Мывместе с Донбассом», которые регулярно выезжают на оккупированные территории, тоже не ведут никакой системной работы с теми, кто хочет вернуться, — в их канале за все время его существование описана только одна история возвращения в Мариуполь.
Та поддержка, которую беженцы получают от российских волонтеров, заканчивается на границе — перейдя ее, беженцы оказываются предоставлены сами себе. «Они там как-то сами едут, как-то сами добираются. Я не могу доследить до конечной точки. Все, что происходит на территории ОРДЛО — черт знает, что там происходит. Денег я им туда не собираю, ничего об этом не знаю. Это не ко мне», — говорит Светлана.
«Люди на этом зарабатывают деньги»
За границей для многих начинается самое сложное — фильтрация. Недавно замглавы миссии США при ОБСЕ Кортни Остриан заявила, что на оккупированной российскими войсками территории Украины находятся как минимум 18 фильтрационных лагерей. Кто-то проходит фильтрацию довольно быстро, другие ждут своей очереди по несколько часов, некоторые — сутками.
«Самое страшное начинается в Мангуше [поселок в 15 км от Мариуполя], где стоит этот фильтрационный блок. Огромные очереди, люди порой стоят по 5 дней», — рассказывает Екатерина из Мариуполя, — «Хотите — спите в поле, хотите — ищите квартиру в Мангуше, хотите— по знакомым, это уже никого не касается. Вы просто должны в эту очередь встать, забить себе место и пойти снимать квартиру в Мангуше. Я там провела порядка двух суток. Жила просто у посторонних людей. Приютили. Просто жители Мангуша. Зашла в магазин, начали разговаривать, пошли навстречу».
Екатерина весь путь проехала с одним перевозчиком. Другим приходится менять автобусы на границе — по России их везет один транспорт, а с другой стороны границы подхватывает другой. Иногда цепочка состоит из трех звеньев — в компании Glo-Bus.Travel, например, в Мариуполь везут на двух маршрутках и одной машине: первая довозит до границы, вторая — от границы до Бердянска, где пассажиров селят в хостел на ночевку, чтобы не нарушать комендантский час, а в 5 утра следующего дня третий транспорт забирает их в Мариуполь. Цена состоит из двух сумм — большей части в рублях и меньшей в гривнах. В списке контактов — украинские и российские номера.
Волонтер Евгений несколько месяцев помогал беженцам в ПВР Джанкоя на крымской границе. Он объясняет, зачем нужны такие сложности: «Люди на этом зарабатывают деньги. То есть у вас, например, 18-местный автобус, там 8 мужчин и 10 женщин и проезд сквозь границу может занимать 10 часов. Он за это время сможет съездить еще дважды, грубо говоря. Люди переходят границу и знают только номер автобуса, в который им нужно потом идти. Все решается в чатах, есть тысяча и один чат с этими перевозчиками, там они договариваются. Те же самые люди возят из Мариуполя во Львов или в Польшу. Свои обдирают своих».
Евгений добавляет, что часто люди доезжали до границы, переходили ее и шли пешком в надежде поймать попутку. Так, например, сделали Галина с мужем — 17 июня они ездили в Мариуполь на 4 дня, чтобы посмотреть на свое жилье, обналичить пенсию и забрать машину: «[Мы ехали] на поезде до Ростова, потом на такси до границы, пешком прошли границу. До Новоазовска нас бесплатно подбросили на машине. А ночь мы провели на лавочке, ночь холодная, всю ночь ходили возле лавочки. Снять ничего нереально. А утром долго искали, кто нас отвезет. Отвез мужчина до Безыменного, до Мариуполя у него пропуска не было. В Безыменном долго ловили машину, через пару часов нас добрые люди отвезли в Мариуполь».
Так же планирует поступить Ксения — комнату, в которую ее на время поселили в Санкт-Петербурге, скоро нужно освобождать, и искать жилье в России она не хочет. «Буду искать работу с ежедневными выплатами и собирать деньги на дорогу. Нужно где-то 3 тысячи на человека. Это BlaBlaCar до Ростовской области. А там, может быть, какие-то волонтеры, кто-то поможет. Я уверена, что кто-то поможет. Есть группы, которые возят в Мариуполь. А от Мариуполя до нас всего около 150 км».
Ксения — не единственная, кто надеется попасть в Украину бесплатно. На днях в одном из региональных чатов беженцев появилось сообщение с просьбой помочь маме с ребенком добраться до Мариуполя. На него никто не ответил. В том же чате некоторые пользователи предлагают занять свободные места в их машине, а за подробностями приглашают в личку. В личке выясняется, что это — не волонтерские, а коммерческие перевозки. Цены все те же— от 2 до 4,5 тысяч. Мама с ребенком на вопрос, удалось ли ей найти волонтеров, чтобы уехать бесплатно, ответила: «Пока все молчат. Как раз подсобираю [деньги]».
Масштаб оттока беженцев из России отследить сложно — государство этим вопросом не занимается, а волонтеры, помогающие с выездом, не ведут статистику. По словам председателя «Гражданского содействия» Светланы Ганнушкиной, желание беженцев вернуться домой — это тенденция. Комитет ее не поощряет — выжить в разрушенном городе без коммуникаций и медицинской помощи сложно, и гарантий, что война не вернется на оккупированные Россией территории, нет. Но запрос на помощь с выездом очень высок — «люди хотят домой».
«Многие повозвращались — надоело оплачивать чужие квартиры. Люди просто устали униженно там бегать, просить. Отношение не очень хорошее», — рассказывает Ольга через несколько дней после возвращения в Донецк, — «И человек в это время думает: “Да пошло оно все нахер, поехал я домой, не страшно мне, бомбят там, не бомбят». Донецк еще будут обстреливать, это понятно. Но здесь и деревья родные. Почему мы должны куда-то уезжать? Может эти Пушилины и все это быдло куда-нибудь уедет?»
Комитет «Гражданское содействие» собирает средства для помощи беженцам. Поддержать >>